В это время на площадь прискакал Зохрак, который с молодыми сепухами Багдасаром, Григором и Суреном выехал утром в ближайшее село. Он с тревогой спросил мать:
– Что случилось?
Госпожа Дестрик ничего не ответила ему. Зохрак с тревогой впился глазами в ее лицо:
– Приняли мученичество… или?.. Говори же, мать! Госпожа Дестрик грустно объяснила:
– Говорят, якобы он отрекся от веры.
Зохрак сначала побледнел, затем вспыхнул и произнес дрогнувшим голосом:
– Неправда! Отец пойдет на смерть, но огнепоклонником не станет!
Супруга Спарапета обратилась к прибывшим:
– Пожалуйте в замок! И ты, святой отец! Войдите!.. – и она со вздохом добавила: – Да охранит ваш сон кровля Вардана Мамиконяна, пока не вернется он сам и не очистит имени своего от злой клеветы!
Она прошла вперед. За нею последовали Егишэ, Атом, Хорен, княгиня Шушаник и Зохрак. Вернулись в замок также Анаит с Астхик и Югабер.
Войдя в покои Вардана, супруга его опустилась на колени и начала молиться. Ее примеру последовали девушки и женщины.
Казалось, в комнату внесли гроб, в который предстояло положить покойника…
Вошел замковый священник, с ужасом взглянул на коленопреклоненных женщин, горестно приветствовал Егишэ и скорбно простонал:
– Горе дому Мамиконянов!..
Захват замка Огакан Атомом был внезапным и ошеломляющим, как удар молнии, и казался чем-то невероятным и зловещим. Двое посторонних – чужой нахарар и чужой князь – вошли со своим войском в замок Мамиконянов и вот распоряжаются в нем…
Потрясенный, Зохрак не мог решить, как ему следует держаться.
Атом решил поговорить с ним о цели своего прибытия.
– Вызови сепухов из вашего полка! – приказал он Зохраку. – Мне к завтрашнему утру нужен отряд вашего полка, чтобы вместе с моим выступить в Рштуник. Подготовить надо сегодня же ночью!
Зохрака обидел повелительный тон Атома, но он постарался сдержать себя: не время было спорить.
Пришли вызванные сепухи. Давид не в силах был скрыть свое раздражение и крайнюю озабоченность. Остальные старались себя не выдавать. События, которые происходили на их глазах, сбивали их с толку. Кинув недоброжелательный взгляд на госпожу Дестрик, Давид отозвал в сторону Зохрака и шепнул ему:
– Я приказал готовиться к нападению, князь. Зохрак побледнел и глухо пригрозил:
– Не смей! Голову с тебя сниму, глупец!.. Давид отвел в сторону яростный взгляд.
– Приготовьте отряд! – распорядился Зохрак. Сепухи безмолвствовали.
– Кому я говорю? – повысил голос Зохрак и шагнул к сепуху. Тот стоял скрестив руки на груди в знак подчинения, но отвечал сердито:
– Ну и что ж, если даже отрекся? А я буду молча сидеть да смотреть, как у меня возьмут отряд и передадут под командование чужому князю? Светопреставление настало, что ли?..
– Правильно он говорит, князь! – зашептали сепухи.
В приемный зал вошли разъяренные воины, заподозрившие, что тайно от них подготовляется какое-то предательство.
– Отведите его в темницу! – показывая на Давида, приказал им Зохрак.
Со смущением и изумлением глядя на Зохрака, воины неохотно окружили Давида.
– Руки прочь! Я сам пойду в темницу замка моего господина! – воскликнул, расталкивая воинов, Давид и направился к выходу. В дверях он обернулся и с гордостью произнес:
– Я – из дома Мамиконянов!.. Зохрак обратился к остальным сепухам:
– Подготовьте отряд. Завтра на рассвете выступаем!
– Слушаем! – отозвались сепухи, опустив голову.
Молившиеся женщины встали и уселись у стен. В средине зала образовалось свободное пространство. Казалось, там выставленно тело Вардана Мамиконяна и вокруг собрались родные, чтоб оплакать его. Анаит и Астхик разрыдались. Но княгиня Шушаник, неизменно приветливая и внимательная к обеим девушкам, на этот раз даже не взглянула в их сторону.
Наступила тяжкая, мучительная ночь.
Примириться с совершившимся казалось невозможным. Наоборот, чем далее, тем все больше увеличивалось чувство тревоги.
Внезапно за воротами послышался топот коней, донеслись сдержанные голоса; «Тише!.. Тсс!..», заглушенное перешептывание, испуганные голоса, лай собак, – и все это, поднимаясь со двора к террасе, проникало в большой зал.
Югабер вышла.
– Что случилось? Кто там? – спросила она.
– Старшая госпожа вернулась!.. – шепнули ей на ухо.
– Старшая госпожа?.. Горе мне!.. – воскликнула Югабер и стала бить себя по голове. Вбежав в зал, она крикнула:- старшая госпожа!..
Сдерживая свое волнение, госпожа Дестрик быстро вышла навстречу свекрови. Но, едва подойдя к порогу, она увидела Старшую госпожу впереди сопровождавших ее сепухов, воинов и служителей, – она шла в зал, сама с собой разговаривая. Служанки, опасаясь, как бы с ней чего-нибудь не случилось, если ей неожиданно сообщат тяжелую весть, безуспешно пытались проскочить вперед, чтоб предупредить сидящих в зале.
Пока те сговаривались, что и как сказать Старшей госпоже, она вошла в зал. Все затаили дыхание. Старшая госпожа подняла взор на супругу Спарапета, которая выступила ей навстречу.
– Дестрик.. Недобрая весть?.. – в мертвом молчании, голосом, как бы шедшим из потустороннего мира, спросила Старшая госпожа, окидывая госпожу Дестрик настороженным взглядом; нижняя губа ее дрожа та.
Егишэ, Атом и Хорен, подойдя к Старшей госпоже, подхватили ее и повели к высокому сидению, предназначенному для Вардана. Старшая госпожа взглянула на сидение и спросила глухим голосом.
– Где сейчас Вардан Мамиконян?
Лишь Егишэ решился нарушить тяжелое молчание:
– Государь Спарапет возвращается, Старшая госпожа…
– Возвращается как защитник отечества? – со страхом переспросила Старшая госпожа.
– Это ведомо лишь ему одному да еще совести его! – с глубоким волнением ответил Егишэ.
Наступило напряженное молчание. Внезапно Старшая госпожа ударила себя по коленям:
– Горе мне!.. Душу свою загубил!.. – она горестно оглядела всех и вновь с силой ударила себя по коленям. – Горе мне!..
Ужас объял всех, кто находился в зале, и всех, кто стоял за дверью, где, забыв все приличия и разницу положений, перемешались слуги, сепухи и воины. Тишину нарушало лишь тяжелое дыхание доведенной до исступления старой женщины. Она резко встала и с гневом оглядела всех.
Пытаясь успокоить ее, Егишэ сказал:
– Но ведь об отречении Спарапета еще ничего в точности не известно, Старшая госпожа Пусть судьей Вардану Мамнконяну будет сам всевышний…
– Молчи, святой отец, молчи!.. Молчите и вы! – обратилась она к остальным. – Молчите!.. Что неизвестно? Как может такое дело оставаться неизвестным?.. Не говорите этого, – слова ваши дойдут до места упокоения отошедших… Не говорите этого Все оцепенели. Казалось, сейчас войдет в замок весь род Мамиконянов, вплоть до покойного Амазаспа Мамиконяна.
– Пусть не узнает об этом Амазасп, не узнает Мушег, не узнает святой Саак!.. Чтоб не дошло до их гробниц! Пусть и я не слышу об этом!..
– Но, может быть, притворно отрекся он, Мать-госпожа!.. – склонившись перед нею и обнимая ее колени, с мольбой проговорила супруга Спарапета.
– Притворно?.. – яростно воскликнула Старшая госпожа. – Отрекся от родины?.. Не пошел на подвижничество?..
Потрясенная и оскорбленная, старуха порывисто поднялась и пошла к выходу. Никто не осмелился остановить ее.
Как бы поддерживаемая сверхъестественной силой, она быстро прошла по террасе и, спустившись по лестнице, направилась к воротам замка. За нею последовали не только находившиеся в зале, но и все обитатели замка. К ним присоединились крестьяне и воины.
– Боже, боже, куда она идет?.. – шептала княгиня Шушаник.
– Знаю – куда, – со вздохом тихо отозвалась Югабер. Вперив взор вдаль, что-то шепча дрожавшими устами, Старшая госпожа направлялась к пригорку рядом с замком, где находилась родовая усыпальница Мамиконянов.
Мрачное шествие освещалось факелами. Впереди двигалась престарелая мать Спарапета, за нею – Егишэ, Атом, Хорен, госпожа Дестрик и Шушаник, Анаит, Астхик, Югабер, Зохрак, сепухи, воины и крестьяне. Никто не решался остановить Старшую госпожу, никто не мог не пойти вслед за нею.
Она простерла руки к темным надгробиям, оглядела их и, кивнув головой, остановилась у заросшего мхом надмогильного памятника. Под ним покоился прах Амазаспа Мамиконяна-отца Спарапета.
Внезапно среди ночного мрака раздался глухой возглас, напоминавший хриплый клекот старой орлицы:
– Амазасп, встань!.. Амазасп, встань! Сын твой отрекся от тебя!.. Перед всеми отрекся он от родины, расшатал основание дома Мамиконянов!..
Никто не решался нарушить молчание.
– Мушег!.. Васак!.. Вачэ!.. Встаньте, творите суд праведный!
Все затаили дыхание, как бы ожидая ответа. С такой силой прозвучало это заклинание, что казалось, все умершие Мамиконяны сейчас поднимутся и встанут перед нею.
