В некоторых мифологиях это называется грехопадением, в других – падением неба на землю, но то ли в результате мутации, то ли вследствие глобального похолодания на земли коренного населения пришли другие люди. Может, они были всегда, но жили отдельно. А может, они народились, как новая ветвь эволюции. Так или иначе, доисторическое время кончилось, и началась эпоха захватов.

Одни захватывали грубо, другие хитро. Одни вырезали коренное население до последнего человека, другие порабощали его, а третьи прогоняли. От некоторых коренных населений ничего не осталось. Иные, умевшие договариваться со своей землей, предпочли уйти под воду, как атланты, и под землю, как пикты. Так пошли легенды о Подземных жителях и пропавших расах. Может, под землей кто и живет, Василий Иванович этого не знал. Он знал точно, что от атлантов ничего не осталось. Правда, и завоеватели не спаслись.

– А Китеж? – спросила Анька.

– В Китеже я не был, – уклончиво отвечал Василий Иванович. – Это, Анечка, не совсем наша была земля. Это другое было племя. Может, ушли, а может, просто озеро.

Страннее всего Аньке было думать, что она, оказывается, не коренное население. К этому она не была готова. Еще страннее было думать, что настоящее население – васьки. Если бы гастарбайтеры, которых перед войной расплодилось такое множество, она бы еще поняла, но васьки – с этим было уже никак не смириться. Почему они дали такое сделать с собой? Как надо было пострадать, чтобы от всего коренного населения остались только эти беспомощные бродяги? А если не только они – где же остальные?

– Да нас много, – объяснял Василий Иванович. – Есть – которые васьки, есть – которые волки, и воины были, да воинов всех убили. Редко когда родится воин. Для нашего воина первое дело – долг, а эти же без правил воюют… Давно уж все воюют без правил.

– А что ж вы не сопротивлялись, Василий Иванович?

– Да мы думали – обойдется… Ну, придут они, пограбят, а у нас много. Придут и уйдут. А они не пришли. Потом другие пришли. Ну, как они стали друг друга-то заваливать – так уж нам, конечно, полегче стало. А то никакого продыху не было.

– Василий Иванович! А что, если они объединятся и вместе вас начнут давить?

– Ну что ты, Анечка, – простодушно удивлялся Василий Иванович. – Как же такое может быть, чтоб они объединились. Такого никогда не бывает. Во всем сойдутся, а не объединятся. Это судьба их такая: нельзя им сходиться – всегда сцепятся. У них ни в чем единства быть не может.

– Что ж ты раньше мне про все это не рассказывал, Василий Иванович?

Василий Иванович робко отвечал, что к слову не приходилось, но Анька понимала, что это отмазка. Дело было в том, что раньше она была не совсем своя. Теперь она уравнялась с ним, так же кругами ходила по России.

– А почему кругами, Василий Иванович? Почему напрямую нельзя?

– Земля такая, Аня. Напрямую ходят, да не туда приходят. Ты не знаешь разве, как говорят? Туда окольного пути четыре километра, а по короткому пути туда и вовсе не дойти.

– А почему вообще круг? Ты же говорил, ваши всегда в Москве по кольцевой линии ездили. Я и сама видала, пока их не выловили. Это зачем?

– Это нам так удобней, Анечка. Мы так думаем лучше, и вообще… Каравай-каравай – слышала? Это же наша песня. И карусель – наша. Исконные народы, коренные, все по кругу пляшут. Это когда пришлые являются – тогда начинаются все эти ваши танцы неприличные… – Танцев, начиная с вальса, карамболя и мазурки, Василий Иванович не любил. Все это был один разврат.

Они бродили уже месяц, и Анька успела узнать, что такое голод, и холод, и бесприютность. Она успела понять, что самое страшное – смотреть на мир глазами брошенного щенка, выгнанного гостя, потерявшегося ребенка; но ведь она всегда знала, что это так. Она вообще всегда все знала, поэтому и удивлялась мало чему. У каждого в душе живет потерявшийся в чужом городе мальчик, потому что никто из нас ни в одном городе не свой. Поэтому ей стало даже легче, когда вечно жившая в ней бездомность вышла наконец наружу. Нечего делать вид, что мы дома.

По родителям Анька скучала, плакала каждую ночь и при первой возможности звонила. Она старательно шифровалась, отключила мобильник, тем более что и денег на него не было, – им с Василием Ивановичем едва хватало того, что давали добрые люди. Добрых людей оказалось на удивление много, у Василия Ивановича были помощники и кормильцы в каждом городе, но сколько они могли дать? Вдобавок им приходилось опасаться слежки, поскольку васек взялись отлавливать всерьез, не за страх, а за совесть. Это как-то было связано с эффективностью – новым государственным лозунгом. Сначала неэффективными были объявлены васятники, потом благотворительность, потом больницы. Передвигались они с Анькой большей частью по ночам, днем отсиживались по чердакам или парадным, а иногда у тех самых добрых людей. Люди уходили на работу, а Аньку с васькой оставляли. Василий Иванович спал, беспомощно открыв рот, Анька смотрела телевизор, но по нему давно не говорили ничего нового. Что делают с арестованными васьками – не уточнялось, но по телевизионным интонациям Анька научилась догадываться кое о чем. Загнанные люди, привыкшие отовсюду ждать опасности, вообще очень понятливы.

Родителям она звонила два-три раза в неделю. Отец кричал, что объявил ее в розыск, но Анька знала, как разыскивают: она смотрела однажды передачу про трех сбежавших подростков, ее ровесников, и отлично знала, что милиция давно разучилась искать пропавших. Воевать с васьками было проще: ваську ни с кем не спутаешь, да он и не убежит. Мать плакала и упрашивала вернуться, и Анька сказала, что обязательно вернется, как только препроводит Василия Ивановича в безопасное место. Она и в самом деле думала вернуться. Она очень устала за него отвечать. Василий Иванович стал опускаться, как только они начали странствовать. Почти перестал мыться. Не менял одежду. Говорил, что страннику все это без надобности. Аньке поначалу было и противно, и стыдно ходить с ним, с таким. Его товарищи, которых он отыскивал в городах, в самых странных и неподходящих местах, были еще грязнее и зловоннее, и лица у них были желтые, и язвы по всему телу. Но ничего не поделаешь – васька другим быть не может. Васьки – хранители знаний, а за такой статус надо платить. Анька скоро перестала ими брезговать и научилась жалеть и даже делала некоторым перевязки, как учили в школе на уроках противного, пригодившегося наконец ОБЖ.

Василий Иванович рассказывал ей уже не сказки, он рассказывал историю – ту версию, которой придерживалось коренное население. Этому не учили в школе, этого не излагали даже по телевизору в программах типа «Цивилизации». Коренные населения знали эту тайну, но унесли ее с собой – в воду, в огонь, в землю. Чудом уцелело только наше, жившее в тихой долине между Волгой и Доном. В долине варяги схлестнулись с хазарами, а коренное население, пригнувшись, наблюдало. Ему перепадало, конечно, от тех и других, но, как причудливая кистеперая рыба, оно умудрилось досуществовать до наших времен, донеся из древности чудные предания о золотом веке.

– Повезло, – говорил Василий Иванович, – ах, как повезло!

У Василия Ивановича выходило, что и Сократ пострадал за принадлежность к коренному населению, называвшемуся эллины, а греки – это захватчики. Греки всех пытались захватить, и тихих коренных троянцев тоже. Это они все наврали про Елену, не было никакой Елены, потому и описаний ее у Гомера нет – так, мол, прекрасна, что не опишешь. Какая же война из-за женщины, тем более на десять лет?!

– Василий Иванович, – спрашивала Анька, – а за что же они вас так не любят? Захватчики-то?

– Да как сказать, Анечка, – вздыхал Василий Иванович. – Наверное, сначала они даже и любили. Потому и захватили. А как увидели, что ничего с нами не сделаешь, – так и возненавидели. Северные – за то, что жить хотим. Они этого не любят, чтобы кто-то жить хотел. А южные – за то, что работать можем. Только по-своему, не по-ихнему. Они не любят, когда кто работать может. Так и живем – то жизни нету, то работы.

Про яблоньку и печку он тоже рассказывал, потому что печка и яблонька были наши, настоящие, главное чудо нашей неутомимо рожающей земли. Стояли они в Дегунине, но не в самой деревне, а подальше, в лесу. «Вот увидишь», – говорил Василий Иванович. В Дегунине что-то должно было решиться. Почему – Василий Иванович сам не понимал. Он знал только, что там не пропадет.

А сказок у него хватило бы на самую долгую дорогу. И у всех васек было их много.

В некоторые Анька верила с трудом. Ей особенно трудно было поверить, что страной по очереди управляют двое захватчиков, но, поразмыслив, она поняла, что о чем-то подобном догадывалась, только формулировала это иначе. Какая-то родовая травма тут непременно была, иначе почему народ так стремился все время разделиться на два? Про западников и славянофилов им рассказывали в школе, причем выходило, что западники очень ужасны, а славянофилы во всем правы, но Анька понимала, что самое ужасное началось как раз после их окончательного разделения. Пока они здоровались при встрече и пили чай, все еще было нормально, а как они начали по очереди демонстрировать друг другу правильное государственное устройство – тут-то кровь и полилась. Но ведь еще до западников и славянофилов был раскол. Как-никак Аньке было пятнадцать лет, и она хорошо все помнила про раскольников. У нее не укладывалось в голове, как можно сжечь себя за веру. Люди убивали себя изуверским способом за что-то другое, столь же древнее и изуверское!.. А еще до этого они так же зверски раскололись на земщину и опричнину и тоже никого не жалели, и все было как во время гражданской войны, – причем всякий раскол здесь прекращался только для того, чтобы тут же породить новый. А до опричнины было хазарское иго, про которое теперь в школе открыто говорили, что называть его татарским – грубая историческая ошибка, потому что татары были мусульманами, исторически нам дружественными, и даже пытались защитить нас от хазар. Россия всегда раскалывалась, только этим и занималась, и раскол этот шел по одной и той же линии: одни защищали прошлое, которого не было, а другие – будущее, которого не будет. Так что сказки Василия Ивановича были похожи на правду, даже если бродячие васьки все это выдумали для оправдания нынешнего своего положения.

1 ... 94 95 96 97 98 99 100 101 102 ... 149

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу ЖД - Дмитрий Быков бесплатно.

Похожие на ЖД - Дмитрий Быков книги

Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
Он строит, она строит, я строю - Любовь Каверина - Современная проза
Прошли времена, остались сроки - Владимир Крупин - Современная проза
Квартал. Прохождение - Дмитрий Быков - Современная проза
Река Найкеле - Анна Ривелотэ - Современная проза
Жажда - Андрей Геласимов - Современная проза
Запретное чтение - Ребекка Маккаи - Современная проза
Дело кролика - Евгения Кайдалова - Современная проза
«Подвиг» 1968 № 01 - журнал - Современная проза
Пиво, стихи и зеленые глаза (сборник) - Михаил Ландбург - Современная проза

Оставить комментарий