Пункт No 1
8 февраля 1957 г., после того, как г-н Тителл был приведен к присяге сенатором Олином Д. Джонсоном, советник Моррис задал ему вопрос:
"Не работали ли Вы на кого-нибудь?"
"О, нет", -- ответил г-н Тителл.
Это же решительное заявление (стр. 4107) было сделано в ответ на вопросы г-на Морриса о том, предпринял ли г-н Тителл свое исследование "на самодеятельной основе или как деловое предприятие". Г-н Тителл повторил, что он предпринял его "по профессиональным соображениям" в поисках "ма
териалов для лекций". Он заявил: "Одна из моих специальностей -идентификация машинописных документов... Мне постоянно требуются материалы для оживления курса моих лекций".
В связи с нижеследующим надо отметить, что одним из двух адвокатов-советников г-на Тителля выступал г-н Честер Т. Лейн, бывший поверенным Алджера Хисса.
26 марта 1957 года г-н Тителл передал советнику се
натского подкомитета по внутренней безопасности заявление,
которое было явной попыткой предвосхитить возможные об
винения в даче ложных показаний. Г-н Тителл писал (стр.
4120):
"Я ни в чем не отказываюсь от изложенного мною в показаниях, но поразмыслив над конкретной формой приведенных вопросов, я полагаю теперь, что для полноты ответа я должен был бы добавить еще один факт...
Мне следовало бы, вероятно, добавить, что незадолго до начала своего исследования я подумал, что поверенных Алджера Хисса (для которых я проделал определенную работу в связи с его предложением о новом судебном рассмотрении) может заинтересовать вопрос о подлинности или поддельности машинописного документа, предложенного г-ном Исааком Дон Левиным. Я соответственно посетил г-на Честера Т. Лейна, поверенного г-на Хисса, и рассказал ему о своих сомнениях по поводу этого документа. Он сказал, что ему будет весьма интересно, если мое исследование покажет, что подделка, если это подделка, окажется изготовленной на пишущей машинке такого типа, который был использован для подделки документов в деле Хисса. Я ответил, что это представляется вполне возможным, спросил, пожелает ли он компенсировать мое время и расходы в достаточной мере, чтобы я мог сконцентрировать свои усилия на исследованиях в этом направлении. Он сказал, что будет рад сделать это".
Показательно, что присутствовавший на слушаниях 8 февраля работодатель г-на Тителля г-н Лейн не поправил и не дополнил показания г-на Тителля о том, что он "ни на кого не работал".
27 июня 1957 года, когда в результате указанного сооб
щения г-н Тителл был снова приглашен для дачи показаний
в подкомитет и был приведен к присяге сенатором Джоном
Маршаллом Бутлером, советник Уилльям А. Рушер спросил
его:
"Не назовете ли Вы для Комитета сумму, которую он (г-н Честер Лейн) уплатил Вам?"
"Одну тысячу долларов", -- ответил г-н Тителл.
Таким образом, г-н Тителл получил гонорар в 1000 долларов за то, что "ни на кого не работал".
Пункт No 2
В своем докладе, сделанном на сессии AAAS и им самим внесенном под присягой в протокол слушаний 8 февраля (стр. 4184), г-н Тителл сообщает:
"Мое исследование привело меня в июле нынешнего года в Германию... Находясь в Германии, я проверил некоторые из моментов, описанных г-ном Левиным в его книге... о поисках некоего Добролюбова, бывшего ранее офицером Охранного отделения или царской тайной полиции. Автор говорит, что посетил греческую православную церковь на Находштрассе в Шарлоттенбурге (в Берлине), священник которой "немедленно среагировал" на имя Добролюбов... В книге Левина на той же странице 107 говорится: "Поиски Добролюбова привели меня в Висбаден и завершились там на соседнем кладбище... Он умер недавно, и с ним оказались погребенными многие тайны Охранного отделения".
У бывшего революционера, поступившего на службу царской тайной полиции, вечно ускользающего "Добролюбова", известного как Николай "Золотые очки", было много псевдонимов, как-то было обычным для подпольных операций. Среди этих псевдонимов были "Доброскок", "Добролюбов" -- оба близкие к его настоящей фамилии -- Добровольский. Лев Троцкий в автобиографии "Моя жизнь" и Бертрам Д. Вольф в своей важной работе "Трое, сделавшие революцию" называют этого человека Доброскоком (стр. 4155). Хотя высокопоставленный генерал из Охранного отделения Спиридович дал мне рекомендательное письмо к этому человеку с указанием его личного и родового имени (я смог найти оригинал письма лишь после публикации моей книги), я обозначил его фамилией Добролюбов, наиболее распространенной из всех трех в России. Живущая в Нью-Йорке супруга генерала Спиридовича уже в самом начале обратила мое внимание на эту неточность. Я, в свою очередь, привлек внимание г-на Тителля к путанице с фамилиями еще до его отъезда в Германию, чем и объясняются произнесенные им под присягой слова "Я искал что-либо похожее, я помнил об этом... " (стр. 4110).
В Германии г-н Тителл с чрезвычайным усердием принялся за добывание доказательств того, что покойный Добровольский был всего лишь порождением моего воображения. Это касалось и моих посещений церквей Берлина и Висбадена. Какое отношение изыскания г-на Тителля по поводу моей правдивости в этом вопросе могли иметь к подлинности документа, остается загадкой, поскольку совершенно очевидно, что найди я Добровольского среди живых, он вполне мог бы и не пролить какого-либо света ни на документ, ни на связь Сталина с Охранным отделением.
На вопрос советника Морриса о цели интервьюирования им протоиерея висбаденской церкви Адамантова г-н Тителл показал:
"Чтобы выяснить, существовал ли человек по фамилии Добролюбов, к которому этот священник провожал Левина. В книге Левина этот священник проводил его к надгробному камню на кладбище и показал место его захоронения, И я хотел это видеть. Но там не было ни надгробного камня, ни могилы. Мне зачитали журнал захоронений дважды, и там не было похожего имени за последние 15 лет".
Снова и снова г-н Тителл отвечал на вопросы заявлением, что он не обнаружил "какой-либо фамилии, похожей на Добролюбов".
"И никакой похожей?" -- спросил г-н Моррис.
"Совершенно никакой, -- говорит г-н Тителл, продолжая. -- И я отправился на кладбище и просил гида проверить имена, все имена, ибо я не хотел допустить никакой промашки".
"И Вы проверили другое место, и никаких похожих фамилий?" -допытывался г-н Моррис.
"Никаких похожих фамилий, абсолютно".
5 января 1957 года г-н Бенджамин Мандель, директор подкомитета внутренней безопасности по исследованиям, посетил ту самую висбаденскую церковь и кладбище и говорил с теми же лицами, которых посетил ранее г-н Тителл. Без каких-либо трудностей г-н Мандель нашел расположенные рядом и могилу, и надгробный камень Добровольского, а также получил копию свидетельства о смерти Добровольского из муниципалитета Висбадена и из церковного журнала.
Документальные свидетельства и фотографии г-на Манделя заполняют страницы 4128-39, 4119-50 и 4170 протокола слушаний и полностью разоблачают как ложность показаний г-на Тителля, данных им под присягой, так и доводов, приведенных им на сессии AAAS. Дополнительный свет на "научное исследование" г-на Тителля проливают редкая фотография Добровольского, все еще носившего свои очки в золотой оправе (стр. 4170), и показания живущего в Нью-Йорке отца Корчака -- священника, отслужившего в Висбадене заупокойную службу по Добровольскому.
В качестве примечания к данному пункту можно добавить, что во время своего посещения церквей на Находштрассе и в Висбадене, целью которого был поиск агента Охранного отделения, я нигде не представлялся и никогда не утверждал, что встречался с протоиереем Адамантовым, в чем меня открыто обвиняет г-н Тителл. У меня имеется достаточно официальных и других доказательств моей поездки в Берлин 21--24 марта 1950 г., во время которой у меня была встреча и приватная
беседа с генералом Максвеллом Тейлором, бывшим тогда главой американской военной миссии в Берлине.
Более того, г-н Мандель собрал поразительные свидетельства о политическом характере церкви на Находштрассе, о ее священнике отце Сергии и о ее служащем Игоре Фромке, которого нанимал в качестве своего гида и переводчика г-н Тйтелл. Эти свидетельства, представленные под номерами 508--511 на страницах 4164--4170 протокола о слушаниях, говорят о том, что заведение на Находштрассе находится под контролем советской патриархии в Москве, которой, как известно, руководит советская тайная полиция, использующая ее для разведывательной деятельности за рубежом.
Пункт No 3
Наиболее гнусное мошенничество со стороны г-на Тителля по отношению к AAAS, которое принудило его к совершению еще одного акта лжесвидетельства перед лицом сенатского подкомитета по внутренней безопасности, было, вероятно, связано с показаниями протоиерея Адамантова (стр. 4174), внесенными в протокол г-ном Тителлем. Это письменное свидетельство, показанное г-ном Тителлем в громадном увеличении на сессии AAAS, звучало следующим образом:
