Говоря об общих свойствах источников Нового времени, мы отмечали, что значительная часть их уже в момент создания предназначалась к изданию. Что касается источников личного происхождения, то к источникам с нефиксированным адресатом, предназначенным к публикации, относятся мемуары – «современные истории», эссеистика, исповеди. Причем их необходимо разделить на источники, предназначенные, как правило, к немедленному опубликованию (эссеистика), и источники с отложенной публикацией (значительная часть мемуаров – «современных историй»). Дневники как автокоммуникативные источники, частная переписка, имеющая конкретного адресата, и мемуары-автобиографии, нередко адресованные прямым потомкам, зачастую если и не уничтожались самим автором или адресатом, то хранились небрежно и гибли, и если даже бережно сохранялись потомками, то системы их приема на государственное хранение (в отличие от, например, делопроизводственных источников, также не предназначавшихся для печати) не существовало, да и не существует до сих пор. Попасть в архив они могли, как правило, в составе личных фондов, а еще чаще – коллекций, что затрудняет их поиск и использование.
Кроме того, отношение к сохранению источников личного происхождения было различным в разных слоях общества и не оставалось неизменным на протяжении всего рассматриваемого периода. В 60‑е годы XVIII в., а затем в 60‑е годы XIX в. отношение к источникам личного происхождения менялось.
Итак, прежде чем перейти к рассмотрению эволюции источников личного происхождения, подчеркнем, что наши представления о мемуарах – «современных историях», эссеистике и исповедях гораздо более адекватны, чем о дневниках, эпистолярных источниках и мемуарах-автобиографиях с внутрифамильными целями.
2.10.2. Эволюция источников личного происхождения
Выделенные виды источников личного происхождения (кроме исповедей) формировались в Западной Европе на протяжении XVI–XVII вв., в России преимущественно в XVII в., после Смуты (кроме эссеистики).
Дальнейшая эволюция источников личного происхождения в России существенно отличалась от западноевропейского процесса, что сказывалось в первую очередь на эволюции мемуаристики. В Западной Европе развитие мемуаристики определялось двумя факторами, почти отсутствовавшими в России: постоянным накоплением исторических знаний (европейские мемуаристы имели возможность читать античных и средневековых авторов, знакомиться со своей национальной историей – достаточно напомнить, что «Большие французские хроники» издаются типографским способом с 1480 г.) и формированием общественного мнения. Для России же характерно позднее становление исторического сознания и формирование общества.
XVIII век
В начале XVIII в. в поступательный процесс эмансипации человеческой индивидуальности и создания вторичных социальных связей, формирования и структурирования общества начало резко вмешиваться государство, ускоряя и, естественно, деформируя этот процесс, что не способствует развитию источников личного происхождения, и на протяжении почти всего XVIII в. эти источники в России развивались мало. О степени распространенности дневников и частной переписки в силу вышеуказанных причин судить сложно. Эссеистика почти отсутствует, а что касается мемуаристики, то в основном речь может идти о мемуарах-автобиографиях. Русские мемуаристы еще в XVIII в. писали свои мемуары-автобиографии изолированно друг от друга, не имея возможности знакомиться с имеющимися произведениями и ориентируясь только на косвенные данные о степени распространенности мемуарного творчества. А. Г. Тартаковский очень точно подметил, что многочисленные ссылки русских мемуаристов на уже существующие прецеденты говорят «не о сложившейся преемственности, а как раз о ее почти полном отсутствии на ранних стадиях развития мемуаристики, ибо сама потребность опереться на чей-то прежний опыт, оправдаться перед собой и узким кругом возможных читателей указывает на то, каким необычным, дерзким являлось для автора ведение записок, как остро ощущал он“ новизну жанра”, а отнюдь не его традиционность»[379].
В 60‑е годы XVIII в. в русском обществе начал проявляться интерес к истории – пока еще не к истории собственного народа и государства, а к ее классическим образцам.
60‑е годы XVIII века – 60‑е годы XIX века
В это время указанная тенденция хотя и весьма существенна, но затрагивает по преимуществу образованную часть общества. На «демократизацию» авторского состава мемуаристов повлиял ряд крупных исторических событий, в частности губернская реформа Екатерины II и в гораздо большей степени Отечественная война 1812 г. Это воздействие на отдельные виды источников личного происхождения будет рассмотрено особо, а пока отметим, что на первый план постепенно начали выдвигаться мемуары – «современные истории».
К 60‑м годам XIX в. завершилось длившееся в течение века становление исторического сознания русского общества. Самое убедительное свидетельство – начало издания исторических журналов, в частности «Русского архива» П. И. Бартенева. От традиционной историографии их отличает внимание преимущественно к недавней отечественной истории XVIII–XIX вв., чем предшествующая историография почти не интересовалась. В этих условиях мемуаристика естественно приобретает статус исторического свидетельства. Мемуарист по преимуществу пишет не о себе на фоне эпохи, а о современных ему событиях, которые общество признает историческими. Именно через отбор объектов описания проявляется унифицирующее влияние среды на мемуариста при переходе от Нового времени к Новейшему.
2.10.3. Историография
Поскольку предлагаемая нами система видов источников личного происхождения существенно отличается от традиционной, остановимся на том представлении о них, которое сложилось в отечественной историографии (при этом цель дать полноценный историографический обзор не преследуется).
Обычно выделяют два или три вида источников личного происхождения: мемуары, которые, в свою очередь, делятся на дневники и воспоминания, и частную переписку; или же мемуары и дневники рассматриваются как отдельные виды исторических источников наряду с перепиской. С этим связан и спор о целесообразности использования обоих терминов («мемуары» и «воспоминания») или одного («мемуары»). В качестве исторического источника почти исключительно разрабатывается мемуаристика.
Интерес к мемуаристике как виду исторических источников возник еще в середине XIX века, но в позитивистской историографии мемуаристика рассматривалась преимущественно как источник фактического материала. Такой подход оказался весьма устойчивым. Еще в середине 1970‑х годов П. А. Зайончковский в предисловии к указателю «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях современников» уверенно утверждал: «…ценность мемуаров заключается в изложении фактической стороны описываемых событий, а не в оценке их, которая, естественно, почти всегда субъективна»[380].
В 80–90‑е годы XX в. исследование мемуаристики как вида исторических источников (культурного феномена) прочно связано с именем А. Г. Тартаковского – автора трех фундаментальных монографий. В монографии «1812 год и русская мемуаристика» ученый новаторски ставит проблему, подчеркивая, что не собирается традиционно рассматривать отражение событий 1812 г. в русской мемуаристике, а сосредоточивает внимание на влиянии этого исторического события на мемуаротворчество как форму человеческой деятельности, на расширение социального состава мемуаристов. Автор определяет мемуары как «повествования о прошлом, основанные на личном опыте и собственной памяти мемуариста» и утверждает: «Сравнительно с другими источниками личного происхождения именно в мемуарах с наибольшей последовательностью и полнотой реализуется историческое самосознание личности – в этом и состоит специфическая социальная функция мемуаров как вида источников»[381]. В целом соглашаясь с Тартаковским, мы не можем не отметить, что если руководствоваться только тремя предложенными признаками, то к мемуарам придется отнести «Поучение» Владимира Мономаха или «Исповедь» Ж.-Ж. Руссо, поскольку и тот и другой писали о прошлом, основываясь при этом на своем личном опыте и памяти. Если же в полном соответствии с теорией источниковедения попытаться определить вид источника по первичной социальной функции – реализации исторического самосознания личности, то можно столкнуться с еще большими проблемами, поскольку явно, что историческое сознание в русском обществе формируется в основных чертах с 60‑х годов XVIII в. по 60‑е годы XIX в., а мемуары появляются веком раньше – с конца XVII в.
