А потом тело будто обдало огнем, за ребрами начало разливаться тепло. Румянец согрел щеки, заставляя меня перевести взгляд на площадку. И стоило только повернуться, как я встретилась глазами с Витей.
В одно из окон проскользнул лучик света, потянув за собой свежесть цветущей весны, что уже стояла на пороге. Он пролетел по залу, будто смиряя тоску, лианами скрутившую громкий орган за грудной клеткой. Затем остановился и лег тенью цветущего лепестка на самого важного для меня человека. Я, кажется, и сама замерла вместе с этим едва заметным лучиком, не веря, что Витя стоял там, в центре игровой зоны, и не сводил с меня своих до ужаса глубоких изумрудных глаз. Вмиг мне показалось, нет вокруг никого: ни болельщиков, ни их скандирующих голосов, ни даже других игроков. Только солнечный зайчик, что тайно прокрался в зал, и немигающий взгляд Вити.
За последние пару месяцев он одаривал меня секундным вниманием, сейчас же прошла целая вечность, а Шестаков продолжал смотреть, словно не веря в происходящее. Да я и сама не верила. Губы мои дрогнули, по спине прошелся разряд тока. Наверное, также несся Титаник в направлении айсберга, заведомо зная, что разобьется.
И я, сжав кулачки, подняла их, прошептав глухую реплику: «Удачи».
В глазах защипало от горечи. Солнечный зайчик исчез, а вместе с ним и надежда, что вспыхнула яркой вспышкой на мрачном зимнем небе. Да уж, моя жизнь пропиталась тоской, она была во всем: в парте, за которой я сидела, в учебниках, что носила в рюкзаке, в пейзажах за окном, сменяющих зиму на весну. Даже взгляд Вити отзывался болезненной тягой. Мы можем вечно убегать от реальности, но когда сталкиваемся с ней лицом к лицу, почему-то начинаем задыхаться.
Шестакова одернул какой-то игрок, и Витя вернулся к игре. Помчался за соперником, рассекая воздух, выхватил пас, обходя то одного, то другого. Народ замер, время на табло отсчитывало секунды, Витя подпрыгнул, и мяч оказался в кольце.
В этой голубой футболке и шортах, с повязкой капитана, он выглядел невероятно круто.
С ужасом я поняла, насколько далеко мы друг от друга, глубокую пропасть не обойти и даже не построить мостик. До площадки вело не меньше двадцати ступенек, до Вити – тысячи километров. Он отвернулся от меня, не дав шанса рассказать правду. Возможно, оно и к лучшему.
По щеке скатилась слеза, я опустила голову, подбирая влагу рукавом куртки. Развернулась и постаралась затеряться среди толпы болельщиков.
Очередной звук мяча. Зал завыл, подорвался со своих мест, скандируя «Ура, Вороны!».
– Молодец, – прошептала я, оказываясь возле дверей. Вздохнула, затем все-таки покинула переполненное эмоциями помещение. Плохая была идея, однозначно плохая.
