Могучее дарование Швабинского раскрылось во всю мощь на этой выставке. Должен признаться, что мне довелось видеть лишь одну экспозицию работ мастера в Москве, в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Это было великолепное собрание офортов, литографий, рисунков…
Помню, каким успехом пользовался у москвичей портрет Юлиуса Фучика.
Но то, что я увидел в Кромержиже, превзошло все ожидания. Предо мною во всем великолепии предстал бесконечно добрый и сильный мастер, любивший свой народ и свою страну.
Швабинский — прирожденный реалист. Если в самых ранних его живописных композициях чувствуется некое влияние прерафаэлитов, то с годами могучее реалистическое дарование побеждает это воздействие и вовсе высвобождается изначальное, простое, ясное и необычайно крепкое и здоровое видение мира.
Поражает у художника его виртуозное владение рисунком буквально с самых первых листов, выполненных пером либо углем. Восхищает блистательное чувство формы, силуэта.
Но что особенно удивляет в его манере рисовать — это поистине рембрандтовская маэстрия во владении магией светотени, то поистине колдовское качество, которое заставляет жить каждый штрих, каждый объем изображения.
Экспозицию первого зала открывает большое полотно.
«Бедный край» … Ветер… Холодный осенний ветер гнет к земле молодые березы. Гонит по огромному пустынному небу стаи облаков. Гуляет по склонам крутогорбых холмов. Шуршит в выжженной траве… Бугор. Синий вереск.
Молодая женщина. Такая же одинокая, как березка.
Стройная. Печальная. Одетая в скромное темное платье…
Она устала.
Ее босые ноги долго бродили по этой неласковой, скудной земле. Женщина выбилась из сил. Жизнь ее тяжкая, непосильная. Беспросветная…
Широко раскрыты грустные глаза. Беспомощно разведены руки. Что делать? Как жить? Она силится что-то сказать нам… Что? О том, что ее молодость нелегка, что судьба уже измотала ее. Что она изнемогла. О том, что земля ее края сурова и трудно, очень трудно родит. Что много, очень много сил требует она от крестьянина… Труда и пота…
Портрет Манеса.
Ветер поет грустную и протяжную песню Верховины.
Известно, что позировала для этого холста художнику Эла, его будущая жена. Известно, как нелегко было служить моделью взыскательному живописцу, сколько сил потратил Швабинский, создавая свой шедевр…
Достаточно поглядеть на подготовительные этюды, написанные мастером в окрестностях Козлова, где он жил летом, чтобы понять, сколько труда, таланта вложено в это полотно, написанное в 1900 году…
Эла…
Она глядит на нас с десятков холстов Швабинского. Молодой художник не скрывает своих чувств. Он влюблен в свою юную супругу и от всего сердца радуется охватившему его ощущению полного счастья…
И этот простодушный восторг передается зрителю, и мы любуемся молодой женщиной, то задумчивой, то веселой и задорной …
С годами первый порыв охладел. Все чаще мастер пишет большие семейные группы, где появляются новые персонажи. Словом, время накладывает свой неумолимый след на отношения супругов.
Швабинскому минуло сорок лет. Его талант достиг полного расцвета. Он работал как одержимый… Из-под его кисти, пера, резца выходили десятки новых творений…
Его слава росла.
Казалось, судьба мастера была безоблачна. Жизнь сложилась удачно, душа должна быть спокойна.
Однако все было не так… Мы не знаем, когда пролегла первая трещина в отношениях Элы и художника, но год от года холод и равнодушие овладевали бездетным домом Швабинских…
Вот полотно с простым названием «Ателье», или «Мастерская художника», которое отражает назревавшую драму в семье живописца…
«Мастерская художника». 1916 год. Название полотна ничего, кажется, не говорит. В центре композиции сам художник наносит на холст первые штрихи углем. Позирует модель в странном серо-голубом хитоне, в руках у женщины красные тюльпаны. На голове венок из желтых кувшинок… Желтый и красный — цвета-символы.
Мастерская художника.
Нет ли и здесь скрытой символики?
Обратимся к остальным персонажам холста. В самой середине картины в нарядном белом кружевном платье томно расположилась в кресле супруга художника Эла.
Она с вымученной светской улыбкой-г{5имасой обращается к молодой женщине, стоящей к нам спиной.
Это Анна Верихова, супруга Рудольфа Вериха, который находится на картине рядом с мастером в черной строгой паре. Анна молчит. Она задумалась. Ее раздумье не напрасно …
Ведь Швабинский безумно влюблен в Анну. Эла не может не догадываться об охватившей мужа страсти. И, как всегда бывает в жизни, ничего пока не знает муж Анны — Рудольф.
Слышно, как шуршит уголь по шероховатому холсту, как шелестит тяжелое шелковое платье Анны и как баззаботно смеется ничего не подозревающая маленькая Сюзанна — дочь Анны…
Сюзанна тесно прижалась к тете Эле, схватила ее холодную руку и о чем-то спрашивает маму.
Прелестная Анна потупилась и молчит…
Только нервные пальцы перебирают густые пряди тяжелой русой косы. Тишина царит в ателье… Но слышно биение сердец живых людей, любящих и страдающих…
Все в этом полотне насыщено предгрозовой атмосферой житейской драмы. И чем больше вглядываешься в холст, тем сильнее, глубже постигаешь остроту психологической завязки картины, мастерство реалистического письма…
Всего лишь «Мастерская». Всего лишь простая комната.
Но это арена борьбы страстей людских…
Как давно все это было! Наверно, давно уже нет в живых участников этой житейской драмы.
А маленькая Сюзанна?
Может быть, она здравствует? Ведь на картине ей всего лет пять, не более.
Не буду описывать всех деталей поиска, но Сюзанна нашлась … в каталоге выставки в числе составителей, где она именовалась Сюзанна Швабинская.
Как мне рассказали, Макс Швабинский все же развелся с Элой и женился на Анне Вериховой, и впоследствии ее дочь Сюзанна стала Сюзанной Швабинской… И она жива!
… На другой день, узнав, что Сюзанна Швабинская в эти дни отдыхает в Козлове, где когда-то Швабинский приобрел маленький домик, мы решили посетить ее.
Чехословакия! Мерно дышит земля. Как пологие волны Влтавы, ритмичны линии холмов.
Ласкова, уютна природа.
Густы заросли курчавого темно-зеленого хмеля. Светлы просторы полей. Крутой серпантин.
Березовая многокилометровая аллея уводит нас в гору.
Впереди Козлов… Сосна. Ель. Чешско-моравская Верховина. Узкая дорога. Одноэтажный домик под черепичной крышей. Багровая рябина. Золотые шары. Розовые мальвы окружают строение. В палисаднике цветут астры.
Маленькая терраса.
На мой стук отвечает тишина.
Хозяйки нет.
Через стекла окна видны репродукции с картин Швабинского. На полу две лейки.
Тихо.
Кричат петухи. Гудят пчелы. Далеко внизу, на косогоре, жгут солому, и ветерок доносит горький запах дыма.
За холмами вдали синеет бор. Дом пуст. Сюзанны нет. Голубые ставни домика растворены. На подоконниках за стеклом красная герань.
Широкая, старая деревянная скамья.
Ветер шелестит в листьях бузины. Шевелит венчики табака и душистого горошка. Оранжевая бабочка села на коричневые от времени перила террасы…
«Здесь когда-то жил сам Швабинский», — подумал я.
Зеленый, тихий мир окружал нас.
Мы не дождались Сюзанны… Я сорвал на память бархатный фиолетовый цветок анютиных глазок. Вот и большая груша, которая теперь вечно цветет на этюдах Швабинского.
А вот и скамейка под яблоней, где так любил сидеть художник.
Маленький садик. Сливы. Яблони. Груши. Они остались навсегда в цветущих полотнах мастера…
Я легко себе представил в этой дремотной тишине белое платье Элы — первой любви, воспетой живописцем…
Так искусство делает мгновения вечными.
… Березы провожали нас в путь. Солнце садилось. Длинные золотые лучи зажгли розовым светом стволы деревьев. Тени окутали лес. На одной из берез черная табличка.
Надпись «Дорога Макса Швабинского».
и снова Прага… Злата уличка в Градчанах. Я брожу по щербатой древней мостовой и ловлю себя на мысли, что это все мне… снится.
Что сейчас кто-то закроет занавес и зажжет свет в большом зале, и все исчезнет. И эти яркие домики, такие резные и затейливые, и игрушечные палисадники с настоящими подсолнухами, и эти ажурные ограды, решетки и фонари.
Все детское, затаенное, что было запрятано во мне глубокоглубоко, все это вдруг пробило оболочку человека, много прожившего, и весь прагматизм немедля покинул мою душу.
Я вдруг вспомнил первую книжку сказок Андерсена, и все колдовство «Синей птицы», и драгоценные камни в простой избе Тильтиль и Митиль.
