он выступил с предложением.
‘Самое замечательное в том, что у нас не должно быть ни вульгарности, ни сенсационности. Если бы вы спросили этого доктора Роя о чем-то, что потребовало бы длинного заявления, вы могли бы судить по его методу и стилю, как он будет работать. ’
‘ Да. Мы могли бы.’ К этому времени было уже больше пяти, и мы еще не добрались до Списка – каталога вопросов, которые я систематически прорабатывал с ним. Однако он казался достаточно бдительным. Я решила попробовать парочку.
‘Я подумал, что мы могли бы заняться этим вопросом о монахе – главном монахе-враче. У меня здесь “Хьюстон когда-нибудь выдвигал какую-либо теорию, почему человек стал предателем?”’
"Предатель", - сказал мистер Олифант. "Я полагаю, это зависит от того, с какой стороны на это посмотреть. Он был врачом, довольно хорошим, по общему мнению, и я думаю, что китайцы представляли для него прогресс. Знаете, он был не одинок в этом. Большая часть интеллигенции хотела реформ того или иного рода, и они ошибочно думали, что китайцы их проведут. ... Возможно, его раздражало, что так много денег валяется в виде бесполезных изумрудов, когда стране нужны настоящие больницы и настоящее оборудование. ’
‘ Да. Откуда он мог знать, сколько денег? Вы помните, губернатор сказал Хьюстону, что никто не знал об этом, кроме совета монастыря. ’
‘Ах. Что ж. Я думаю, что ответ на этот вопрос восходит ко времени Семнадцатого Тела. Вы помните, что она была женщиной неумеренных страстей, и что однажды у настоятеля было неудачное время с ней. Его пришлось унести, и он неделю был в бреду. Монах ухаживал за ним всю ту неделю. Я думаю, он что-то проговорился. ... Это не кажется вам убедительным?’ он сказал с тревогой.
‘О, да. Да, это так, ’ сказал я, записывая. Я полагаю, что к тому времени я, должно быть, прочитал тетради пару дюжин раз, но никогда, очевидно, с талмудическим мастерством, которое мистер Олифант использовал. Пока он говорил, мне пришло в голову еще одно дополнение.
"Вы помните, Хьюстон получил полмиллиона фунтов за свои две сумки, и ему сказали, что они стоят вдвое больше. Это, по-видимому, дает общую стоимость восьми мешков в четыре миллиона фунтов. ’
‘Так почему же тибетцы оценили их в три, вы имеете в виду? Я уверен, что не знаю. Возможно, Хьюстон получила неверную информацию. Возможно, стоимость жизни выросла. В любом случае, я никогда не понимал, как они могли их оценить. Возможно, это было сделано просто по весу, и они просто корректировали значение время от времени. Нет. Извините. ...’
Агент был довольно щедр на вино и бренди за обедом, и на обратном пути у меня начала болеть голова. Через Кройдон была самая огромная пробка, и, окруженный фургонами Mac Fisheries и грузовиками британской дорожной службы, я внезапно запаниковал. Дьяволицы? Воплощения? Сокровище монастыря? Во имя всего святого, зачем я подставил фирму? Не было ни Хьюстон, ни Шейлы Вулферстон. Медсестра, на которой женился Майклсон, ничего не знала, банк в Цюрихе ничего не сказал. Португалия, казалось, была полна людей по имени Да Коста, ни один из которых, казалось, не стремился отвечать на наши объявления. Они были забронированы на несколько недель. … Мне вдруг пришло в голову, с какой легкостью, с какой творческой легкостью мистер Олифант ответил на вопрос о монахе.
С внезапной ужасной уверенностью я понял, что от начала до конца эта история была фальшивкой; что мы никогда больше ничего не услышим о Хьюстоне. …
Я оставил в офисе книгу, отзыв о которой был обещан на следующий день, поэтому мне пришлось вернуться за ней. Все ушли, но я позволил себе войти и поднялся. На моем столе лежало письмо с запиской от мисс Маркс. Почтовый штемпель был Тринидадский, и поскольку клерк справочной службы подумал, что это еще один счет от Guardian, его по ошибке отправили в бухгалтерию. Это был не счет. На одном листе внутри не было ни имени, ни адреса. В нем просто говорилось:
Дорогой сэр,
Если вас интересует местонахождение мистера Хьюстона, попробуйте спросить Джошуа Гундалу, О.Б.Е., как поживают его сумасшедшие в последнее время. "Тобаго Таймс" вам ничего не скажет.
3
Февраль и март - месяцы напряженной работы в издательствах, и, к счастью, в рабочей суете было мало времени, чтобы поразмышлять о Хьюстоне и его проблемах. Помимо письма доктору Шанкару Лал Рою и Джошуа Гундале, О.Б.Е. (цитируя моего корреспондента и его непонятных придурков, о которых ни О.Е.Д., Словарь сленга, ни Отдел прессы Министерства колоний не были очень информативными) Я больше ничего не делал с ними. Парадоксально, но тогда начали происходить события.
Первым был ответ от доктора Шанкара Лал Роя, в котором говорилось, что он сам начал составление досье о сокровищах Ямдринга на основе сообщений беженцев, полученных в 1951 году, и что он был бы рад помочь.
Второе было от Джошуа Гундалы, O.B.E. Он написал:
Я благодарю вас за Ваше письмо от 27 февраля, содержание которого я принимаю к сведению. Это большая чушь, и я думаю, что знаю, кто вам это сказал. Однако, чтобы пролить свет на ситуацию и получить для вас определенную информацию о мистере Хьюстоне, я лично отправлюсь в Рам-Бей и буду держать вас в курсе событий.
Третья, одна из серии записок от Т.Л., который был в Нью-Йорке, была менее хорошей. Я не держал его в курсе наших поисков достоверного подтверждения фактов, и мое сердце упало, когда я прочитал это.
ТИБЕТСКАЯ КНИГА. Харперс против Кин, Уилл аванс – доллары, невиданные глаза, а также большой интерес к иностранным книгам и книгам в мягкой обложке. Нет причин, по которым мы не могли бы использовать это и собирать комиссию для компенсации расходов. Пожалуйста, получите согласие и рекомендации O от rtn.
Четвертая была совсем не хороша.
Я сказал с легкой паникой: "Мисс Маркс, позвоните в Уорплесдон и скажите, что я хотел бы приехать сегодня днем", и наблюдал, как она это делала. Таким образом, я смог увидеть, как изменилось ее лицо, и понять, почему.
Я спросил: "Когда это было?"
‘Сегодня в половине девятого утра. Он так и не проснулся.’
Отец Харрис принял участие в служении, а затем за чашкой чая я объяснил ему позицию.
