деревьями, [как-то]: кипарисом, ивой, горным кипарисом, чинарой, виноградником, /
104б/ [а также) яркими цветами, [являющимися] предметом зависти райских гурий.
Месневи
Цветники [этого] райского сада были устроены так,
Как пожелал счастливый шах,
Во всех направлениях берега каналов были украшены
Кипарисами, соснами, ивами, чинарами,
Всякого рода плодовыми деревьями,
Не поддающимися счету и исчислению:
Персиковыми деревьями, яблонями, грушей, айвой,
В мире нет плодов лучше, чем плоды [этого сада].
Если язык начнет их описывать,
При [упоминании] персиков изо рта потекут слюнки.
Если сильно пожелаю [вкусить] яблок и груш,
От нетерпения [насладиться ими] буду кусать себе губы.
Айва удивительна цветом и кожурой,
[Цветом] похожа на цвет лица страдающего от любви, [кожурой] — на лик друга.
Роза так напоминает лик возлюбленной,
Что от нее вселяется в душу веселье и удовольствие.
Из золотистой виноградной лозы получается такой чудесный сок,
Который походит на настоящую “живую воду”.
Вино [из нее] — “живая вода”, а виночерпий — Хизр,
Благодаря этой “живой воде” Хизр бессмертен[744].
От вина так сильно опьянело и обезумело перо,
Что оно перевернулось.
От городских ворот до сада, что составляет примерно один фарсах, по обеим сторонам дороги, провели каналы, обсадили их ивовыми деревьями, чтобы его величество [Абдулла-хан] во время проезда находился в тени.
Столпы государства, вельможи его величества [Абдулла-хана], такие, как эмир Халифа, которому в то время было присвоено высокое звание мухрдара[745], приложили все старание для завершения [постройки] упомянутого сооружения.
Могущественный эмир Джангельди-бий, почтенный эмирзада Валиджан мирза и Джултай-бий в таком виде и порядке, [как описано выше], устроили вокруг благословенного мазара цветники и сады, украсив [его] чрезвычайно. Утром и вечером они прилагали все усилия и неимоверное старание. Благодаря силе ханского счастья и большим стараниям могущественного [хана] сооружение было завершено за короткий срок. У чудодейственных взоров проницательных людей оно нашло полное одобрение. Время от времени хакан, величественный, как Джамшид, приезжает отдохнуть в этот прелестный сад, плодовый сад, подобный райскому. В беседке для пиров он стелет ковер веселья и радости, ковер увеселений и приятного времяпрепровождения. [Здесь] дерево радости и веселья, бутон удовольствия и безмятежности вселяет в сердце удивительную радость, прелестная роза вызывает восторг у зефира. Есть надежда на великого бога, что лужайка благоденствия и цветник счастья его величества [Абдулла-хана] благодаря дождю [божьей] милости всегда будут свежими и цветущими. По этой причине всегда будут цветущими сады страны и народа, а пальмы сада величия и великолепия обретут свежесть и небывалую красоту.
Месневи
Благодаря ему да будут плетущими сады страны,
Благодаря ему да будут прочны основы веры. /105а/
[О том, как] в благословенном сердце государя [Абдулла-хана], у которого корона — солнце, венец — луна, возникло желание жениться, согласно высокому похвальному обычаю: “Жених должен быть желающим, невеста — желанной”[746]. [О том, как] в лучезарном, как солнце, сердце государя — покорителя мира возникло намерение сочетаться браком
В этом (966/1558-59) году в сердце государя, у которого корона — солнце, венец — луна, [в сердце], порождающем драгоценные камни [мыслей], возникло желание жениться. Это соответствовало прекрасно нанизанному слову всевышнего, всемилостивого бога: “...то женитесь на тех, что приятны вам, женщинах”[747] — и изречению вождя людей [Мухаммада], мир над ним: “В мире мне нравились три вещи, одна из них — женщина”[748]. Согласно великому обычаю и приятному долгу, [соответствующему хадису]: “Женитесь, размножайтесь, рожайте”[749], в лучезарном, как солнце, сердце хана — покорителя стран явственно проступило стремление к брачной жизни. Всему миру и всякого рода людям ясно и понятно, для всех очевидно и несомненно, что рождение детей, продолжение рода невозможно без женитьбы и бракосочетания.
Словом, сотворение и рождение [людей] согласуется с тем, что [говорят] пророки и праведники, предтечи нашего пророка, благословение и приветствие им!
В соответствии с этим его величество могущественный [Абдулла-хан] обратился к его святейшеству Ходже Джуйбари, достойному вести по пути истины, постигшему хакикат, следующему по пути тариката, совершенному муршиду[750], выдающемуся среди просвещенных людей, угоднику великого бога, нашему имаму и нашему вождю. [Ходжа Джуйбари] послал в Мерв к Пайанда-Мухаммад-султану ибн Дин-Мухаммад-султану своего великого, благородного сына, махдумзада мира и обитателей мира, свет очей мира и обитателей мира его святейшество Ходжу Калана, да будет долгой его жизнь! Вместе с Ходжа Каланом [хан] послал его высочество, прибежище эмирства, облеченного властью, столп державы, достойного доверия государства Низам ад-дина эмира Ни’матуллу, известного, как эмир Халифа. За долгую службу при дворе его величества [Абдулла-хана] этот эмир был отмечен на страницах времени среди прочих эмиров. С искренностью, исключительной чистосердечностью он причислял себя к муридам и последователям его (т. е. Ходжи Ислама). Следуя изречению [пророка]: “Вступление в брак — мой закон, тот, кто не последует моему закону, тот не мой”[751], [он должен был] сосватать какую-нибудь благородную девушку из ханского дома, из султанского рода для его величества [Абдулла-хана, который являет собой то, что сказано в стихах].
Стихи
Место восхождения божественных лучей, солнце веры и справедливости,
Солнце в созвездии власти, жемчужина в шкатулке султанской власти.
Пайанда-Мухаммад-султан выразил полное удовлетворение и радость по этому случаю. После того как он оказал безмерный почет, исключительное уважение, безграничное почтение [к Ходжа Калану], со всей учтивостью он послал в Бухару свою сестру Махд-и Улйа-султаним. Среди благородных девиц, добродетельных и честных женщин она была /105б/ оком и светочем в султанском роду, светом в ханском доме. Ее сопровождали некоторые столпы государства и вельможи его высочества [Пайанда-Мухаммад-султана]. Михаффа[752], инкрустированная всякого рода жемчугами, различными сверкающими драгоценными камнями, прибыла в стольный город Бухару. Его величество [Абдулла-хан] исполнил условия встречи [невесты]. Он приказал, чтобы по случаю [его] женитьбы, бракосочетания устроили пир, подобный райскому, торжество, которое явилось бы предметом зависти высочайшего рая. Согласно с этим славные эмиры, почтенные везиры, опоясав поясом служения талию, подобную сахарному тростнику, приготовили все необходимое для веселья, царскую палатку и шатер они подняли выше неба, до чертога Сатурна. Устроив веселый пир, они вызвали радость и ликование. Весельем они раскрыли двери удовольствия и безмятежности для властителей. Когда был расстелен ковер увеселений, придворные [Абдулла-хана], способные вступить в единоборство с Бахрамом, и другие столпы [государства, окруженные] почетом и уважением, украсили [собой] расписанные
