Глава 42 - Рита
Разлука с Витей мне далась тяжело: весь день просидела как на иголках, боясь шелохнуться. Ну и перешептывания бесконечные, конечно, все усугубляли. Нет, пока Шестаков сидел в классе, а теперь он оставался здесь исключительно на уроках, никто и слова не говорил. Зато стоило только Вите выйти в коридор, как начинался концерт по заявкам.
– Ой, вы гляньте, экзотика пришлась не по вкусу?
– Видимо, внутри оказалось еще хуже, чем снаружи.
– Да ладно вам, может, это Шест просто сжалился?
– Или поспорил, хотя оба варианта так себе.
Мне хотелось подняться и высказать им все, но душевные раны забрали силы. Какое высказать, если я едва сдерживала рыдания. А уж вернувшись домой, прильнула к подушке и разрыдалась. Было так невыносимо больно, словно в грудь вонзили осколок и крутили им по часовой стрелке, нажимая с каждой минутой сильней.
Не выдержав, я позвонила Наташе. Все ей рассказала, правда, без слез. Мне нужна была хоть какая-то поддержка, хоть одно мимолетное утешение. Я искренне не понимала, почему Витя резко отвернулся. Да, возможно, заслуженно, да, он имел полное право обидеться. Но не разрушать же отношения на корню из-за единственной ошибки, из-за ситуации, о которой он ничего не знает!
Не так я себе представляла первый учебный день, далеко не так.
Краснова меня подбодрила, хотела даже вытащить погулять или заявиться в гости, но я заверила подругу, что это лишнее. Не до прогулок было, все мысли сводились к Шестакову, к возможному решению сложившегося недопонимания между нами. Я должна была что-то придумать, объясниться с ним.
Ната посоветовала быть наглей, подойти и прямо сказать ему все в глаза, не стесняясь. А если откажется слушать, крикнуть в спину. Любыми способами донести правду. Гордость пусть и нужная штука, но в подобных ситуациях толку от нее ноль.
Всю ночь я промаялась, прокручивала в голове, как подойду, с каких слов начну разговор. Страшно было до жути, однако жить вечно во мраке еще страшней. Поэтому в школу на следующий день я пришла с боевым настроем. Мучительно выждала первые два урока, которые Шестаков пропустил по непонятной причине. А перед третьим в класс влетела Лидка Яшина. Взвинченная, часто моргая и заламывая пальцы. Она походила на жертву, что спасалась бегством от тигра.
– Лид, ты чего? – спросили девчонки.
– Капец, – выдохнула обреченно она.
– Да в чем дело-то?
– Шест снова со Смирновой, вот только что узнала.
– Да ладно? Как? Серьезно?
По спине пробежал холодок, руки затряслись, а горло предательски свело спазмом. Я вжала голову в плечи, пытаясь не превратиться в слух, пытаясь не пропускать через себя слова одноклассниц. Но они, как назло, стали говорить еще громче, словно из них выкачивали эмоции.
– Видела, как на крыльце она его в щеку поцеловала, а еще фотки в соцсетях.
– Ой! Точно! У Аленки СП* появилось. Кажись, реально помирились.
– А я вам говорила! Такие не ссорятся навсегда, да и из-за кого? Забитых деревенщин?
– Да и правильно сделал, что вернулся к Алене. Она все-таки красивая, – вздохнула Оля, которая не так давно насмехалась над Смирновой.
– Что, Романова, минута славы закончилась? – обратилась ко мне Лидка, ехидно усмехнувшись.
Тут я не выдержала. И дело было даже не в утренних насмешках, меня жутко потряхивало от реальности, что обухом прошлась по голове: Витя окончательно от меня отказался. Ну а одноклассницы и их слова тоже в какой-то степени глубоко ранили, подобно ударам плети по спине. Терпеть все это вдруг стало невыносимым.
Резко поднявшись и поправив очки на переносице, я глянула на девчонок, что группкой кружили возле последней парты.
– Какие же вы все-таки двуличные люди, – произнесла холодным, стальным тоном. Откуда-то взялись сила и злость, мне хотелось выплюнуть свою обиду на весь мир, на Витю, который непонятно для чего поманил пальчиком, а затем пнул с ноги в живот.
– Ой, кто заговорил, – закатила глаза Оля.
– Месяц назад ты говорила гадости про Алену, а сейчас вдруг рассыпаешься в комплиментах. И все вы уже бы определились, в конце концов, дружите вы с людьми или обсираете их.
– А ты такая вся правильная, значит? – выгнула бровь староста Ирка, что прежде помалкивала.
– Я, по крайней мере, за спиной о человеке гадости не говорю, – повысив голос, ответила я.
И только вроде Яшина собиралась выдать очередную порцию желчи, как резко замолчала, а потом и вовсе отвернулась. Девчонки вмиг изменились в лице, начали рассаживаться по местам, вспомнили про уроки. Я не сразу поняла, что произошло, а когда обернулась, заметила Шестакова с Раевским. Они остановились у входа в кабинет и молча взирали на одноклассниц. Видимо, услышали часть разговора или же мою последнюю реплику.
И снова этот взгляд Вити: равнодушный, пустой, даже какой-то безжизненный. Он одарил им меня всего на пару секунд, затем отвел глаза и молча поплелся к своей парте.
(СП – статус семейное положение)
***
С Шестаковым я так и не поговорила: ни на следующий день, ни через неделю, ни даже через месяц. Время шло, для меня особенно невыносимо, конечно. Я безумно тосковала по Вите, по нашему общению, по теплоте, которую дарить умел только он. Тайком поглядывала иногда на него в столовой, в коридорах, в кабинете. Порой казалось, и Шестаков на меня поглядывал. Но каждый раз взгляд его задерживался на мне мимолетно, словно не наяву. В какой-то момент я даже начала сомневаться, не плод ли этого больного воображения.
