— Как это мило, Леонид Николаевич! — воскликнула она. — Сейчас будет чай.
— Ну как, шерлокхолмсы, нашли убийцу моего папы? — иронически спросил Шустиков.
— Конечно, нашли, — без улыбки подтвердил Жемчужный.
У Сизова даже выступили на лбу капельки пота, он стер их рукой. Валя машинально включила электрический чайник и вопросительно взглянула на Жемчужного.
— Арестовали? — спросил Шустиков.
— Пока еще нет.
— А по каким признакам нашли?
Сизов сидел, побелевший как полотенце, переброшенное через плечо Вали.
— В основном по пуговице от пиджака, найденной под шахматным столиком. Пуговице от серого костюма, судя по светло-серым ниткам.
— Это не улика, — сказал Шустиков. — У меня тоже есть серый костюм, только все пуговицы целы.
— А кроме того, — заметил Жемчужный, — мы нашли все срезанные пуговицы в канаве по дороге на станцию. В ту субботу там была лужа.
— Пуговицы можно пришить новые.
— Опытный криминалист-эксперт любую перешивку определит.
В голосе Шустикова уже сквозило волнение. Но он сдержался.
— Мне-то что до этого? В прошлую субботу я в Ашхабаде был. Еще звонил оттуда.
— Должно быть, я и слышал тот звонок, — вмешался Сизов. — Профессор стоял у окна и говорил по телефону.
— Пофантазируем, — сказал Жемчужный. — Позвонить на дачу можно откуда угодно. Звоню же я сюда из города.
Сизов заупрямился. Он даже подчеркнул это в своем ответе:
— Мне товарищ Шустиков безразличен и, если хотите, даже неприятен. Но я просто настаиваю на правде. Товарищ Шустиков звонил из Ашхабада, потому что он был именно в этом городе. Ведь он приехал сюда не в прошлое, а в это воскресенье.
— За неделю можно трижды прилететь сюда из Ашхабада...
— Но зачем прилетать и улетать по нескольку раз? — удивилась Валя. — Билеты ведь дорогие... И потом: как вы докажете?..
— Доказать легко, запросив ашхабадский и московский аэропорты, — сказал Жемчужный.
Шустиков возбужденно ходил взад и вперед по веранде, уже не скрывая волнения.
— Зачем фантазировать? — хрипло спросил он, останавливаясь у перил. — Ведь точно известно, что он убит во время шахматной партии после ужина.
— Верно, — сказала Валя.
— Вот что, Валя, — проговорил спокойно Жемчужный. — Я сейчас расскажу вам, как все это случилось. Вы ушли к себе, услышав вопрос профессора «Почему ты в перчатках?». Убийца и был в перчатках, потому что пришел сюда забрать деньги, полученные профессором, о чем узнал от главного бухгалтера издательства Кротовой, давней приятельницы его матери, и, если понадобится — он все продумал! — то и убить приемного отца. Для этого он и захватил с собой финку... Вероятно, он попросил старика одолжить ему эти деньги и, получив отказ, только подождал, пока профессор отвернется. Тогда он ударил его ножом в спину. Заболотский упал. Этот стук — стук тела — вы, Валя, и слышали наверху. Потом убийца поставил оброненные фигуры, добавил к ним еще две — первые попавшиеся, чтобы инсценировать партию, отнюдь не подозревая, что у профессора не было партнера. Ведь он решал простой одновариантный шахматный этюд. Так сказать, перед сном...
— Вы решили его? — воскликнул Сизов. — Решили даже при наличии бессмысленно поставленных фигур?
— В конце концов решил...
И в ту же секунду Жемчужный прыгнул вперед. Он был напряжен, как охотник, наблюдающий за дичью. Чуть позже он опоздал бы, потому что Шустиков успел вскочить на перила веранды... Впрочем, помог Сизов: он не перехватил Шустикова, но сумел толкнуть его, и тот упал на песок. Жемчужный защелкнул на нем наручники.
— Не понимаю, — раздался взволнованный голос Вали, — зачем же он возвращался сюда снова?.. После убийства...
— За наследством, Валя, — жестко сказал Жемчужный. — Он верил, что рассчитал все точно, нигде не ошибся, и собирался еще поживиться за счет убитого им человека.
А Сизов вдруг глубокомысленно добавил:
— Значит, белые начинают и выигрывают...
«Ну, это уж совсем глупо... — подумал Жемчужный. — Впрочем, шахматному делу и терминологию шахматную».
ДОКУМЕНТЫ И ФАКТЫ
АЛЕКСАНДР ПОДОБЕД
ОПЕРАЦИЯ «ГЕНЕРАЛ»
Посвящается бесстрашным патриотам Обольской подпольной комсомольской организации
Володя Езовитов[15] возвращался с задания. По тихим, будто вымершим улицам и переулкам Оболи шагал он неторопливо, по сторонам не озирался, чтобы не вызвать подозрений у гитлеровцев или полицаев, которые могли встретиться на пути.
Никто, однако, Володе не повстречался. Он спокойно прошел еще один переулок, но только свернул на главную улицу, как тут же сделал шаг назад и замер, прижавшись к углу забора. То, что увидел Владимир в эти минуты, запечатлелось в его памяти, точно на кинопленке.
К двухэтажному дому лихо подкатила легковая машина. Ее сопровождали четыре мотоциклиста, вооруженные пулеметами. Из машины неторопливо вылез важный чин без знаков воинского различия. Его тут же почтительно окружила выскочившая из дома свита офицеров и застыла, выбросив руки в фашистском приветствии. Он тоже взмахнул ладонью. Потом, перебросившись несколькими словами с плотным приземистым полковником, высоко вздернув голову, вошел в дом.
Тем временем шофер-ефрейтор, проворно развернув машину, задним ходом завел ее в сарай.
А сарай тот Володя знал еще с довоенных времен — мальчишкой забирался туда не раз. Судя по всему, гитлеровцы устроили там гараж. Когда обитая листовым железом дверь сарая распахнулась, пропуская подкатившую машину, Езовитов успел разглядеть стеллажи, на которых громоздились колеса, запасные части.
В тот момент у него еще не сложился какой-либо определенный план. Однако появилась одна мысль. Несколько минут постоял он у забора, цепким глазом окинув и сарай, и водителя-ефрейтора, крутившегося у машины, и часового.
Потом, никем не замеченный, отошел назад, в проулок, и уже оттуда еще раз, для верности, внимательно осмотрел «позицию». Надо немедленно поставить в известность Фрузу Зенькову о прибытии в Оболь важной птицы, скорее всего, генерала.
Дорога до деревни Ушалы, где жила Фруза, была неблизкой, километров пять с гаком. Конечно, в мирное время отшагать по ней никакого труда не составило бы. Но сейчас, где бы и куда бы ни шел, надо быть все время настороже. А зазеваешься, ослабишь внимание — нарвешься на немецкий или полицейский патруль. И никогда не знаешь, чем это может кончиться.
Запоминая все, что попадалось на пути, Володя продолжал обдумывать ситуацию. Он представил себе, как доложит Фрузе о своей «находке», как отнесется она к его сообщению. А может, Фрузе и без него уже известно о том, что в Оболи обосновалась такая важная фашистская птица, как этот «генерал»? Но если и известно — не беда. Так или иначе, но они не могут оставить без внимания такое «событие». Генерала упускать из виду никак нельзя.
