был подписан «Договор о передаче Литовской республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой» сроком на пятнадцать лет с размещением двадцати тысяч советских солдат.
В журнальном интервью бывший управляющий делами Совета министров СССР Михаил Смиртюков рассказывал:
«Я видел на лице Сталина полуироническое-полузлорадное выражение, когда он шел от Молотова, с переговоров о включении в состав Советского Союза прибалтийских республик...
Я помню, как с руководством Прибалтики возились до того момента, когда они подписали нужные документы. Сотрудники наркомата иностранных дел и ребята из совнаркомовского аппарата Молотова чуть ли не под руки их водили.
А как только все было оформлено, отношение к прибалтийским вождям изменилось разом. Их даже замечать перестали. Потом я не раз видел, как они, будто бедные родственники, часами сидят на краешках стульев в приемных руководства, ожидая, когда их вызовут».
После переговоров в честь Риббентропа устроили большой прием. Министр остался доволен московской кухней. Его усердно потчевали перцовкой, непривычно крепкой для имперского министра, и он вынужден был признать превосходство русских глоток над немецкими. Сталин рассмеялся и признался, что пьет только вино, которое по цвету не отличишь от перцовки.
Берия же неустанно подливал перцовки Густаву Хильгеру, советнику немецкого посольства в Москве. Немецкий дипломат пытался сохранить трезвую голову.
— Ну, если вы пить не хотите, никто вас заставить не может, — снисходительно сказал Хильгеру Сталин.
— Даже шеф НКВД? — шутливо спросил Хильгер.
— За этим столом даже шеф НКВД значит не больше, чем кто-либо другой, — серьезно ответил Сталин.
28 сентября Молотов и Риббентроп подписали второй договор «О дружбе и границе», а заодно еще несколько секретных документов. Среди них: доверительный протокол о праве немецких граждан и других лиц германского происхождения переселиться в Германию и секретный дополнительный протокол, который объединял усилия Германии и Советского Союза в борьбе с «польской агитацией».
Для ратификации советско-германского договора вновь собрали сессию Верховного Совета. 31 октября Молотов произнес свою знаменитую речь в защиту гитлеровской идеологии:
— Английские, а вместе с ними и французские сторонники войны объявили против Германии что-то вроде идеологической войны, напоминающей старые религиозные войны... Такого рода война не имеет для себя никакого оправдания. Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с ней войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за «уничтожение гитлеризма», прикрываемая фальшивым флагом борьбы за «демократию»...
Речь Молотова немцы перевели на французский язык и в качестве листовок сбрасывали над Францией с самолетов в качестве убедительнейшего пропагандистского материала.
6 октября 1939 года, выступая в рейхстаге, Гитлер рассказывал о разгроме Польши:
— Заключенный между Германией и Советской Россией пакт о дружбе и сферах интересов дает обоим государствам не только мир, но и возможность счастливого и прочного сотрудничества.
Имперский министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс 10 октября 1939 года записал в дневнике, что только что появившаяся в «Известиях» статья «вполне отвечает нашей точке зрения. Предполагают, что ее написал сам Сталин. В данный момент она пришлась нам чрезвычайно кстати и будет отмечена с благодарностью. До сих пор русские все свои обещания сдерживали».
Статья, видно, была так хороша, что Геббельс обсудил ее с Гитлером, как выяснилось, еще одним поклонником «Известий» образца 1939 года.
24 октября 1939-го министр Риббентроп выступал в Данциге. Он назвал Советский Союз наряду с Италией и Японией «внешнеполитическими друзьями Германии, чьи интересы солидарны с немецкими». Риббентроп пошел на беспрецедентный шаг — он заранее отправил Сталину проект той части своей речи, где говорилось об отношениях с Советским Союзом, и Сталин правил этот текст.
30 ноября 1939 года Сталин в интервью французскому информационному агентству Гавас назвал Францию страной, «выступающей за войну», а Германию — страной, «отстаивающей дело мира». Отвечая на вопрос главного редактора «Правды», Сталин развернуто изложил свою оценку ситуации: «Не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну... Правящие круги Англии и Франции грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны».
В декабре 1939 года по случаю сталинского юбилея Гитлер прислал генсеку свое поздравление:
«Ко дню Вашего шестидесятилетия прошу Вас принять мои самые сердечные поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания. Желаю доброго здоровья Вам лично, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза»...
Риббентроп поздравил Сталина отдельно:
«Памятуя об исторических часах в Кремле, положивших начало повороту в отношениях между обоими великими народами и тем самым создавших основу для длительной дружбы между ними, прошу Вас принять ко дню Вашего шестидесятилетия мои самые теплые поздравления».
Вождь ответил министру:
«Благодарю Вас, господин министр, за поздравление. Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной. И. Сталин».
Вся эта переписка была опубликована в «Правде».
Писатель Илья Григорьевич Эренбург писал, что эти слова вызвали в нем возмущение: «Это ли не кощунство! Можно ли сопоставлять кровь красноармейцев с кровью гитлеровцев? Да и как забыть о реках крови, пролитых фашистами в Испании, в Чехословакии, в Польше, в самой Германии...»
Но союз с Гитлером и с нацистами носил уже вполне идеологический характер.
Полпреду в Германии Александру Алексеевичу Шкварцеву (он работал в Берлине в 1939—1940 годах) Наркомат иностранных дел сделал выговор за то, что его подчиненные 26 ноября 1939 года побывали в рабочих кварталах Берлина: «Такие групповые визиты сотрудников полпредства в рабочие кварталы не только не нужны, но и совершенно недопустимы. Тем самым полпредство навлекает на себя подозрения, которые совершенно нежелательны при нынешних наших отношениях с Германией».
Прежде это была рутинная обязанность советских дипломатов — демонстрировать солидарность с рабочим классом. Но сближение с нацистским режимом было важнее пролетарского интернационализма. Еще недавно почитаемый в Советском Союзе вождь немецких коммунистов Эрнст Тельман сидел в концлагере. Его жена обратилась за помощью в советское полпредство. Помочь ей не захотели. От идеи обменять Тельмана и тем самым спасти главного немецкого коммуниста от неминуемой смерти отказались...
21 декабря страна отмечала шестидесятилетие Сталина. По этому случаю появилась новая статья Ворошилова «Сталин и строительство Красной армии». Нарком обороны напомнил, что свой знаменитый лозунг «кадры решают все» вождь произнес в 1935 году на выпуске слушателей военных академий.
«Сталина народы Советского Союза, вся Красная армия и флот,
