Dirk Moses. New York: Berghahn, 2004.
Mühlhahn 2009 – Mühlhahn K. The Dark Side of Globalization: The Concentration Camps in Republican China in Global Perspective // World History Connected. 2009. Vol. 6. № 1. URL: http://worldhistoryconnected. press.illinois.edu/6.1/muhlhahn.html (дата обращения: 17.03.2020).
Nigam 1990 – Nigam S. Disciplining and Policing the «Criminals by Birth». Part 2: The Development of a Disciplinary System, 1871–1900 // Indian Economic and Society History Review. 1990. Vol. 27. № 3. P. 257–287.
Pakenham 1979 – Pakenham Th. The Boer War. London: Weidenfeld and Nicholson, 1979.
Pick 1989 – Pick D. Faces of Degeneration: A European Disorder, 1848–1918. New York: Cambridge UP, 1989.
Pitzer 2017 – Pitzer A. One Long Night: A Global History of Concentration Camps. New York: Little, Brown, and Company, 2017.
Reisman 1987 – Reisman D. A. Alfred Marshall: Progress and Politics. New York: St. Martin’s, 1987.
Schmitt 2007 – Schmitt C. Theory of the Partisan: Intermediate Commentary on the Concept of the Political. New York: Telos, 2007.
Smith 2008 – Smith Ph. Punishment and Culture. Chicago: University of Chicago Press, 2008.
Smith and Stucki 2011 – Smith I., Stucki A. The Colonial Development of Concentration Camps // Journal of Imperial and Commonwealth History. 2011. Vol. 39. № 3. P. 417–437.
Spies 1976 – Spies S. B. Methods of Barbarism? Roberts and Kitchener and Civilians in the Boer War, January 1900 – May 1902. Cape Town: Human and Rousseau, 1976.
Stanley 2006 – Stanley L. Mourning Becomes…: Post/Memory and Commemoration of the Concentration Camps of the South African War. New York: Manchester UP, 2006.
Stone 2017 – Stone D. Concentration Camps: A Short History. Oxford: Oxford UP, 2017.
Swanson 1977 – Swanson M. The Sanitation Syndrome: Bubonic Plague and Urban Native Policy in the Cape Colony, 1900–1909 // Journal of African History. 1977. Vol. 18. № 3. P. 387–410. Thomson 1914 – Thomson S. J. The Real Indian People: Being More Tales and Sketches of the Masses. London: William Blackwood and Sons, 1914.
Traverso 2003 – Traverso E. Origins of Nazi Violence. New York: New Press, 2003.
Weiner 2003 – Landscaping the Human Garden: Twentieth-Century Population Management in a Comparative Framework / Ed. by Amir Weiner. Stanford, CA: Stanford UP, 2003.
Wells 2000 – Wells S. Labour, Control, and Protection: The Kahlin Aboriginal Compound, Darwin, 1911–1938 // Settlement: A History of Australian Indigenous Housing / Ed. Peter Read. Canberra: Aboriginal Studies Press, 2000. P. 64–74.
Айдан Форт – доцент истории канадского Университета МакЭвана, автор книги «Barbed-Wire Imperialism: Britain’s Empire of Camps, 1876–1903» (University of California Press, 2017).
Глава 10
Дитрих Байрау
Лагерные миры и принудительный труд
Сравнение национал-социалистической и советской систем лагерей
Проблемы и сравнительные критерии
Возникновение в XX веке лагеря как института тесно связано с изобретением в XIX веке бараков, колючей проволоки и новых видов транспорта, а также с развитием организационных технологий, позволявших держать в заключении большие массы людей под контролем всего нескольких вооруженных охранников. Британские концентрационные лагеря в Южной Африке во времена Англо-бурской войны стали моделью для всего мира. На протяжении XX века лагерь как институт для сосредоточения людей имел различные функции: интернирование беженцев и переселенных народов, исправление и труд (иногда на принудительной основе), исполнение функций тюрьмы и, не в последнюю очередь, массовое уничтожение людей вследствие систематических лишений, что в XX веке было весьма частой вещью в лагерях военнопленных (ЛВП). Белжец, Собибор и другие места, где нацисты уничтожали людей, не были лагерями в узком смысле этого слова, а скорее отправными точками на пути к индустриализации массовых убийств. В таких лагерях, как Освенцим и Майданек, имели место и принудительный труд, и уничтожение.
В этой главе лагеря, принудительный труд и лишение свободы рассматриваются в совокупности. Во времена Первой мировой войны лагеря стали в Европе местами длительного содержания более 9 млн пленных (и беженцев). Печальный итог британских лагерей в Южной Африке – массовые смерти, по меньшей мере в некоторой степени обусловленные недостаточным питанием и чудовищными болезнями – был повторен в лагерях времен Первой мировой, в особенности в тех, что принадлежали центральным державам и России. Новшеством стала более или менее добровольная трудовая повинность для групп заключенных. Во время войны предполагалось использовать нереализованный потенциал заключенных как военный ресурс, с помощью которого можно было решить проблему нехватки рабочей силы из-за мобилизации солдат на фронт. Содержание заключенных обходилось сравнительно дешево, так как им полагалось такое же размещение и оплата, как и солдатам захватившей их армии. Однако лишь за несколькими исключениями принудительный труд не использовался в качестве меры наказания или перевоспитания, как это было ранее в некоторых колониях или позднее в тоталитарных диктатурах [Нахтигаль 2011; Oltmer 2006; Нагорная 2010].
Лагеря и принудительный труд стали объектом пристального внимания новейшей историографии тоталитарных диктатур XX века [Dahlmann und Hirschfeld 1999; Kotek und Rigoulot 2001; Овери 2015: 579–617[548]; Jahr und Thiel 2013; Greiner und Kramer 2013; Lingen und Gestwa 2014]. Хотя лагеря вряд ли можно описывать как «тайную парадигму политического пространства современности», они тем не менее являют собой основные элементы – модули, – из которых складывается тоталитарная диктатура: лагерь – их типовое изображение [Агамбен 2011: 157][549]. Эта формулировка охватывает вопросы прототипов и моделей, вариаций, трансформаций и меняющихся функций концентрации людей в лагерях. Появление лагерей произошло в особый исторический момент. Поэтому мы можем проследить скорее определенный обмен знаниями между ними, чем историческую преемственность. Проблема вероятной преемственности или передачи знаний между конкретными странами весьма противоречива в случае Германии и пока что даже не была предметом дискуссии в случае России [Zimmerer 2013; Beer 2017: 383–385]. Войны и политические конфликты стали основными факторами, ведущими к принудительной концентрации людей в закрытых пространствах. Только во время Второй мировой войны количество людей, содержавшихся в лагерях, приблизительно оценивается в 50 млн: по 20 млн в лагерях на немецкой и японской территориях и около 10 млн в СССР [Lingen und Gestwa 2014: 16, 18]. Переполненность лагерей, лишение людей личного пространства и применение к ним карательных или унизительных дисциплинарных методов обычно дополнялись психологическим давлением, угрозами применения силы или прямым насилием.
В данной статье предметом обсуждения является сравнение нацистской Германии и СССР времен сталинизма, двух политических систем, приблизившихся, хоть и весьма различным образом, к модели тоталитарного государства. В этом контексте лагеря с их меняющейся структурой и разнородными функциями были частью разросшейся системы квазиказарменной перековки людей, «масс», если использовать терминологию того времени. В преступных государствах лагеря составляли основу правления. Они были встроены в дифференцированную систему многочисленных видов полицейского
