Гунвальд и Герон уставились на Дилля — у них на языках явно вертелось множество вопросов, но они молчали, признавая первоочерёдность хозяина дома. Дилль усмехнулся:
— Мастер, я просто убрал эту заразу.
— Илонна умирала, врачеватели ничего не могли сделать, — всплеснул руками Фиррис. — И вдруг заявляешься ты, просто стоишь над ней, и на щеках моей дочери появляется лёгкий румянец. Ты врачевателем стал?
— Нет, конечно. Это долго рассказывать, — вздохнул Дилль.
— Начни с того, как ты избежал хивашского плена, — вклинился Гунвальд.
— Но я был у хиваши в плену.
— Тогда расскажи, как ты умудрился сделать так, чтобы не превратиться в лича, — выдал неугомонный каршарец.
— Гунвальд, да заткнёшься ты или нет?!! — не выдержал Герон. — Дай ему хоть слово сказать.
— Личем я не стал, потому что из меня сделали бездушного, — пожал плечами Дилль. — Я вернулся, отобрал обратно своё тело и убил шамана.
Все трое уставились на него так, словно перед ними сидел сам император Гариаль, правда, слегка сошедший с ума. Дилль улыбался, наслаждаясь произведённым эффектом. Наконец мастер Фиррис откашлялся и сказал:
— Ты ничего не путаешь? Эта хивашская магия никогда не знала осечек. Если жертва лишается души, то это навсегда.
— Как видишь, мастер, не навсегда. Ладно, слушайте…
Но тут в гостевой зал вошёл Вальдор, сгибаясь под тяжестью огромной бочки, которую мастер Фиррис почему-то назвал уменьшительным «бочонок». За ним семенил Донн, державший в руках целый набор разнообразной еды — в основном, копчёностей.
— Господин, сейчас я начну готовить. Через час будет хорошее мясо, — сказал слуга и, разложив на столе разносолы, удалился.
Вальдор осторожно поставил бочку на пол. Мастер Фиррис снял со стены топор и с трёх ударов вышиб крышку бочки. По комнате поплыл аромат хорошего вина. Лично наполнив небольшие серебряные кубки, мастер Фиррис раздал их присутствующим и сказал:
— Это вино мой отец закупорил для особо торжественного события. Я держал его, чтобы открыть на вашей, — Фиррис качнул кубком в сторону Дилля, — с Илонной свадьбе. Но что может быть радостней, чем возвращение к жизни дочери? За тебя, Дилль!
Все пятеро чокнулись. Дилль попробовал вино и сказал:
— Превосходное вино. Оно даже лучше того, которым меня угощал каган Джагатай.
— Какой ещё каган Джагатай? — изумился Фиррис.
— Ах да, вы же ещё не знаете. Теперь у хиваши новый каган — Джагатай.
— А старый где? — поинтересовался Вальдор.
— Старый умер от несварения желудка. Никакой желудок не выдержит порции доброй стали.
— Так, Диллище, если ты сейчас всё не расскажешь, я тебя прибью! — Герон, который недавно урезонивал Гунвальда, показал другу здоровенный кулак.
Дилль улыбнулся его горячности и начал рассказ. Его слушали, затаив дыхание и даже забывая прихлёбывать отличное вино. А копчёности оставались и вовсе нетронутыми. Дилль начал рассказ с того, как во время боя лишился сознания, а, вернувшись в своё тело, обнаружил, что стал рабом хивашского шамана.
— Пакостное ощущение, скажу я вам. Я ничего не мог сделать даже тогда, когда четверо шаманов велели мне схватить пригоршню углей из костра. Взбреди им в голову приказать мне вспороть себе живот, и моё тело послушно выполнило бы приказ.
— Вот уроды! — с чувством сказал Гунвальд.
— А потом я вспомнил, как хмельное ослабляло действие заклятья подчинения, которое на нас наложил старикашка Гвинард, — при этих словах Гунвальд и Герон понимающе закивали головами. — Но даже это не могло мне помочь освободиться. И я бы остался вечным рабом шамана, если бы…
В этот момент дверь распахнулась, и в зал вошли несколько мастеров клинка. Нугейра Дилль знал, как и Таля. Двое последних ему были незнакомы. Все четверо уставились на него, как на привидение.
— Садитесь, друзья, — предложил Фиррис. — В моём доме сегодня двойная радость: вернулся воин, боевой маг и муж моей дочери, и Илонна начала выздоравливать. Мы как раз начали праздновать.
— А он… точно живой? — спросил мастер Нугейр, не сводя глаз с Дилля.
— Разрешаю пустить мне немного крови, — Дилль закатал рукав и показал на свежую царапину. — Ваших стражников это убедило.
— Они нас и оповестили, — ошарашенно сказал Нугейр. — Но как ты выжил?
— Если ты не будешь задавать дурацких вопросов, — сказал мастер Фиррис, — он расскажет. Берите кубки, наливайте себе сами. Закуска на столе.
Мастера клинка послушно наполнили посуду. Дилль отхлебнул вина и продолжил рассказ:
— Так вот, когда армия хиваши бежала от орды мертвяков, по пути на них напал молодой дракон — зелёный, как весенняя травка. Колдуньи обездвижили его каким-то сильным заклятьем — возможно даже тем самым, что едва не убило Илонну. Я был рядом, когда они начали мучить бедного ящера, хлеща его всяческими заклятьями. Что-то из их магии подействовало на меня, я потерял сознание и оказался в астрале. А уже там…
Входная дверь снова распахнулась — теперь пришли сами старейшины. Приковылял даже вечно спящий на совещаниях старейшина Тигоз. Мастер Фиррис согнал Гунвальда, Герона и Вальдора с мягких кресел и усадил в них старейшин. Изгнанная троица удовольствовалась стульями. Опять начались те же самые вопросы — уважая седины, Диллю пришлось начать рассказ по-новой. Периодически смачивая горло, он в красках описывал всё, что произошло с ним в хивашском плену. Старейшины не пили, больше не задали ни одного вопроса — только слушали. Правда, когда Дилль дошёл в своём повествовании до Джиббы, старейшины удивлённо выпучили глаза, ровно как и мастера клинка. Только Гунвальд и Герон остались невозмутимыми — они ни про какую Джиббу не слышали.
— Ты, что, побывал в Джиббе? — переспросил старейшина Рогор. — Там ведь обитает колдовская нежить — пустынная дева, которая убивает любого, кто попадает в её владения.
— Побывал, — Дилль, разгорячённый вином, уже давно вошёл в азарт. — Подумаешь, дева. Нет, она, конечно, противником была страшным. Я не видел, что происходило в её пещере, поскольку не мог открыть глаз, но всё слышал. Эта дева сожрала нескольких хивашских воинов, а перед тем она требовала от них любви. Я понял, что скоро и до меня очередь дойдёт, перенёс разум в астрал и там задал ей взбучку. Никто нашей схватки не видел, но дева бежала от меня в реальный мир. Не знаю, что она сделала, но только и моя, и её магия исчезли. Но даже оказавшись без своей ужасной магии, она за пару минут превратила человек двадцать хивашских воинов и с десяток колдуний и шаманов в полноценные трупы. Эта тварь вырывала у них кишки голыми руками, ломала шеи, руки и рёбра. Б-р-р! Просто боевая машина какая-то. Особенно страшно было то, что она… — Дилль повёл рукой, и вино плеснулось из кубка, — она была прекрасна. Вы только представьте себе абсолютно обнажённую женщину с длинными стройными ногами, высокой грудью, осиной талией, пышными бёдрами и при этом очень красивую. Представили? — тут Дилль поперхнулся вином и быстро закончил: — В общем, нежить полнейшая.
Столь неожиданное завершение описания пустынной девы, присутствующих, мягко говоря, очень удивило. Всё прояснилось уже в следующую секунду, когда со стороны дверей, ведущих в спальную часть дома, послышалось едкое замечание:
— Я так и знала, что ты всё это время по бабам шлялся.
Глава 35
— Илонна! — Дилль бросился к ней. — Ты как?
— Мерзкий рыжий негодяй, не смей больше бросать меня, — Илонна обвила шею Дилля руками.
— Да уж! Стоило оставить тебя ненадолго, как ты подцепила смертельное заклятье. Больше глаз с тебя не спущу.
Дилль, забыв обо всём на свете, смотрел в глаза Илонне. Движимые одним чувством, они слились в поцелуе, а присутствующие тактично отвернулись. Наконец Дилль сумел оторваться от губ возлюбленной и провёл её к тому креслу, где только что восседал сам.
— Как ты себя чувствуешь? — повторил он.
— Неплохо для недавней смертельно больной, — слегка усмехнулась Илонна. — Но слабость ещё не прошла. Врачеватели выложились так, что даже встать не могут. А я добрела сюда. И что я слышу? Ты расписываешь свои приключения с какой-то бабой.
