Желающих оказалось множество и в итоге бурные обсуждения прошли почти до полуночи. Некоторые рассуждали, сколько пехоты, лучников и всадников они могут прислать под знамена Раймунда; те, кто не имел возможности помочь сталью, на пальцах подсчитывали свои запасы серебра и золота, либо же обещали оказать помощь припасами. Многие аристократы клялись склонить на сторону Раймунда последователей Моро, имея средь них родственников и знакомых, кто-то в предвкушении скорой победы начал выторговывать себе титулы, земли и замки и тут же обменивать их меж друг другом. Споры были горячи, слуги сбивались с ног, меняя бочонки с вином, так что к тому времени, как совет начал расходиться, голова Этьена кружилась, а ноги точно налились свинцом.
Но едва последний рыцарь скрылся за пологом, как Раймунд, не взяв ни мгновения передышки, начал вести переговоры с имперским послом. Раймунд желал получить поддержку немедля – не ранее того, как он присягнет императору, отвечал визриец. Чем дольше они будут тянуть пса за хвост, тем больше они потеряют людей, понимает ли он это, имперский недомерок? – это в разговор ввязался Дидьен – звучит вполне благоразумно, но император ясно дал знать, какова его воля. Быть может, господин сомневается в честности наших слов? Мы не безродные бродяги, чтобы ими раскидываться – возразил Лефевр – ни в коей мере не сомневаемся в вашей честности. Однако уговор есть уговор.
Но все же, в конце концов, они сумели прийти к соглашению. Визрийцы пришлют сотню пеших и пятьдесят лучников, что сейчас находятся в одной из приграничных крепостей; Раймунд же, не медля, отправится в Визр – столицу империи – дабы заключить союз; и в лучшем случае они вернутся во Фриданию в первом месяце зимы. На том и было решено – утром они вместе с послом отправятся на встречу с Гордианом, дабы уже вместе с ним поехать в Визр, оставив армию на Лефевра и Дидьена – каждый из них, судя по кислому виду, надеялся, что за главного будет именно он – и визриец со слугами и стражей не спеша направился к себе.
– Ступай, Этьен. Отъезд будет ранним, – произнес Раймунд, когда герцог и маршал вышли наружу, старательно избегая друг друга.
– Хорошо, но… – замялся Этьен, которого до сих пор мучил один вопрос.
– Что-то не так?
– Откуда вы узнали про то, что короля чуть… – начал было Этьен, но тут же и сам обо всем догадался, хотя Раймунд не успел произнести ни слова.
– Тяжелые решения… – вздохнул Этьен.
– Да, – произнес Раймунд и взглянул прямо в глаза мальчику. – Иногда приходится выбирать меж двух зол – и поверь, выбор этот будет не из легких. Но ты должен выбрать то меньшее, что можешь себе позволить.
Выйдя наружу в довольно смешанных чувствах, Этьен невольно поежился, с головой окунувшись в ночную прохладу. Широко зевнув, он уже направился было в свой шатер, как решил напоследок заглянуть к лекарям – сегодня он так и не успел навестить того бедолагу, а вдруг ему стало лучше и он очнулся? Конечно, уже довольно поздно и знахари наверняка погонят его прочь – но может он сумеет глянуть одним глазком, никому не помешав.
Решив сократить путь, Этьен свернул меж палаток, откуда доносился мощный храп, как вдруг неподалеку послышалась какая-то возня и тихий разговор. Этьен выгляну из-за палатки, вгляделся в темноту и едва облака подвинулись, проливая на землю лунный свет, как он увидал Роланда, что стоял подле дерева, опираясь на него одной рукой. Поначалу Этьен подумал, что тот просто справляет надобность, но тут же заметил бледное лицо того самого барона, отпустившего колкость в сторону герцогини Гарсот – Роланд без каких-либо видимых усилий прижимал мужчину спиной к стволу, держа его за кадык, пока тот извивался словно насекомое, пришпиленное булавкой.
– ... да как ты смеешь? – просипел барон, трясясь то ли от гнева, то ли от страха. – Одно мое слово и ты...
– А успеешь ли ты его сказать? Я чуть сожму пальцы, – сип мужчины превратился в еле слышный мышиный писк, – и ты упадешь на землю с раздавленной глоткой. Не скажу, что это доставит мне особое удовольствие, но и сожалеть о твоей смерти я буду, быть может, до утра. Не дольше.
– Я... я приношу искренние извинения за слова, сказанные про госпожу Арлет, – произнес мужчина, с трудом глотая ртом воздух. – Боюсь, мой язык иногда... скажем так, несется впереди ума.
– Извинения приняты, – благосклонно кивнул Роланд и разжал хватку.
Барон рухнул наземь, а через мгновение его и след простыл – Роланд же, накинув капюшон, направился прямиком в сторону Этьена. Тот прижался к шатру, прячась в тени – мужчина быстрым шагом прошел мимо, и мальчик уже было подумал, что остался незамеченным, как рыцарь оглянулся через плечо, подмигнул и тотчас скрылся в ночи. Выдохнув, Этьен поспешил продолжить путь, ведь более медлить было нельзя; все ж ему еще предстояло собраться в дорогу, да и поспать было бы неплохо. Если завтра они и станут привалом, то только для того, чтобы перекусить и вряд ли это случится раньше полудня.
Наконец, он добрался до продолговатого шатра, что находился практически на другом конце лагеря – не дойдя и десяти шагов, Этьен учуял тяжелых запах душистых трав и едких настоек, которые, казалось, насквозь пропитали воздух вокруг; но и от вони была польза, так как она неплохо отпугивала от палатки комаров, мошкару и прочих надоедливых букашек, что предпочитали облетать ее кругом. Осторожно откинув полог и войдя вовнутрь, Этьен не увидал ни лекарей, ни цирюльников – лишь низкие грубо сколоченные кровати, стоявшие рядами, на которых разместились хворые и раненые; многие из них всего лишь подхватили сыпь или разбили голову, упавши с лошади, но вот некоторые, судя по редкому прерывистому дыханию, были на волоске от того, что отправиться в другой мир.
Хоть шатер и освещали только редкие тусклые лампы и подсвечники, стоявшие на бочках и тумбах то тут, то там, но чуть привыкнув к темноте Этьен даже смог начать различать лица. Осторожно крадясь мимо постелей – ни столько боясь, что его застукают, сколь ни желая попусту тревожить и без того обессиленных людей – Этьен пристально всматривался в каждого больного, однако нигде не видел чудом выжившего утопленника. Кровать, где тот обычно лежал, была пуста, а тоненькое шерстяное одеяло валялось смятым на полу подле – видимо, боги все же забрали несчастного к себе, упокой его душу, как говорит мастер Фернанд.
Этьен уже было развернулся и направился на выход, как заметил кое-что странное – вдоль одной из ножек кровати тянулись длинные царапины, точно кто-то изрезал ее ножом, а вокруг на земле виднелись довольно странные следы, напоминающие скорее звериные лапы, чем человечьи стопы, хоть и более вытянутые. И не успел он поразмыслить над тем, что увидел, как услыхал какие-то чавкающие звуки, доносившиеся из дальнего угла, огороженного занавесами, где цирюльники и знахари вставляли суставы, выламывали гнилые зубы и пускали кровь. По спине Этьена волной пронеслись мурашки – а что если в палатку забралась лисица, волк или даже медведь? Поначалу он хотел было сбегать за кем-то из воинов, но потом подумал, что за это время хищник вполне может кого-то загрызть; да и не пристало королевскому оруженосцу бегать от зверя, точно испуганный малец. Собравшись с духом, Этьен достал из ножен меч, снял с ближайшего колченого табурета подсвечник, приблизился и осторожно отодвинул одно из покрывал.
