дружба?
Надо было видеть лицо Кирстин, когда я выложил ей свои опасения.
- Так ты считаешь, что у нас мы с Беатой пара? Ну ты и наглец.
Потом последовало внимательное изучение моей физиономии на предмет олигофрении.
Затем с чисто женской последовательностью, Кирстин притянула меня к себе и впилась мне в губы страстным поцелуем. Пару минут она испытывала меня на крепкость супружеских уз, потом больнюче ущипнула за руку.
- А это чтобы не придумывал всякую ерунду. Ты серьёзно считаешь, что меня интересуют женщины?
После такого поцелуя у меня голова поехала, - Кирстин, а чего тогда твоя подружка прицепилась к моей жене?
Кирстин облизала губки и подумала полминуты.
- Понимаешь, Беатка сложный человек. У неё всякое было в жизни. Видимо ей нравится общаться с Леной и твоей дочерью. Но, пожалуйста, не ищи в её действиях плохое. Она очень порядочная, я её знаю много лет. А что касается её сексуальных предпочтений, то у неё есть любимый мужчина. Так что не стоит переживать. У меня, кстати тоже, можешь спать спокойно.
Не могу сказать, что я успокоился. Но когда меня пригласили полетать, я решил не отказываться.
Глава 9
9
С утра нас забрала на своей машине итальянка. На аэродром приехали в радостном предвкушении. Нас встретил высокий и худой мужчина в лётной куртке. Провёл в ангар, там стоит четырёхместный американский самолётик White Lightning WLAC-1. Белоснежный красавец вызвал у меня чувство уважения. Наш гид, которого звали королевским именем Карл-Густав, рассказал, что это чудо произведено два года назад, обладает выдающимися возможностями и что всего их выпустили 14 штук. Прекратили выпуск из-за солидной цены. Я с интересом слушал этого человека. Пожилой уже мужчина, явно за семьдесят. Но, при этом не производит впечатления старого человека. Худой, с кустистыми бровями и выцветшими глазами. Но его энергетика поражает. Такое ощущение, что у него моторчик в одном месте. Он показал нам устройство самолёта, и я с удивлением увидел, как Беата проводила предполётный осмотр. Заметно, что она это делает профессионально. После всей процедуры разместились в салоне маленького самолётика. Лена села спереди - справа от пилота, а мы с дочерью сзади. После предполётной проверки нам дали разрешение на взлёт. Быстро разогнавшись, поднялись на высоту 3000 метров. Когда Беата передала штурвал Лене я не заметил, но это стало для меня сюрпризом. Лена завалила самолёт и выполнила разворот, при этом она абсолютно спокойно это сделала. Мы перешли на другой горизонт согласно указанию диспетчера. Через полтора часа, после полёта над морем и островами уже приземлились. В ангаре Карл-Густав накрыл нам чайный столик. Эмоции моих девочек зашкаливают, глядя на них я невольно заразился их энтузиазмом. В общем нам понравилось. А я с удивлением рассмотрел грязь под ногтями у нашего пилота.
Беата заметила это и покраснела, - Вчера допоздна помогала технику проводить техобслуживание моей птички, вот - не успела руки привести в порядок.
Короче, я изменил первоначальное мнение об этой женщине. Беата, в моих глазах превратилась из взбалмошной женщины в уверенную в своих силах женщину. Кстати, мне кажется, что между нею и нашим руководителем полёта не всё так просто. Несмотря на разницу в возрасте заметно их особое отношение друг к другу. Вот и сейчас они, прижавшись сидят рядом, ну прямо идиллия.
На такой позитивной ноте мы расстались.
А на следующий день мне позвонил Нильс. Ханне ночью забрали в реанимацию, состояние очень тяжёлое. Нам с Леной потребовалась минута, чтобы определится. Мы не можем потерять наших лучших друзей. Чёртова онкология, сколько хороших людей забирает эта напасть. Поэтому я договорился с Нильсом встретиться в ресторанчике днём. От общих знакомых мне стало известно, что он продал свой бизнес и заложил квартиру, чтобы провести курс лечения новый средством. К сожалению, чуда не произошло и произошёл рецидив.
Нильс выглядит очень усталым, лицо почернело. Он резко постарел, раздражён и не понимает, за чем я его пригласил.
- Игор, мне надо возвращаться в больницу, не хочу, чтобы Ханне оставалась одна там. Что ты хотел мне сказать?
Я смотрю на друга и, честно говоря, жалею, что раньше не открылся им. Как объяснить им инопланетные понятия, но выхода нет.
- Нильс, я правильно понял, что у Ханне ухудшение?
- Да, мы так рассчитывали на это новое лекарство. И ведь в начале всё было хорошо. Начали строить планы на будущее. А ведь не даром говорят, хочешь насмешить бога, поделись планами на будущее.
- Вчера я говорил с лечащим врачом. Ханне осталось совсем недолго. Так что мы решили выписаться завтра из больницы, пусть она дома побудет.
Сказав это, мой друг отвернулся. Бедолага, тяжело ему. Всё - надо определяться с этим. Лена вечером меня поддержала, - Игорёк, надо было раньше с ними объясниться.
- Ага, ты же знаешь Нильса. Упрётся и бесполезно его убеждать. А сейчас он, думаю, готов к разговору.
На следующий вечер мы втроём подъехали на такси к дому четы Енсен. Поднялись на второй этаж, и я позвонил. Пару минут нам не открывали, наконец Нильс открыл дверь.
- Извини дружище, что без предупреждения, но обстоятельства требуют того.
В зале горит приглушенное освещение. Ханне в халатике и платочке на голове неловко встала с диванчика и обнялась с нами. На столе бутылка вина и два бокала. Ясно всё с вами.
- Так, ребята, быстро одеваемся и спускаемся вниз, - не стал я размусоливать события.
- Ингвор, пожалуйста, я немного не в форме, давайте завтра встретимся. — это хозяйка попыталась нас выпроводить.
А я вспомнил, как увидел её тогда, на Алтае около своего дома. Решительная и волевая мадам. Если бы не она, иди знай, как бы сложилась наша жизнь. И ведь ради незнакомого человека она проехала тысячи километров, сколько ей потребовалось усилий, чтобы вытащить нас сюда.
- Господа, мы бы не приехали просто так. Прошу вас одеться, как на прогулку. Мы ждём вас на улице, дело касается здоровья Ханне.
Только через несколько минут Ханне согласилась и ушла одеваться. А Нильс накинул куртку и попросил нас подождать. На улице мы стояли несколько минут, потом сели в машину. Ехали по улицам города, я только показывал Нильсу направление. Уже в темноте выехали за город. Ещё полчаса ехали в тишине. Все молчали, каждый думал о своём. Вот и знакомое местечко, а ещё двадцать минут
