Выйдя замуж, она продала свой особняк на улице Сент-Оноре, но ни за что на свете не поселилась бы в особняке герцога Мекленбургского, где обычно жил Кристиан, когда покидал Шверин. Брак их теперь существовал только формально, и супруги старались видеться как можно реже. Не могла она поселиться и в особняке де Конде. После того как принц стал главой дома, он не мог поселить у себя ту, которая на протяжении многих лет оставалась его любовницей, пусть их встречи и становились с годами все более редкими. Вскоре после отъезда Изабель в Мекленбург в доме принца разразилась драма. Клер-Клеманс, вконец раздосадованная вечным пренебрежением супруга, забылась в объятиях домашнего слуги по имени Дюваль, что очень не понравилось одному из пажей по имени Бюсси. Молодые люди дрались прямо в покоях принцессы, причем принцесса была ранена. Дюваля взяли под стражу и отправили на галеры, но он туда не доехал. Его отравили по дороге. Бюсси также был арестован. Принцессу супруг заточил в донжоне замка Шатору, где с ней обращались согласно ее рангу, но вынесли ее оттуда только мертвой[48].
Кто же мог оказать Изабель гостеприимство?
Гостеприимство ей оказала Анна-Женевьева де Лонгвиль! Душой и телом принадлежа теперь христианской вере, она приняла кузину в свои объятия.
— У вас есть что простить мне, дорогая, но мне хотелось бы, чтобы теперь вы видели во мне любящую сестру и чувствовали себя у меня как дома.
— Благодарю вас, кузина. Трудно выразить, как я вам признательна за ваш теплый родственный прием.
— Я же не забыла, что кое-что вам должна!
— Мне? Что же?
— Бант! Герцогиня, принцесса, самодержавная государыня — вы выиграли пари!
— Нет, — совершенно искренне ответила Изабель. — Обратившись к Господу, вы достигли тех высот, каких мне никогда не достигнуть. И я возвращаю вам ваш черный бант, который бережно сохранила.
Для Изабель настала мирная тихая жизнь, исполненная неизъяснимой сладости, потому что делила она ее между де Конде и своей семьей. Вот только Франсуа она видела редко. Став маршалом Франции, он все свое время отдавал армии и редко бывал дома.
И не без причины. Похоже, что Европа Бурбонов, Габсбургов — от Мадрида до Вены! — Стюартов и принцев Оранских, которые сделались голландцами, никак не может жить в согласии, зато сияние «короля-солнца» стало еще ярче после постройки ослепительного Версаля.
Изабель все еще не утратила прежней красоты, которую смягчили серебристые нити в пышных волосах. И еще она стала хрупкой. «Осенняя роза иных совершенней…» Изабель перевернула страницу, заполненную страстями и безумствами. Она делила свое время между двором, Шантийи, которое принц де Конде превратил в чудо из чудес, любимым своим Мелло, где устраивала приемы, и замком Валансэ. Она часто бывала у сестры, баловала племянников и племянниц и наделила их наследством. У их отца были постоянные трудности с деньгами, потому что главным образом деньги уходили на «украшение» замка, а надо сказать, украшен он был отменно.
Ездила Изабель и к своей матушке в Преси. Но в Линьи к брату никогда. Она не полюбила его жену, и та отвечала ей такой же нелюбовью.
Отношения с мужем у Изабель оставались неприязненными, редкие встречи их не смягчали. Кристиан наконец-то понял, что его подданные — вандалы они или не вандалы — нуждаются в его присутствии.
Жизнь текла своим чередом, и вдруг случилось негаданное — начался процесс отравителей, предшествовала которому публичная казнь очень знатной дамы, маркизы де Бренвилье. Глава королевской полиции Габриэль Николя де ла Рейни стал сажать под арест и отправлять в Бастилию колдунов, ведьм, гадалок, магов, ясновидящих и священников-расстриг, причастных к ворожбе и колдовству. Их оказалось столько, что в Бастилии места не хватило, и пришлось заключить их в Венсенский замок. Напуганные ведьмы и колдуны на допросах называли своих клиентов. Среди них оказалось немало знати, лиц высокородных и почтенных. Чтобы разобраться в этих темных и запутанных делах, была создана Огненная палата[49]. Прокатилась новая волна арестов. На этот раз арестованы были люди высокопоставленные. Самым громким стал арест маршала Люксембургского, капитана королевской гвардии. Арестовали его прилюдно в Версале.
Оказавшись в Бастилии, Франсуа, к крайнему своему изумлению, узнал, что «прибегал к помощи Дьявола, желая умертвить свою жену, а также маршала де Креки. Кроме того, просил помощи у Дьявола, чтобы выдать свою дочь за сына де Лувуа, а также добиться таких побед на войне, которых не добивался раньше».
Эти несколько строк обвинения дали маршалу ключ к разгадке его ареста. Де Лувуа — вот кто всему причиной! Всемогущий министр ненавидел маршала Люксембургского и ненавидел с тем большей яростью, что когда-то они были дружны. Как раз в те времена Франсуа скучал и ради развлечения занимался поисками философского камня, частенько наведываясь к некоему Лезажу, который на этом опасном процессе оказался чуть ли не главной фигурой.
Дружба с Лувуа расстроилась после того, как он сначала угодничеством перед де Конде добился места в армии, а затем, не стесняясь, делился со своим другом Франсуа рассказами о своих «подвигах». «Подвиги» его состояли в бесстыдном грабеже занятых территорий…
По счастью, принц де Конде встал на защиту Франсуа, которого считал своим братом. Нельзя было забыть и военных заслуг маршала, его необыкновенного таланта, а также его титулов — он был герцогом и пэром. Де Лувуа пришлось спрятать свои когти. По крайней мере он сделал вид, что убрал их. А на деле всячески поощрял Лезажа, чтобы тот громоздил порочащие маршала обвинения. И Люксембургу пришлось просидеть в Бастилии почти год.
Изабель, спасая брата, сражалась как львица. Она потратила целое состояние, чтобы опровергнуть обвинения Лезажа, прекрасно понимая, что борется не против этого ничтожного человечка, а против всемогущего министра. Позорящие честь маршала пасквили ходили по Парижу, достигали провинции… Они могли дойти и до армии, а солдаты обожали своего главнокомандующего и могли взбунтоваться. Изабель вновь взялась за перо, прилагая неимоверные усилия, чтобы освободить Франсуа. Ужас перед возможным отравлением брата, который поселился в ней после смерти Мадам, удваивал ее силы. И она решила просить аудиенции у короля.
Изабель добросовестно служила ему все годы, что жила в Германии, и он не мог не выслушать ее благосклонно. А просьба ее была самой естественной. Она просила, чтобы Франсуа был вызван в Огненную палату и его там выслушали, тогда как теперь он гниет в тюрьме, а его обливают грязью. И еще она просила, чтобы суд занялся наконец ничтожным Лезажем, которому господин де Лувуа оказывает такое большое доверие. Пусть судьи наконец разберутся, что из себя представляет этот единственный обвинитель маршала и пэра Франции, которому позволено позорить его своей клеветой! Так пусть наконец клеветника поставят перед лицом того, на кого он клевещет. И завершая свою речь, Изабель без всякой боязни впрямую обвинила де Лувуа в желании свести счеты с ее братом.
