– Ваше имя? – спросила дожидавшаяся на палубе «Карпатии» горничная, а матрос набросил ей на плечи одеяло.
Для них уже приготовили чай, кофе и бренди. Судовой врач с помощниками приступили к осмотру спасенных. Для тех, кто не мог идти, на палубе разложили носилки. Сколько ни оглядывалась по сторонам, Эдвина не увидела ни своих родных, ни Чарлза. Внезапно силы оставили ее, и она с трудом произнесла:
– Эдвина Уинфилд.
На борт поднимали других выживших, прибывали новые шлюпки, и Эдвина с надеждой молилась, чтобы дорогие ей люди оказались там.
– А ваши дети, миссис Уинфилд?
– Мои… что? Нет, это мои братья Джордж и Теодор и сестра Френсис.
– Вы путешествуете вчетвером?
Кто-то подал ей чашку горячего чая. Она физически ощущала, как десятки глаз ощупывают ее бледно-голубое вечернее платье, видневшееся из-под пальто, а служащие ждут ее ответа.
– Нет… с родителями, мистером и миссис Бертрам Уинфилд из Сан-Франциско, братом Филиппом, сестрой Алексис и женихом, мистером Чарлзом Фитцджеральдом.
– Вам известно, удалось ли им покинуть борт судна? – с сочувствием спросила горничная, провожая ее в главный обеденный салон, превращенный в лазарет и пункт размещения для выживших с «Титаника».
– Я не знаю… – Эдвина подняла на горничную глаза, полные слез. – Возможно, они сели в другую шлюпку. Когда мы отплывали, мама искала младшую сестру… и мне показалось, что… она в нашей шлюпке: девочка была очень похожа на нее, но…
Из глаз ее хлынули слезы. Горничная терпеливо ждала, поглаживая ее по плечу. В обеденном салоне было уже полно народу. Женщин трясло от холода, многих тошнило. Те, у кого были стерты в кровь руки от холода и работы на веслах, пытались их перевязать бинтами и чем придется. Дети, сбившись стайкой, смотрели на них огромными испуганными глазами и молчали или тихо плакали. Джордж держался молодцом. Вокруг Тедди хлопотала медсестра. Мальчик еще дрожал от холода, но уже не выглядел смертельно бледным, с посиневшими губами. Маленькая Фанни, все еще испуганная, цеплялась за юбки Эдвины и тихонько плакала.
К кораблю подходили все новые шлюпки, даже те четыре, которые были связаны вместе. Мужчин в сборной лодке давно подобрала шлюпка номер двенадцать. Туда, в конце концов, попал и Джек Тейер, но когда его снимали с полузатонувшей брезентовой лодочки, он настолько выбился из сил, что не замечал никого вокруг. Его мать находилась в соседней шлюпке номер четыре, но они не увидели друг друга, поскольку пребывали в бессознательном состоянии.
Эдвина оставила младших на Джорджа, который, напившись горячего шоколада, чувствовал себя очень неплохо, и пошла на палубу наблюдать за спасательной операцией. На палубе уже стояли несколько знакомых дам, и среди них Маделейн Астор. Она хоть и не надеялась, что ее супругу удалось покинуть корабль после нее, но хотела видеть тех, кто поднимался на борт из шлюпок, просто на всякий случай… Сама мысль, что она потеряла мужа, была ей невыносима! Точно так же Эдвина молилась, чтобы увидеть знакомое лицо среди спасенных. Она стояла наверху, у поручней, и смотрела, как мужчины карабкаются по веревочному трапу, как с помощью петли поднимают женщин и как прибывают дети в мешке для почты. Некоторые мужчины обморозили руки, поэтому не могли подниматься сами. Но вот что заметила Эдвина: на палубе царило мрачное молчание. Никто не разговаривал. Все, потрясенные событиями ночи, замерзшие, словно застыли в ожидании. Чего? Наверное, чуда…
Потерявшихся детей собрали в одном месте, и они ждали, что за ними кто-нибудь придет. Женщина из шлюпки двенадцать рассказывала, как поймала на лету ребенка, кто-то добавил, что женщина из третьего класса пробралась на шлюпочную палубу, отдала ребенка, а сама вернулась к мужу.
Женщины сидели маленькими группками и тихо оплакивали своих мужчин. У горничных, медсестры и врача было полно работы. Немногочисленные мужчины им помогали, – те, что сумели спастись благодаря собственной находчивости и некоторому попустительству со стороны моряков на правом борту. Многие погибли в океане, пытаясь забраться в шлюпки. Большинство тех, кто спрыгнул с парохода, так и остались в воде: на шлюпки их не брали из опасения опрокинуться.
Эдвина увидела Джека Тейера и медленно подошла к нему: а что, если у него хорошие новости? – но молодой человек лишь печально покачал головой.
– Боюсь, мне нечем вас обрадовать, мисс Уинфилд. Сначала я видел вашего брата, но потом он исчез – возможно, смыло волной или его подобрала другая шлюпка. Одновременно со мной прыгнул с борта мистер Фитцджеральд, но больше я и его не видел. А ваши родители стояли на палубе и, похоже, не собирались покидать корабль. Простите. Больше я ничего не знаю.
Кто-то подал ему бутылку бренди, и он замолчал. Эдвина кивнула и, не скрывая слез, отошла в сторону.
Ей не хотелось верить в услышанное. Такого просто не может быть. Она ждала, что Джек скажет, что все живы, всем удалось спастись, что они в соседней каюте. Зачем он сказал такие страшные слова? Только не Филипп, не Чарлз или Алексис, не мама с папой.
К ней подошел доктор и начал что-то говорить про Тедди и переохлаждение. Она тут же отправилась к брату, который лежал, завернутый в одеяло, и дрожал всем телом, глядя на сестру. Она схватила его на руки и прижала к себе, но услышала слова доктора, что следующие несколько часов могут быть решающими…
– Нет! Он здоров… с ним все будет хорошо!
Она не могла допустить, чтобы с Тедди что-то случилось. Она этого не вынесет. Они были так счастливы все вместе, так любили друг друга, и вдруг теперь такое горе… Доктор сказал, что Тедди может умереть от переохлаждения. Она крепче прижала брата к себе, пытаясь согреть своим телом, и стала уговаривать выпить хоть немного горячего бульона, принесенного горничной (мальчик отказывался глотать: просто мотал головой из стороны в сторону и льнул к сестре).
– Он ведь поправится? – с надеждой спросил Джордж, глядя, как Эдвина прижимает к себе брата и по ее щекам текут слезы. До него постепенно тоже начал доходить весь ужас того, что случилось за последние несколько часов, и он заплакал. – Эдвина, он ведь не умрет?
– О, боже… я надеюсь… – Эдвина обняла брата и попыталась улыбнуться завернутой в одеяло Фанни.
– А мама скоро придет? – спросила девочка.
– Скоро… очень скоро, дорогая, – задыхаясь от слез, пообещала девушка, с надеждой рассматривая новых пассажиров с «Титаника», входивших в салон, совершенно ошеломленных и едва живых после выпавшего на их долю испытания.
И тогда, стараясь не думать о том, что потеряла, Эдвина крепче прижала к себе малыша и горько заплакала.
Глава 5
Он с трудом поднялся по веревочному трапу: руки так замерзли, что пальцы едва сгибались, – но подниматься в петле, как женщины, решительно отказался. После того как затонула одна из сборных лодок, его подобрала шлюпка номер двенадцать, без сил и почти без сознания. Сейчас, немного придя в себя, он ликовал: спасен! Их шлюпка была последней. В восемь тридцать утра, одним из последних, со слезами на глазах, он поднялся на палубу «Карпатии». Не верилось, что все это произошло на самом деле! Но он выжил, один, без родителей, сестер и братьев, и теперь молил Бога, чтобы уцелели и они. На непослушных ногах, покачиваясь, Филипп медленно пошел в салон, но не увидел там ни одного знакомого лица. Спасенных было всего чуть больше семисот, но сейчас Филиппу казалось, что его окружают тысячи людей, и он не понимал, где искать родных. Прошел добрый час, пока его обнаружил Джек Тейер.
– Видел кого-нибудь из моих?
Вид у него был ужасный: мокрые волосы, безумные глаза в черных кругах. Такого кошмара в его жизни еще не было и, вероятно, не будет. Окружавшие его люди выглядели не лучше – полуодетые, кто в чем: в вечерних нарядах, в ночных сорочках, завернутые в одеяла или полотенца, они не могли опомниться до сих пор. Они цеплялись друг за друга, не реагировали на предложение переодеться, не желали говорить. Единственным их желанием было найти тех, кого потеряли. Глазами, полными тревоги, они всматривались в толпу, пытаясь увидеть знакомые лица.
