под ребра не ожидавшему такого поворота, охотнику.
– Но вы ведь клялись, – прохрипел опустившийся на колени мастер, пустив изо рта кровавую струю.
– Я клялся, что мой поселок всегда будет процветать. И клялся не тебе человечишке паршивому, а самому Черному Владыке. Жизнь, взамен на богатый урожай. И я свое слово держу. Вовремя ты подвернулся. Урожай теперь будет знатный.
С этими словами староста перерезал веревку и столкнул хрипящего мастера в пропасть.
Последнее, что разобрал в завывании ветра староста, был крик «Я вернусь». Но не слышал он, что долго падая, мастер, проклял всех клятвопреступников, поклялся вернуться и наказать каждого кто предал клятву.
Никто не спросил старосту, куда исчез мастер. Напротив, народ повеселел и стал готовиться к сбору урожая и ярмарке.
Урожай действительно был богатейшим. На ярмарку съехались купцы из окрестных сел и городов. Все ели и пили досыта. К ночи мало кто был трезв.
После заката, в распахнутые ворота поселка вошел высокий темный человек, на которого не сразу обратили внимание.
Первым от страха протрезвел староста, когда увидел черное от спекшейся крови лицо незнакомца, и окровавленный, рваный мастерский камзол на нем. И именно он стал первой жертвой проклятия.
В мастера стреляли, его резали, кололи вилами, но ничто не могло остановить его гнев. Он настигал каждого, кто ему клялся, и рвал голыми руками.
Купцы, бросив свои товары в панике бежали со всех ног, как и некоторые жители которым посчастливилось улизнуть. Те же, кто бежать не успел, запирались в домах, прятались в подпол, причитали и молились своему Черному Богу. Но он был глух. В ту ночь он был на стороне воздающего по заслугам мастера. Ведь даже боги не любят тех, кто не держит своего слова.
Мастер выбивал двери в домах, вытаскивал клятвопреступников из–под кроватей и из погребов, выволакивал на улицу и рвал на куски, и так от дома к дому, пока в поселке не осталось ни одной живой души. После он поджег дома, и ушел сквозь те ворота, которыми пришел. Ушел искать тех, кто успел уйти от его праведного гнева.
И так став жнецом он бродит, по сей день, ведь клятвопреступники никогда не переведутся, а значит, пока существует род людской, у него всегда будет работа.
– Я впервые слышу эту историю, – потрясенно произнесла Вера. – Весьма поучительно.
– Эта история не особо популярна, – улыбнулся Иван. – Потому как, лжецы при ее упоминании бледнеют.
– Ты говорил, что причины две. Какая вторая?
– Ой, она банальна и проста, – отмахнулся Иван. – У нас отлично налажена связь, и если где–то мастера обвели вокруг пальца, то об том месте, и человеке который нарушил слово, узнают все братья. А стало быть, пусть там хоть драконы заведутся, ни один мастер и пальцем не пошевелит, чтобы помочь. Потому стараются напрасно мастеров не вводить в заблуждения, себе дороже.
– Я слышала, что Честный Мастер или просто Жнец, никакая не байка, – отозвалась, наконец закончившая со своей экипировкой Настя. – Правда голыми руками он не разрывает. Теперь он действует более тонко и изощренно. Даже довелось наблюдать однажды, как это происходит.
У нас на курсе один заносчивый парнишка, специально клялся, в чем попало налево и направо, а после захода солнца вышел в глухой дворик, построенный по типу большого колодца и стал кичиться, мол, где ты Честный Жнец? Конечно, чего бояться, глухой двор, один вход, и он же выход, толпа послушников, и одинокое хилое дерево в центре. Но, награда нашла своего победителя и там.
Кот на крыше, пытаясь добыть легкую добычу, раздраконил сонных воробьев. Они с верещанием стали вылетать из–под черепицы, куда глаза глядят, ну один и сбил тому пареньку на голову гнездо с шершнями. О том гнезде и знать никто не знал. Оно было надежно скрыто от взоров листвой. Просто раз, откуда не возьмись, жужжащая шапка, бац, и наделась на голову шутника. Никто испугаться толком не успел, а шершни уже насмерть его изжалили.
И такие случаи не однажды происходили. То змея в кровати, то паук в обуви, то кипяток с холодной водой перепутали. Честный Мастер, без работы не засиживается.
– Я уже пожалела, что спросила, – зябко повела плечами Вера. – Еще и место располагает. Кругом тряпки эти черные болтаются, а на деревьях вороны каркают. Как в детских страшилках: в черном–черном городе… Б–р–р–р.
– Вы чего тут развопились? – полушепотом поинтересовался возникший из кустов подмастерье. – На пикник едете что ли?
– Что там с дорогой? – спросил его Иван.
– Делегация встречающих, – недовольно отвечал Юра. – С хлебом–солью, вилами и топором. Готовят нам радушный прием.
– Объехать никак, – произнесла возникшая из ниоткуда Полынь. – Кругом сплошные топи.
– Давай подробней, – нахмурился Иван.
– Классический мешок, – отмахнулся Юра и стал палочкой чертить расположение сил противника. – Тут и тут, где–то по пятеро психов, может больше. Остальные прячутся за баррикадой, перекрывшей дорогу. Эти значит, встречают в лоб, а эти и эти выступят в спину.
– Значит так, – почесал маковку Иван. – Полынь побудь пока на стороже. Юра, нам нужны бомбы со шрапнелью. Сейчас мы быстро собираем две бомбы направленного действия, вы с Полынью минируете секретчиков с таким расчетом, чтобы конусы взрыва не зацепили мотовоз, после зачищаете тех, кто останется в живых, а мы с девчонками пока возьмем на себя заградчиков. Как только со своими закончите, выдвигайтесь во фланги, возьмем их в клещи.
Но не всегда, все происходит, как того хотелось бы.
Первая бомба сработала на–отлично, нафаршировав выскочивших из засады страшил металлическим мусором и битым стеклом, а вторая сработала с отсрочкой в десяток секунд. Десять секунд, иногда это очень много. За это время бешеные успели выйти из зоны поражения, и взрыв зацепил лишь одного. Но и тот устоял на ногах, и, не замечая ранений, рванул со всеми штурмовать мотовоз.
Гром, выпрыгнув из мотовоза первым, будто маньяк–пироман принялся поливать огнем преградившую дорогу баррикаду. Полыхнувшее нестерпимое пламя выкурило шайку бешенных, и они с воплями рассыпались кто–куда.
В борт мотовоза впилось несколько хищных пуль. Иван разрядил в стрелявшего шестиствол. Полетели ошметки плоти, вырванные крупными зарядами картечи. Настя послала несколько одиночных выстрелов в сторону набегающего страшилы с испещренным язвами лицом. Он вскрикнул и улетел в придорожную канаву.
Вера отстреливалась скупыми очередями от бешенных засевших в кустах. Иван поддержал ее, поскольку из кустов огрызался автомат. Несколько зарядов картечи разметали в пух зеленую листву и в мелкую щепу молодые поросли лещины.
Автомат смолк.
Позади, слышались возня и стрельба из пистолета.
Мастер бросил быстрый взгляд и увидел, как полынь сошлась в рукопашную с
