своей жизни я прятался за ними, как за самыми крепкими стенами, огораживающими меня от этого мира.
Однако, впервые в жизни я не чувствовал себя в единении с этой атмосферой. Не ощущал привычного спокойствия и внутренней гармонии. Напротив, я был на грани срыва.
Ричи едва слышно копошился где-то сзади, затерявшись в тени стеллажей, пока я крутил колесико мышки компьютера, выискивая сводки новостей двухгодичной давности. Паника хватала меня за горло липкими ручонками, страх ползал вдоль позвоночника ледяными струйками пота. Меня трясло, словно я снова ловил отходняки после наркотиков.
Я не мог объяснить все эти чувства, но меня настойчиво преследовало дерьмовое предчувствие, которое, я точно это знал, себя оправдает.
Мы провели в библиотеке не меньше полутора часов, а может двух. Я по третьему кругу пересматривал все кричащие заголовки газет и сенсационных статей, но нигде не упоминались ни мои родители, ни пожар. То есть вообще ничего, последняя статья, в которой упоминалась моя семья, была о праздновании юбилея Адвокатской палаты Моргана. Там даже была моя фотография: я стоял на сцене с каменным лицом позади Моргана, рядом стояла Андреа, эта чертова выскочка, и чуть подальше отец, с осуждением косящийся на меня.
При одном взгляде на эту фотографию меня передернуло, и я быстро пролистал дальше. Но больше так ничего и не нашел. Как будто бы про нас все забыли, словно наша семья исчезла.
Безумная мысль внезапно молнией пронзила мою голову: а вдруг не было никогда моей семьи?
Вдруг не было собаки, не было родителей, не было… меня? Может быть никогда не существовало Алекса Брайна, что если я плод воображения своего совершенно сумасшедшего сознания? Возможно я всегда был Оливером Уилсоном. Возможно я на самом деле какой-нибудь Джордж и всю свою жизнь провел в психушке. Я оттуда сбежал? Или я всё еще там, а моя шизофрения играет со мной в искаженные реальности?
Меня сковал ужас. Я уперся взглядом в монитор, совершенно не видя перед собой больше ни единой буквы, ладонь вцепилась в мышку, едва ли не ломая пластик. Мне казалось, что я задыхаюсь, как будто бы в одно мгновение разучился дышать. Еще никогда в жизни я не чувствовал подобного.
Хотя нет, чувствовал. Однажды в номере отеля Митчелла-мать-его-Моргана. Морган был реален, в этом я был уверен. Даже самая поехавшая крыша не сумела бы нагнать такой жути, которую нагонял на меня этот человек. Мой ночной кошмар.
Я попытался сглотнуть, но в горле застрял огромный ком, не дающий сделать ни вдоха. Я чувствовал, как волосы на голове и руках встают дыбом, но не мог пошевелиться.
Кто же я? Кто?!
— Нашел.
Я едва не навернулся со стула от этого спокойного голоса рядом. С трудом повернув голову, я столкнулся со слегка обеспокоенным взглядом разноцветных глаз Ричи. Сколько он уже сидел рядом за соседним компьютером?
— Ты в порядке? — слегка нахмурившись спросил он, и я наконец-то шумно выдохнул, запустив дрожащую ладонь в волосы.
— Да. Нет. Не знаю. Что там? Где ты нашел, я же везде посмотрел? — сбивчиво проговорил я, привстав, но друг положил руку на мое плечо.
— Сиди. Сейчас покажу.
Он со вздохом подвинул стул ко мне и быстро застучал по клавиатуре. Спустя несколько секунд он отстранился от монитора, и я уставился туда внезапно отупевшим взглядом.
Я пробежался глазами по ровным машинописным строкам, но не понял ни слова. Покосившись на Ричарда, я придвинулся чуть ближе к столу, снова читая заголовок.
— Что это значит? — наконец выдавил я.
Ричи вздохнул.
— Это некролог, Алекс. Ты не открыл ни одного некролога.
Его голос был тихим, размеренным, как и всегда убаюкивающим мои страхи. Я перевел дыхание, всё еще тщетно пытаясь понять, о чем он говорит.
— А зачем мне смотреть некрологи? Они живы, я просто пытался узнать, куда они уехали и…
— Алекс, — перебил меня друг.
Он аккуратно развернул мой стул так, что я оказался с ним лицом к лицу, и положил руки на мои плечи. Я недоуменно склонил голову набок, казалось, мое сознание напрочь отказывается понимать его слова.
— Они умерли, Алекс. Умерли.
— Да нет же, они уехали, они…
Неожиданный звук, громом раздавшийся в тихой библиотеке, внезапно оглушил меня. До меня не сразу дошло, что это звук пощечины, прилетевшей мне от Ричарда.
Тихий гул шепотков, гуляющий по помещению, словно жужжание улья, моментально сменился гробовой тишиной. Взгляды немногочисленных людей, сидевших в библиотеке, устремились на нас, но мы даже не обратили внимания. Я медленно перевел взгляд обратно на друга.
— Но… как? Когда? — едва уловимым шорохом ветра вырвалось из моих губ.
Ричи вздохнул и окинул взглядом людей вокруг.
— Что? Заняться нечем? — неожиданно жестко спросил он.
Его вопрос словно возобновил ход времени, до этого застывший. Люди резко отвернулись, вернув библиотеке привычные звуки, даже шум машин с улицы казалось воспроизвелся заново.
— Два года назад, — тихо ответил на мой вопрос Ричи. — Они сгорели в вашем доме. Когда ты уехал в Торонто.
Он говорил об этом сухо и коротко, как будто бы сообщал прогноз погоды на неделю. И эти сухие факты разбивались в моей голове крошечными льдинками. Я снова обернулся на монитор, глядя на фотографию. Наконец до меня начало доходить. Чему рад я не был.
— Но ведь… их машины не было рядом с домом. Я посмотрел, их не могло быть в доме…
— А ты к ним в комнату вообще заходил? Машина не показатель, мало ли куда они могли ее отвезти.
— Ты просто не знаешь моих родителей, если машины не было, то и их не было. Да и, в конце концов, отец бы услышал, как я шарюсь по кухне, он бы вышел посмотреть. И мать бы услышала, да и она последние дни всё на диване спала, а в тот вечер ее не было, — слова полились из меня как пулеметная очередь.
Я всё говорил и говорил, стараясь убедить то ли себя, то ли Ричи в чем-то… только в чем? Я осекся. Я пытался убедить нас обоих в том, что я…
— Я не убийца! — задушенным шепотом выкрикнул я, тут же закрыв рот ладонью.
Взгляд друга снова скосился в сторону, проверяя, не слушает ли нас кто-то, но люди увлеченно занимались своими делами. Даже как-то чересчур увлеченно.
Меня начинала колотить нервная дрожь, но Ричи, взяв меня за руки, посмотрел мне в глаза, и я снова потерялся в их коричнево-голубой бездне.
— Ты не убийца, — твердо повторил он мои слова. — Это был несчастный случай. Трагический несчастный
