7. ВЕРСИИ НАМЕЧАЮТСЯ
В понедельник старший лейтенант Рыжов уже к полудню вернулся к Жемчужному:
— Есть новости, товарищ майор.
— Хорошие?
— Может, и неплохие, видно будет... Говорил и с директором, и с главбухом, и с кассиром. Все утверждают, что никому о гонораре профессора не сообщали. Даже удивляются: подумаешь, дескать, событие, Заболотский у них не один деньги получает... Тут вроде бы пусто. Но есть зацепочка. У Кротовой новая вещь появилась: серебряная брошь с сердоликами, старинная работа.
— Во-первых, откуда узнал? Во-вторых, ну и что?
— Отвечаю по мере поступления вопросов. Узнал от двух девчонок из бухгалтерии. Пока я Кротову ждал, они эту брошь на все лады обсуждали. Могу описание составить. Сам-то я ее не видел: Кротова не надела брошь. Как пришла, так девицы замолкли: боятся начальницу... А что касается вашего «ну и что», так брошь-то туркменская. И неделю назад ее у Кротовой не было.
— Повторюсь: ну и что?
— Товарищ майор, вспомните: Шустиков-то в Ашхабаде живет. И брошь оттуда.
— Верно... Хотя и на совпадение похоже, но взять на заметку стоит, — согласился Жемчужный.
Раздался звонок телефона. Следователь Михайлов сообщил, что ждет внизу: ехать в больницу к Кутырину.
Кутырин лежал в отдельной палате. Широкое итальянское окно ее выходило в сад. Жемчужный рассказал подполковнику обо всем, что успел узнать об убийстве. Глаза Кутырина, казалось, говорили: «Знал, что приедешь. Не такое это дело, чтобы с маху решать».
— Издательство проверили? — спросил он.
Жемчужный рассказал все переданное Рыжовым.
— Не отмахивайтесь сгоряча, — сказал Кутырин. — В Ашхабад можно за неделю слетать три раза.
— Для доказательств этой совсем уж неожиданной версии, — уточнил Жемчужный, — у него должен быть еще серый костюм с новыми пуговицами. Кстати, если это он, то, удирая с дачи, успел их все срезать и зашвырнуть по дороге на станцию в лужу. Полковник Хмара их нашел. Без одной — оторванной раньше.
— Стоит подумать.
— А я все думаю о Сизове, — признался Парамонов. — И у него есть серый костюм, и он мог срезать ночью пуговицы. Даже удобнее по дороге, чтобы не тащить их к себе на дачу. А «странная» партия, как назвал ее товарищ майор, мне совсем не кажется странной. Профессор, подвыпив, вполне мог прозевать ферзя. И у тех, кто помоложе, это бывает. А защищался из упрямства, у него это упрямство в характере. Ну и сдался все-таки, хода-то он не сделал.
— Заболотский партнеру говорил «ты», — подчеркнул Жемчужный.
— Во-первых, Черенцова могла ослышаться, во-вторых — солгала.
— Зачем ей лгать? — возразил Жемчужный. — Чтобы отвести подозрение от своего сообщника? Кого же именно?
— Допустим, от Сизова: она с ним дружит. Да и обстоятельства могли сложиться так, что он после прогулки вернулся на дачу и скрылся в саду. А потом уж проник в дом с помощью Черенцовой.
Теперь не только Парамонов, но и Кутырин с любопытством глядели на Жемчужного. Но он говорил не просто убедительно — убежденно:
— Бесспорно одно: если Сизов преступник, то показания Черенцовой его не спасают. Они вообще никого не спасают — ни его, ни ее. Если она лгала, то неизвестно зачем. Да и потом, что говорит против него? Отпечатки пальцев на двух-трех фигурах? Или то, что ему были нужны деньги? А кому они не нужны? Для того чтобы поддержать больную жену, он мог пойти на грабеж и убийство? Чушь! А что еще? Что он в шахматы играет, что в этот вечер, кроме него, едва ли кто мог быть ночным партнером профессора? В этом, конечно, есть вероятность. Но... не верится, нет. На темные дела способны только темные души. Не научно сказано, но тем не менее это так.
Кутырин улыбнулся и закрыл глаза.
— Что нам известно о нем? — продолжал Жемчужный. — Прежде всего то, что профессор хорошо знал и ценил его как партнера. Он никогда не слыл мастером слесарного дела, а финка выточена именно мастером. На дачу пришел гость с оружием и с заранее обдуманной целью. Знал ли заранее о деньгах Сизов?
Жемчужный помолчал, как бы собираясь с мыслями.
— И еще: зачем ему было пользоваться проломом в заборе, когда он спокойно мог уйти через калитку? Откуда же тогда на штакетнике следы засохшей глины? И последнее: допустим, он лжет, что, вернувшись на дачу, не играл с профессором. Но подобная партия между такими игроками, как Сизов и профессор, честно говоря, меня очень смущает. Она непрофессиональна...
Кутырин искоса взглянул на него.
— Вы не можете понять, почему профессор не сдался ранее, когда выяснилось, что партия проиграна? — спросил он.
— Вот именно. Бесспорный проигрыш должен быть обнаружен раньше. Такие партии доигрывают не упрямцы, а неумеки.
— Новый гость приехал только вчера? — вдруг спросил Кутырин. — Проверено?
— Точно.
— Мой совет: проверьте в Ашхабаде, не прилетал ли он сюда неделей раньше. Это первое. Второе: есть ли связь между Кротовой и пасынком профессора? Не зря Рыжов обратил внимание на ее брошь. Третье: узнайте, кто он такой, наш ашхабадский вояжер. Короче, слетать туда стоит. На киностудии поспрошать, с матерью познакомиться...
8. ЗАГАДКА ЧЕРНЫХ
Отправив Парамонова в Ашхабад, Жемчужный снова поехал на дачу, захватив с собой Рыжова. Валю они встретили поблизости от станции — она мчалась на велосипеде в трикотажных тренировочных брюках и красной мужской футболке, похожая на мальчишку, который вообразил себя гонщиком. Узнав Жемчужного, она на полном ходу затормозила, едва не свалившись в канаву. Жемчужного вполне устраивала эта встреча на окраине дачного поселка. Отойдя в сторону, они присели на придорожную траву.
— Ну, как ведет себя ваш дорогой родственник? — шутливо спросил Жемчужный.
— Он в город уехал, — равнодушно ответила Валя.
— Валюша, вы у него серого костюма не видали? — Жемчужный понимал всю нелепость вопроса, однако ничего с собой поделать не смог: задал его — и все тут.
Но Валя сразу охладила его:
— Не видала. Он то в свитере, то в коричневом костюме, вельветовом. Еще куртка у него есть, джинсовая. Вот и все, пожалуй...
Нет так нет. Жемчужный поймал невольную улыбку Рыжова, отвернулся, спросил сердито:
— Вы с ним не ссоритесь?
— Да мы и общаемся мало. А вообще он вежливый, неназойливый. Только... — она помялась, подыскивая слово, — какой-то парфюмерный. Слова в простоте не скажет.
— Ну, ладно, — Жемчужный встал. — Мы в дом. Можно?
— Конечно, конечно...
На даче майор сразу прошел к шахматному столику.
— Играешь? — спросил он Рыжова.
— Разряда нет, но играю немножко...
Расставив шахматы, Жемчужный попросил, чтобы его не беспокоили, запер дверь и продемонстрировал Рыжову оставленную на доске позицию.
