Значительное количество книг, приобретенных москвичами и жителями Подмосковья, судя по записям на сохранившихся экземплярах, очень быстро поступало в виде вкладов в монастыри и церкви, порой очень далеких вотчин или мест службы. Об этом красноречиво говорят данные, полученные при описании печатной кириллицы XVII в. в хранилищах Ростово-Ярославской земли, обобщенные Т. И. Гулиной[605]. На книгах XVII в. прочитано 168 записей, из которых 139, т. е. 83 %, – вкладные и только 29, т. е. 17 %, – владельческие.
Итак, можно утверждать, что большинство книг, купленных представителями светского общества, также предназначалось для вклада – молитв «на помин души» или «во здравие».
Естественно, совершенно иную картину демонстрируют записи XVII в. духовных лиц на тех же книгах. Т. И. Гулина выявила 81 запись представителей черного и белого духовенства; 42 записи, т. е. 51,9 %, оказались также вкладными, а 39, т. е. 48,1 %, – владельческими. Другими словами, духовные лица имели личные библиотеки, необходимые для богослужения и пастырской деятельности. Но если соединить данные записей людей светских и духовных, то из 249 записей XVII в. – 181, т. е. 72,7 % всех зафиксированных фактов принадлежности книги или ее передачи, – это вклады.
Таким образом, именно духовные корпорации в XVII в. обладали самыми значительными библиотеками. При этом нельзя забывать, что, как правило, эти библиотеки обслуживали и прихожан, и окружающее монастыри население. Недаром бывший архимандрит ярославского Спасо-Преображенского монастыря Иосиф, во многом способствовавший пополнению и сохранению монастырской библиотеки, пишет в своем завещании, что «многие книги», розданные из библиотеки для чтения в дома, не были возвращены, и просит (это последние годы XVII в.) людям за стены монастыря его книги больше не выдавать[606].
В своей работе «Читатели изданий Московской типографии в середине XVII века» С.П.Луппов[607] приводит названия 96 населенных пунктов, 52 монастырей и пустыней и восьми уездов, жители и насельники которых приобрели в лавке Печатного двора книги в 1649–1665 гг. (только учтенные в приходных книгах № 47 и 65). По количеству покупок на первых местах древние и традиционные культурные центры – Кострома (39 упоминаний), Ярославль (38), Рязань (25), Нижний и Великий Новгород (46), Вологда (28), Казань (26). В среднем иногородние покупатели сделали 32,6 % всех учтенных автором покупок, что при условии вышеуказанного процента (83 %) книг, приобретенных для вкладов, составляло только часть поступающих в регионы московских изданий.
Итоги изучения ситуации, сложившейся к началу второй половины XVII в. с распространением книг московской печати, снова подвел В. П. Пушков[608].
Анализ данных о социальных и географических аспектах распространения через лавку Печатного двора новых изданий 1662–1664 гг. показывает дальнейшее продвижение московской печатной книги во все слои общества большинства традиционных и новых регионов. В книгах продаж этих лет зафиксированы покупки жителей 79 уездов, в том числе Соловков, Витебска, Смоленска, Киева, Вятки, Чердыни, Сибири. Таким образом, можно предполагать, что уже во второй трети XVII в. сложился рынок снабжения книгами основных традиционных регионов России; к середине века фактически не осталось районов, куда новые московские издания так или иначе не попадали бы уже в ближайшее после выхода время.
К концу первой трети XVII в. именно Московский печатный двор успешно решал важнейшую функцию обеспечения печатными книгами большинства территорий Российского государства, и Русская православная церковь не только определяла репертуар изданий, но и была основным их потребителем и распространителем.
При этом историко-культурная роль ранней российской печати зависит от состава, функций и общероссийского значения издаваемых типов книг. Попытаемся проанализировать состав репертуара государевой Московской типографии в преддверии нового, петровского времени – в сложнейший период второй половины XVII в. Провести убедительный анализ результатов деятельности Печатного двора стало возможным только после сплошного исследования 17 000 страниц скорописи приходно-расходных документов архива Приказа книг печатного дела, позволившего дополнить уже известный список сохранившихся изданий[609]еще почти 100 названиями, т. е. 35 %. В результате мы получили возможность говорить о 410 изданиях Московской типографии, вышедших в свет с сентября 1652 до конца 1700 г. За 48 лет – годы трагического раскола Русской православной церкви, моровых поветрий, стрелецких и городских восстаний, соловецкой осады – Московская типография подготовила 84 типа книжной продукции, отпечатанной 410 изданиями в количестве не менее 1 010 430 экземпляров, что доказательно подтверждено документами архива.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Для дальнейшего анализа (учитывая еще сохраняющуюся средневековую синкретичность многих изданий) необходимо представлять основные типы вышедших в типографии в эти годы книг согласно их основным функциям.
Естественно для культуры православного государства, что на первом месте указываются книги Писания, функции которых можно было бы определить как «всеобщие», – источник постижения Веры, единственный неопровержимый авторитет в делах церковных и государственных, в полемике, решении большинства спорных вопросов.
На Московском печатном дворе во второй половине XVII в. были отпечатаны 23 тиража (31 160 экз.) книг Писания: Четвероевангелие вышло в 12 изданиях, Апостол – в 10, а первая московская полная Библия – в одном. Книги Писания были адресованы фактически только Церкви, приказам, высшим государственным и местным учреждениям, библиотекам духовных лиц и представителей высших сословий, как правило имевших домовые моленные. Эта политика руководителей Печатного двора равно вызвана наличием многочисленных экземпляров прежних изданий и тщательным сохранением книг Писания, минимальной справой именно этих книг (что и позволило еще многие годы их использовать), необходимостью срочного издания новых типов книг и значительного увеличения тиражей книг для обучения. Необходимо помнить, что продажа книг всегда была открытой, ограничивалось только количество закупок сотрудниками самого Печатного двора.
Именно Евангелие, как книга совершенно необходимая почти для любого богослужения, наиболее популярная и ценная, становится шедевром с точки зрения искусства московского книгопечатания последней четверти XVII в. В 1681 г. при патриархе Иоакиме напечатано роскошное издание напрестольного Евангелия. Каждая из 762 страниц книги была помещена в рамки – линейную и наборную. В книге, кроме обязательных четырех гравированных изображений евангелистов и эмблемы распятия, 90 инициалов (с 21 доски), 46 заставок (с 10 досок), 27 концовок и 266 вставок в рамки на полях. Тираж был напечатан на бумаге «трех рук и цен». Один из лучших граверов Печатного двора – Алексей Нефедьев «резал к делу» 15 клейм, четыре заставицы малые, 15 «слов фрязских больших» и 20 слов «полуфрязских». На издание были «положены» 166 руб. 20 коп., потраченных «на каменное строение»; себестоимость 40 книг на большой александрийской бумаге стала по 4 рубля 8 алтын 2 деньги, но цена на эти книги была назначена по 8 руб. (!), и тем не менее все книги быстро разошлись, став в течение нескольких десятилетий предметом особо ценных вкладов. На подносные экземпляры именно этого издания чаще всего ставили драгоценные переплеты. Почти во всех региональных собраниях есть вкладные экземпляры Евангелия 1681 г.
Например, в Тверском государственном объединенном музее под № 1257 хранится экземпляр этого издания в окладе с высокорельефными изображениями с позолотой на средниках и наугольниках, вложенный в Старицкий Успенский монастырь в 1685 г. Никитой Никифоровым Годовиковым, перечислившим во вкладной записи весь свой род[610]. Еще два экземпляра того же издания в музее происходят из библиотеки кафедрального собора. Один из них – в цельнометаллическом золотом и серебряном окладе XVII в. – в 1697 г. «построен» в отрочь монастырь при архимандрите Ионе инокиней Феклой Ивановной Плещеевой по ее сестре Анне Ивановне Квашниной. Четвертый экземпляр Евангелия 1681 г. происходит из Калязина монастыря[611].
