Отрываю от земли. Кружу по воздуху так, что юбка белым облаком разлетается. Растерявшийся было оркестр подхватывает, разрывая пространство таким сильным музыкальным проигрышем, что внутри вновь все чувства взмывают.
Остановиться трудно. Ведь это моя счастливая кольцевая. Я в козырном крайнем ряду, но съезжать не спешу. Пока под чьим-то руководством не сменяется вновь мелодия.
– Что ж… – пробивает в микрофон регистратор. – Уважаемые жених и невеста, дорогие гости, мы несколько выбились из регламента, – глядя на нас с Лизой, смеется. – Мне бы очень хотелось просто поздравить вас и на этом закончить церемонию. Ведь в том, что вы готовы сказать друг другу «да», сомневаться не приходится. Но, увы, закон требует соблюдения протокола. Поэтому я спрашиваю… – ныряет в раскрытую на стойке папку, а у меня вновь растет сердцебиение. – Чарушин Артем Артемович, – сканирует меня взглядом, – берете ли вы в жены Богданову Елизавету Анатольевну?
– Беру, – высекаю я.
– Богданова Елизавета Анатольевна, берете ли вы в мужья Чарушина Артема Артемовича?
– Да… Беру.
Едва моя Дикарка это говорит, резко поворачиваюсь к ней.
– Подождите, – выдыхает регистратор, но я уже подхватываю Лизу обратно на руки и прижимаюсь к ее лицу своим лицом. – Черт возьми… – мимо микрофона, поэтому доходит только до нас. Пока госработник не сдается и не кричит, наконец, в динамик: – Данной мне властью объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать невесту!
Могу и целую. Многим раньше, чем кто-то извне дает мне на то позволение.
В нашем новом мире этот поцелуй – самый сладкий, самый чувственный, самый счастливый. Наш первый. А дальше ведь будет еще и еще… Слаще, чувственнее, счастливее. По нарастающей. До бесконечности.
Обмениваемся кольцами. Скрепляем акт подписями. Принимаем поздравления. И все это время то и дело сходимся с Лизой взглядами. Шальные от эмоций, не до конца осознаем действительность. В глазах другу друга ищем подтверждение: все это реально происходит. Мы муж и жена. Чарушины. Мы. Оба.
– Люблю тебя, Чарушина, – шепчу ей, как только толпа отступает в сторону, оставляя нас с фотографами.
– Я тебя тоже, Чарушин, – улыбается моя Лиза ласково.
– Идеально, – выдыхаю между кадрами.
– Что именно?
– Все это. Я. Ты. Мы.
– Дааа…
– Пожар, потоп, война, конец света… Что бы не случилось, Лиз… Вместе?
– Вместе, – с готовностью соглашается она. – Конечно, вместе, Артем.
Когда с неба начинает сыпать снег, к нам присоединяются мои пацаны. Фотографы теряют возможность выстраивать какие-то композиции. Эти придурки вокруг нас так чудят, что мы с Лизой смеемся до слез. Так и получаются неординарные свадебные кадры. Уверен, что в будущем при пересмотре будут еще наши внуки ухохатываться.
– Вы, сука, сумасшедшие, – толкаю я на волне смеха Филе с Тохой после их парного воздушного поперечного шпагата.
Пофиг на мороз. Пофиг на снег. Пофиг на тематику. На этой фотосессии жарко становится всем, так они выдают. Даже старших заряжаем. Когда звучит команда для них, то на первых кадрах в прямом положении остаемся лишь мы с Лизой.
Хаос. Полнейший беспредел. Но все на таких градусах счастья, что сопротивляться – шансов ни у кого нет.
– Бывает ли зима в раю? – со смехом спрашиваю у Лизы, пока фотографы продолжают щелкать.
– Очевидно, что бывает, – отвечает она с такими же искрами веселья.
Прижимаясь ко мне, слегка качается. И я веду ее в танце. Оркестр не подводит, сразу же нужную композицию задает. Так и кружимся на снегу, пока гости – от мала до велика – сходят вокруг нас с ума.
– Черт… – выдыхаю я. – Почему мы не сделали это раньше?
– Не знаю…
– Это же охрененно! Меня от счастья на куски рвет!
– И меня, Тём… И меня!
Нарезвившиеся гости сходятся вокруг нас в пары и подключаются к танцу. Круто, что у нас, помимо фотографов, дроны. Смотрю в небо и представляю, какой вид мы создаем, заполнив все баскетбольное поле.
Лиза тоже откидывает голову, ловит лицом снежные хлопья и улыбается.
– Ничего красивее этого я себе и вообразить не могла… У нас лучшая свадьба, Тём… Просто волшебная!
– Согласен, родная.
Позже, разумеется, были и ресторан, и множество тостов, и другие танцы, и романтика, и веселье, и салюты, и дурацкие конкурсы. Куда без этого? Но как-то все легко, совсем не в напряг. Мы с Лизой кайфовали каждую минуту своего праздника.
– Как он улыбается…
– А как она на него смотрит…
– Как он любит ее…
– Как она его любит…
– Красивые…
– Счастливые…
– Шикарная пара, – заключали по итогу одноголосно, когда мы с Лизой в очередной раз оказывались в центре внимания.
Когда мы уставали, вечер вывозили Жора с Сонькой. Удачно так сошлось, что они в паре. Мне было не принципиально, кого из своих пацанов взять главным свидетелем, а вот Лиза, ясное дело, хотела только сестру. Вместе эти двое, за счет своей общей страсти, прилично так добавляли жару. Вставляло всех. Кроме прокуроров Георгиевых. Мы сильно не удивлялись. Они из чванливых. В принципе расслабляться не умеют. Ну и, идиоты, судя по всему, не особо жалуют Соньку. Хорошо, что той, походу, пофиг. Отрывалась она себе и нам на благо знатно.
Празднование выходит реально крутым, но когда подходит время нам с Лизой уходить, мы все же радуемся. Провожают нас после заключительного танца всей толпой. Засыпают какой-то блестящей мишурой и долго машут на прощание под вечную композицию Энди Вильямса[5].
– Ай лав ю бэйби… – напеваю я своей в такт.
По коридору то танцуем, то бегом несемся. Лиза смеется и не сразу понимает, зачем в какой-то момент ее торможу. Целую, не обращая внимания на персонал отеля, отвечает.
А потом растерянно моргает, когда вдруг
