Это, кстати, объясняло бы экспертизу, выявившую большое наличие спермы в заднем проходе трупа.
— Как он считает? — насмешливо спросил Вазген. — По-арабски или по-римски?
— Напрасно у тебя такое шутливое настроение, Вазген! — миролюбиво сказал майор. — Я, лично, тебе верю, что Ступнев покончил с собой, не выдержав смерти Полковника. Но хозяину дана другая команда: из „черной“ зоны делать „красную“. И он намерен раскручивать убийство.
— „Красной“ можно сделать зону за полчаса! — зловеще ухмыльнулся Вазген. — Я не ручаясь, что смогу удержать зону от неповиновения. Прольется кровь. Много крови. Хотите „красного“, будет вам „красное“.
Глаза его горели злобным огоньком, а скулы резко обозначились, показывая высшую степень раздражения.
Майор поспешил его успокоить.
— Меня устроит и „черная“ зона, — заявил он многозначительно. — Мы бы договорились. С Дарзиньшем этого не удастся сделать.
— Слышал я о нем! — нехотя признался Вазген. — Его наверху ценят. Так просто его не убрать.
— А я и не предлагаю просто! — усмехнулся майор. — Он хочет „красное“, он ставит на „красное“, пусть ему „красное“ и выпадет.
Несмотря на его многозначительный и витиеватый стиль, Вазгену было совсем не трудно уяснить, что же хочет предложить „начальник“, как он их всех презрительно называл. Но их цели совпадали в данном вопросе. Вазген и сам понимал, что житья привольного не будет, всех авторитетов погонят на работу, если он, „князь“, не воспрепятствует превращению „черной“, воровской, зоны в „красную“, где сила у „ментов“.
— Нужен небольшой хипеж? — спросил он без тени улыбки. — Порезать несколько „сук“. И его уберут?
— Нет, его не уберут! — вздохнул майор. — Если только вспыхнувший бунт не приведет, например, к захвату БУРа и к уничтожению всех охранников, там находившихся. Это вызвало бы большой скандал, и Дарзиньша отправили бы на пенсию.
— Помазали! — согласился Вазген. — Зови контролера.
— Может, выпьешь со мной? — предложил майор.
Вазген усмехнулся и отрицательно покачал головой.
— Мы все равно по разные стороны баррикад! — заявил он твердо. — Мы заключили временный союз. Уберем „хозяина“, ты станешь „хозяином“. Тогда не забудь о нашем общем деле.
Майор вызвал контролера, тот поспешил зайти в кабинет и увести Вазгена, которого возле „крикушника“ ждала собственная охрана из авторитетов и „солдат-торпед“.
Вазген еще с крыльца подал им знак, что все в порядке, и отказался от услуг контролера, обязанного проводить заключенного до его барака.
— Отдохни, дорогой! — сказал ему Вазген. — Мы с ребятами погуляем по зоне немного. Погода хорошая.
Такой хорошей погоды, действительно, не помнили даже старожилы — жаркое лето с небольшими дождями, от которых в тайге грибов становилось видимо-невидимо. Дарзиньш уже дал указание собирать и сушить грибы, которые всегда выручали холодной затяжной зимой, грибной суп поднимал настроение и снижал агрессивность. Дарзиньш свято верил в политику „кнута и пряника“, которая столько лет приносила хорошие плоды.
Но в этой колонии строгого режима происходило что-то странное, чего Дарзиньш пока не мог постичь. Все шло не так, как он привык делать. Возможно, из-за скрытого противодействия заместителя и его команды, немногочисленной, но очень сплоченной, состоящей, в основном, из работников БУРа, что давало заместителю неоспоримое преимущество, всегда можно было непокорного посадить в БУР, где его так умело и быстро обработают, что он либо станет шелковым, либо инвалидом, первым кандидатом в покойники.
Майор довольно потер руки и чуть было не заплясал от радости, от такого успеха, что удалось сговориться с „князем“ зоны против своего непосредственного начальника. То, что при этом погибнут его коллеги, а может, и его сторонники, его совершенно не трогало. Он об этом и не думал.
„Без жертв не обходится ни одна революция!“ — напыщенно подумал он, с трудом вспоминая крохи тех малых знаний, что пытались в них впихнуть на занятиях по марксизму-ленинизму.
Ему было тесно в своем кабинете, который был, действительно, небольшим, и он открыл дверь в коридор, чтобы почувствовать простор и масштаб, соответствующий его замыслам и начинаниям.
„Теперь надо только вывести из строя Дарзиньша“, — подумал он.
Но здесь была большая надежда на Ольгу, с которой тоже было заключено соглашение.
То, что ни одно из соглашений майор не собирался выполнять, ему как-то недосуг было вспомнить. Все политики много обещают и мало делают. На то они и политики.
Внимание майора привлекла красивая молодая женщина, вышедшая из самого дальнего кабинета, предоставленного заключенному Игорю Васильеву, недоучившемуся студенту юридического факультета, для работы над завалом старых служебных бумаг, в которых сам черт мог ногу сломать. Майор был страшно зол на Васильева, нашедшего ловко запрятанную им в ворохе ненужных бумаг приказ об организации женской колонии строгого режима, потому что, не найди он этого приказа, Дарзиньш бы „горел синим пламенем“.
„Как бы он вышел из положения?“ — злорадно тогда думал майор.
И в результате из-за старательности Игоря Васильева рухнула великолепная комбинация.
Увидев красивую женщину, майор остолбенел. Она настолько ему понравилась, что он даже почувствовал приятное шевеление там, где, как ему казалось, все давно уже умерло и атрофировалось.
„Шо це за краля? — от удивления он заговорил на малороссийском наречии. — Ай да студент! Устроился со всеми удобствами. Дай срок, я тебя на лесоповал угоню, такого здорового мужика. Кадров на трудных участках работ не хватает, а этот бумажечки перекладывает с места на место. И то, что не нужно находить, находит“.
Вслед за красоткой, буквально через минуту, из комнаты вышел Игорь Васильев и заторопился в столовую. Комнату он закрыл на ключ и сдал его дежурному.
„И Васи нет поблизости! — заинтригованно подумал майор. — Если бы эта красотка вышла вместе с Васей, я бы не удивился. Кобель с заслуженной репутацией. Но уединяться с заключенным?“
И майор решил зайти в комнату, выделенную Васильеву для работы, чтобы узнать подробности об их совместном там пребывании.
Дежурный безропотно выдал ему ключ, но попросил расписаться в журнале выдачи ключей. А когда майор попытался взбрыкнуться, то дежурный ему напомнил о строгом приказе Дарзиньша, категорически запрещающего выдавать ключи от помещений без расписки.
— Даже „хозяин“ расписывается! — со значением подчеркнул дежурный.
Ключ брал майор напрасно. Ничего особенного он не обнаружил: ни использованных презервативов, ни подозрительных пятен на папках с ненужными бумагами. Ничего! Сколько ни искал.
„Чем же они тогда здесь занимаются? — недоуменно подумал майор. — Неужели только работают?“
То, что можно заниматься только работой, никак не укладывалось в его пустой башке.
Вазген, расставшись с контролером, не посмевшим ослушаться приказа „князя“ зоны и оставшимся в административном корпусе, отправился гулять по зоне в сопровождении свиты из ближайших авторитетов и охраны из „солдат-торпед“.
Заметив вопросительный взгляд своего „местоблюстителя“ или „смотрящего“, Вазген жестом пригласил его к себе, а остальных тоже жестом отослал чуть поодаль, чтобы не мешали разговору.
— Ты хочешь что-то узнать? — спросил Вазген.
— Да! — согласился с ним „смотрящий“. — Не каждый день „кум“ приглашает к себе „князя“. О чем шло толковище?
— Вражда „ментов“ нам на руку! — ухмыльнулся Вазген. — „Кум“ на „хозяина“ попер.
— Ништяк! — обрадовался „смотрящий“. — Столкнуть этих козлов лбами — моя мечта.
„Голубая?“ — хотелось спросить Вазгену, но он вовремя прикусил язык. Это не с фраерами шутить, которые любую шутку обязаны терпеть. А с авторитетами требуется умение работать. „Сходняк“ блатных еще никто не отменял. А это „вече“ может и снять с него титул „князя“, а тогда мало кто может позавидовать жизни Вазгена. В лучшем случае его разжалуют в „торпеды“, готовые „мочить“ любого, кто встанет поперек дороги авторитетам. А в худшем… О худшем даже подумать было страшно.
— Там другая „маза“! — сказал Вазген. — Хозяин имеет мечту перекрасить зону. А „кум“ имеет мечту свалить „хозяина“ и самому им стать.
— Чужими руками таскать каштаны из огня охотников всегда много! — нахмурился „смотрящий“. — Мы свалим „хозяина“, а „кум“, став „хозяином“, навешает на нас всех „собак“. Война с „крикушником“ не должна быть бессмысленной. Гибнут хорошие люди, наши люди, рушатся устойчивые связи. А этот козел, заместитель, „туфту лепить“ большой мастер. Кто допускает беспредел, тот в „прогаре“. Зачем тебе это? Посмотри: колючку внутри зоны сняли, режим ослабили, кормить стали как на убой…
