сегодня мы справлялись сами, – в игривой манере уточнила Сирша, демонстрируя Микелю своё платье.
Мода даориев и палагейцев оказалась похожа на то, что носили люди в античные времена, в период веры в многочисленных богов. Скорее всего, и это стало влиянием попадания на Переправу во снах. Увидев платья, я убедилась, что люди в древности переняли не только пантеон богов и архитектуру, но даже крой нарядов.
Наши вечерние туалеты походили на античные хитоны, но усовершенствованные по модным тенденциям, напоминая платья от дорогостоящих дизайнеров. Наряды из лёгких тканей вначале казались свободными, но пояса и закрученные куски материи плотно перехватывали талию, подчёркивая грудь. Драпировка на платье была собрана мастерски, откровенно демонстрируя силуэт тела, но ткань не сдавливала и не стесняла движений. Данные Авилой туфли больше походили на сандалии на каблуках.
– Вы очаровательны, – похвалил Микель, глядя исключительно на Сиршу.
Я закатила глаза, но в душе похвалила его за подобное внимание к подруге. Мне бы он нравился меньше, если бы смотрел одинаково на всех, словно Сирша лишь одна из многих, но Микель обращался с ней как с единственной. Мне даже стало немного завидно, насколько легко им удавалось игнорировать ограниченность отведённого времени. Долго их отношения не продлятся.
– Жаль, что Авила из Палагеды. У нас предпочитают более светлые и приглушённые тона, но эти наряды вам идут, – добавил Микель, аккуратно отводя от лица Сирши локон волос. Она убрала их в причёску с многочисленными заколками и серебряным ободком в тон её платью.
Я осмотрела свой наряд приглушённого терракотового цвета с золотым орнаментом. Как бы то ни было, он восхитителен.
– А что значит твоя одежда? – уточнила я, разглядывая Микеля внимательнее.
Невысокие ботинки, плотные штаны. Рубашка, похожая на тунику, затянута поясом, руки защищены наручами. Из античной моды я узнала только хламис – короткая мантия, скреплённая на плече и оставляющая правую руку открытой. Напрягла ум, вспоминая лекции по культуре Даории и Палагеды. Хламис носили молодые воины или путешественники, более длинный плащ-фарос – аристократия, а переброшенный через одно плечо плащ-гематий надевали архонты и цари.
– Не обращай внимания, – успокоил Микель, заметив мой оценивающий взгляд. – Наручи – дань традициям, лишь праздничный элемент, как и плащ, а не реальная защита.
– При тебе меч.
– Он всегда при мне в Санкт-Данаме, – беззаботно парировал лучезарный, поправив оружие на спине. – Я сдам его перед проходом в Даорию.
Это правда, и всё же ответ меня не успокоил. Похоже, после общения с Элионом я стала более недоверчивой.
– Что за традиции? – вмешалась Сирша, разбавляя внезапную тишину.
– Всё из-за официальности встречи. Нужно одеться в соответствии со статусом. Я отношусь к воинам, нас узнают по хламису, а мой Клан по символике. – Микель постучал пальцем по застёжке на плече.
Я с интересом взглянула на герб Клана Металлов. Мы изучали их атрибутику. У Кланов Земли, Воды, Огня и Воздуха были изображены древние эмблемы их стихий, но у каждого металла свой знак. По выясненным сведениям, на свой герб Клан Металлов поместил символ орихалка – таинственного сплава. Металл был настолько сильным, что сами боги предпочитали оружие именно из него, но мистер Коллинз упоминал, что, к несчастью, состав сплава был утерян.
– Пойдёмте, чтобы не опоздать. Для Клана Металлов сегодня особенно важный день, – напомнил Микель.
Я тряхнула головой, силясь выкинуть беспочвенную тревогу. Улыбнувшись Сирше, я пошла за лучезарным, сосредоточившись исключительно на предвкушении скорой встречи с Эриданом.
Мы приехали в знакомое место. Один из проходов находится прямо в компании «Меридий» на тридцатом этаже.
– Вы же знаете, что зеркальных монолитов было одиннадцать? – уточнил Микель, уверенно ведя нас по коридору. Горел свет, но никого не было, словно весь этаж отдали под хранение прохода в Даорию.
И защищали его хорошо. Везде висели камеры видеонаблюдения, а плотные двери Микель открывал с помощью личного магнитного ключа и отпечатков пальцев. Мы с Сиршей одновременно кивнули, знакомые с общепризнанной информацией.
– А вам кто-нибудь рассказывал, почему последний монолит раскололся? – протянул Микель довольным тоном.
– Из-за трещины? – несмело ответила Сирша, сбитая с толку вопросом.
– Верно, – согласился Микель. – Но также и от возникшего напряжения. Дело в том, что ваш Святой Данам ошибся.
Кай что-то говорил про давление.
Мы с Сиршей затаили дыхание. В учебниках упоминались теории произошедшего.
Открытие Данама произошло в период процветания веры в Единого Бога, и когда благодаря учёному кимиту пришли даории, которых люди сперва восприняли как ангелов, выходящими из светящихся проходов, некоторые из верующих нарекли Данама гением и посланником божьим. Правда, после этого появились палагейцы. Несмотря на не менее прекрасные лица, они выбрались из-под земли и в глазах региозно настроенных были подобны демонам. Потом началась война, и только спустя время Данам нашёл способ защиты от прибывших из других миров – наши металлы. Все эти события, как маятник, раз за разом меняли отношение к Данаму. Среди всего звучала и критика от его коллег – других кимитов. Некоторые соотечественники Данама говорили, что он мог ошибиться в расчётах и открытие порталов не более чем удачное стечение обстоятельств. Однако последователей всё же было больше, и любая критика тонула под восхваляющими лозунгами, а документы с теориями о неверности научных трудов Данама до нас практически не дошли, уничтоженные его последователями.
– Вижу, вам действительно интересно, – со смешком добавил Микель. – Трещина, разумеется, серьёзная причина для взрыва монолита, но имеются весомые предположения, что не она первопричина раскола. Дело в том, что для равномерного распределения напряжения и создания прохода нужно два монолита.
Микель замолчал, пока мы миновали пост с десятью вооружёнными охранниками. Как и обещал, им он оставил свой меч.
– Мистер Хилл уже отправился? – уточнил лучезарный у одного из мужчин.
– Да, он прошёл полчаса назад вместе с несколькими министрами.
Микель удовлетворённо кивнул и повёл нас дальше. Следующая комната была залита белым светом, и я прикрыла глаза ладонью. В помещении стояла прохлада, свет никак не согревал, но красиво мерцал, изредка менял цвет, преломлённый гранями двух зеркальных монолитов.
Мы с Сиршей замерли, во все глаза уставившись на открывшуюся картину. Проход на Переправу был невзрачным, почти сливающимся с тенями деревьев и вечерним мраком. Проход в Даорию сверкал как путь на тот свет. Мы видели фотографии и документальную видеосъёмку, но она даже близко не отражала реальной красоты монолитов.
Им больше двух тысяч лет.
Я обомлела от восхищения.
– Рад, что вам нравится, – судя по широкой улыбке, Микеля забавляло наше изумление. Он протянул руку Сирше, та, не отрывая взгляда от света, вложила свою ладонь в его. – Наши учёные считают, что последний монолит не рассыпался бы, будь у него пара.
– То есть монолиты, открывшие проход в Даорию, действительно можно перемещать исключительно парами? – уточнила я.
– Верно. Иначе они не работают.
– Если они разобьются, то вы не сможете попасть
