убийств. Я, знаете ли, сыщик. Любитель. Безобидный выход для врожденной любознательности, которая, загони я ее внутрь, могла бы привести к излишнему самокопанию и, не дай бог, самоубийству. Очень естественное, здоровое занятие — не требующее излишнего напряжения и спасающее от сидячего образа жизни, к тому же дает пищу для ума и тренирует мозг.
— А, теперь я понимаю, кто вы, — медленно произнесла сестра Филлитер. — Вы… выступали свидетелем по делу сэра Джулиана Фреке. В сущности, это вы доказали его причастность к убийству, не так ли?
— Да, я, и это было крайне неприятно, — ответил лорд Питер. — А сейчас я занимаюсь другим небольшим делом того же рода, и мне нужна ваша помощь.
— Садитесь, пожалуйста, — сказала сестра Филлитер и сама опустилась в кресло, подавая ему пример. — И какое же я имею отношение к вашему делу?
— Вы ведь знакомы с доктором Эдвардом Карром, работавшим в Лихэмптоне, — честным, но немного неблагоразумным в житейских вопросах человеком, не только лишенным змеиного коварства, как сказано в Библии, а даже наоборот.
— Что?! — вскричала девушка. — Значит, вы верите в то, что это было убийство?
Лорд Питер несколько секунд молча смотрел на медсестру. Ее лицо оживилось, глаза под густыми прямыми бровями загорелись любопытством. У нее были выразительные ладони, довольно крупные, с сильными ровными пальцами. Он заметил, как девушка вцепилась в подлокотники кресла.
— Пока не имею об этом ни малейшего понятия, — небрежно ответил он, — но мне интересно ваше мнение.
— Мое?.. — Сестра осеклась. — Знаете, мне не положено делиться мнением о делах моих подопечных.
— Вы уже поделились им со мной, — заметил его светлость с усмешкой. — Хотя, наверное, мне следует учесть вашу неизбежную предвзятость в пользу диагноза, поставленного доктором Карром.
— Что ж, возможно… но это не просто личное… Я имею в виду то, что мы с доктором Карром были помолвлены, никак не повлияло на мое суждение об онкологическом диагнозе мисс Доусон. Я работала вместе с доктором в нескольких аналогичных случаях и знаю, что его профессиональные выводы заслуживают доверия — в отличие от его водительских навыков.
— Ясно. Значит, как я понимаю, если он говорит, что смерть была необъяснимой, так оно и было. С этим разобрались. А теперь — что касается само́й дамы. Насколько я знаю, она к концу была немного не в себе — крыша у нее поехала, как в народе говорится?
— Я бы так не сказала. Разумеется, под действием морфия она впадала в бессознательное или, скорее, полусознательное состояние на несколько часов. Но на тот момент, когда я с ней рассталась, она, на мой взгляд, пребывала во вполне здравом уме. Просто она и в лучшие свои времена была упрямой и, что называется, с характером.
— Но доктор Карр говорил мне, что ее посещали странные фантазии — будто ее хотят отравить?
Рыжеволосая медсестра в нерешительности теребила пальцами подлокотники кресла.
— Чтобы успокоить вашу профессиональную совесть, — добавил лорд Питер, понимая, чем именно она смущена, — могу сообщить: мой друг детектив-инспектор Паркер расследует это дело вместе со мной, что дает мне некоторое право задавать подобные вопросы.
— В таком случае… Да, в таком случае, думаю, я могу ответить. Я никогда не могла понять, откуда у нее возникла мысль об отравлении, и никогда не замечала с ее стороны ничего такого — ни неприязни ко мне, ни страха. Как правило, пациент, если у него есть подозрения относительно сиделки, выказывает это. Бедная мисс Доусон всегда была исключительно добра и ласкова со мной. Когда я уезжала, она поцеловала меня, сделала маленький подарок и сказала, что ей жаль расставаться.
— Она не проявляла признаков нервозности, когда вы ее кормили?
— В последнюю неделю мне запретили ее кормить. Мисс Уиттакер заявила, будто у ее тетушки возникла эта нелепая идея, поэтому она будет кормить ее сама.
— О! Это очень интересно. Значит, первой, кто упомянул при вас о чудачестве мисс Доусон, была мисс Уиттакер?
— Да. И она попросила ничего не говорить об этом ее тетушке, чтобы не волновать ее.
— А вы говорили?
— Нет. Я бы и без предупреждения ничего не сказала пациентке. Это непрофессионально.
— Кому-нибудь еще мисс Доусон высказывала свои опасения? Доктору Карру, например.
— Нет. По словам мисс Уиттакер, ее тетя боялась и доктора тоже, потому что вообразила, будто он в сговоре со мной. Разумеется, распространившиеся впоследствии неприятные слухи придали особую окраску этой истории. Не исключено, что она заметила, как мы смотрим друг на друга или шепчемся в сторонке, и ей пришло в голову, будто мы строим заговор.
— А что насчет служанок?
— К тому времени в доме были новые служанки, вероятно, она не хотела говорить об этом с ними, и в любом случае я бы не стала обсуждать свою пациентку с ее прислугой.
— Безусловно. А почему ушли старые служанки? Сколько их было? Они ушли одновременно?
— Ушли две. Они были сестрами. Одна прослыла «грозой фарфора»,
