нас сбежала соседская девушка. Помните старого Рагглза?
– Неужели Руби удрала? Она должна была выйти за Джона Крамба.
– Именно так. Но она сбежала, оставив Джона Крамба горевать. Джон Крамб – честный малый, и она его почти не заслуживает.
– Руби очень хорошенькая. Она уехала с кем-то?
– Нет, одна. Но ужас в том, что там все убеждены, будто Феликс… обольстил ее и увез в Лондон.
– Это было бы ужасно.
– Он безусловно с нею знаком. Хотя, когда я его спросил, он соврал, он всегда врет, мне удалось вытащить у него признание, что в Суффолке они «общались». Разумеется, мы знаем, что означает такое общение, но я не думаю, что Руби приехала в Лондон по его настоянию. Разумеется, он солгал бы об этом. Он обо всем лжет. Если лошадь обошлась ему в сто фунтов, он скажет одному, что заплатил пятьдесят, а другому – что двести. Однако он еще не научился врать на честном глазу. К моим годам достигнет совершенства.
– Он знает, что она в городе?
– Когда я его первый раз спросил, не знал. Я не уверен, но думаю, что я ее опередил. Она выехала утром в прошлую субботу, а я – в воскресенье и застал его в клубе. Полагаю, тогда он еще не знал о ее приезде. Если знал, то очень ловко умеет притворяться. С тех пор он меня избегает. Я поймал его всего один раз, на полминуты, и он поклялся, будто не видел ее.
– Вы ему поверили?
– Нет. Он поклялся очень убедительно, но в тот раз он был готов к нашей встрече. Точно не знаю. В довершение бед старый Рагглз поссорился с Крамбом и больше не хочет вернуть внучку. Сперва он испугался, теперь это прошло. Он вполне утешил себя тем, что теперь не надо тратиться на ее приданое.
Затем Пол рассказал свою историю, вернее, две: про Мельмотта и про миссис Хартл. Касательно железной дороги Роджер сказал только, чтобы Пол держался советов ливерпульского друга.
– Как вы помните, я с самого начала не верил в эту затею.
– Я тоже. Но что мне было делать?
– Я не стану вас обвинять. Более того, зная вас и не сомневаясь, что вы намерены действовать честно, я не настаивал бы на моем мнении, если бы мистер Рамсботтом его не подкрепил. В делах, в которых не совсем понятно, как действовать, важно иметь возможность показать, что вы следовали советам известного и уважаемого человека. Надо опереться на репутацию другого человека, и репутация эта, если она хороша, вас выручит. Как я слышал, у мистера Рамсботтома репутация довольно солидная, но вы должны делать, в точности как он говорит.
Однако о железнодорожной компании, хоть в нее и были вложены все его деньги, Монтегю думал меньше, чем о другом своем затруднении. Как быть с миссис Хартл? Сейчас он впервые рассказал другу, что миссис Хартл в Лондоне и они виделись три или четыре раза. Тут имелась еще и та загвоздка, что Полу сложно было говорить о своей помолвке с миссис Хартл, не упоминая чувства к Генриетте Карбери даже и намеком. Роджер знал про обе его любови – настоятельно убеждал друга бросить вдову и по меньшей мере так же настоятельно требовал отказаться от другой страсти. Если бы Пол женился на вдове, Роджер избавился бы от соперника. И все же, обсуждая вопрос о миссис Хартл, говорить следовало так, будто никакой Генриетты Карбери на свете нет. Тщательно обходя Гетту молчанием, Пол изложил все: слухи о дуэли, слухи об убийстве, слухи о том, что муж по сей день жив.
– Возможно, вам придется поехать в Канзас… и в Орегон, – сказал Роджер.
– Но даже если слухи лживы, я на ней не женюсь, – ответил Пол.
Роджер пожал плечами. Он, без сомнения, думал о Гетте Карбери, но вслух ничего не сказал.
– И что она будет делать, оставаясь здесь? – продолжал Пол.
Роджер признал, что положение неловкое.
– Я решил, что ни при каких обстоятельствах на ней не женюсь. Знаю, я был дураком. Знаю, что поступил дурно. Но разумеется, если у меня будет весомая причина нарушить слово, я на нее сошлюсь.
– Вы хотите развязаться с ней по возможности честно. Однако вы сделаете это в любом случае – честно или… наоборот.
– Разве вы не советовали мне с ней развязаться еще до того, как мы узнали все, что знаем теперь?
– Советовал. И по-прежнему советую. Если вы заключили сделку с дьяволом, обхитрить его будет нечестно, и все же надо по возможности это сделать. Что до женщины, я уверен, она вас обманула. На вашем месте я бы ни за что на ней не женился, пусть даже она растерзает меня в клочья. Вот что я сделаю. Если хотите, я сам к ней поеду.
На такое Пол согласиться не мог. Он чувствовал, что должен сам подставиться под ее когти и не вправе выставить никого взамен. Они засиделись допоздна и наконец порешили: на следующее утро Пол отправился в Ислингтон, расскажет миссис Хартл обо всем услышанном и объявит, что ни при каких обстоятельствах на ней не женится. Оба не рассчитывали, что на этом все кончится, – наверняка до такого исхода дикая кошка еще покажет свою натуру. И все же такого курса следовало держаться. Когти или не когти, муж или не муж, признается миссис Хартл в убийстве и дуэли либо станет все отрицать – Пол должен по крайней мере сказать твердо, что никогда на ней не женится.
– Хотелось бы мне, чтобы все осталось позади, старина, – сказал Роджер.
– Мне тоже, – ответил Пол, прощаясь с ним в дверях.
Он лег спать с чувствами человека, которого наутро должны казнить, и проснулся с теми же чувствами. Спал он хорошо, но как только рассеялась блаженная дремота, на него навалилась ужасная явь. Однако у приговоренного к повешенью нет выбора; он не может, пробудившись, сказать, что передумал, и перенести казнь на другой день. Пол Монтегю мог устроить себе такую передышку. Он приложил руку ко лбу и почти убедил себя, что у него болит голова. Была суббота. Почему бы не обдумать все как следует и не отложить казнь до понедельника? Понедельник был так далеко в будущем, что Пол не сомневался – в понедельник поездка не составит ему труда. Разве не осталось какой-то забытой мелочи, которую надо обсудить с другом Роджером, прежде чем увидеться с дамой? Может быть, нужно срочно съездить в Ливерпуль и задать еще несколько вопросов мистеру Рамсботтому?
