– Как ты можешь так говорить? – сказала Катринка, удивляясь и немного раздражаясь от таких нападок на Карлоса и его работу. Она была от нее просто в восторге. – Карлос очень талантливый. И у него прекрасный вкус.
– И у тебя тоже. Да и у меня, если уж на то пошло, – сказал Адам, наблюдая, как ее грациозная фигура скрывается в волнах бирюзового шелка.
– Что такое Кауз? – спросила она, когда его лицо вынырнуло из складок ткани.
– Это порт на острове Уайт, недалеко от побережья Англии. С 1776 года там более или менее регулярно проводятся регаты. Ты знаешь об этой новой яхте, которую я строю в Ларчмонте?
Катринка кивнула и вынула из прически бриллиантовые заколки, и волосы мягко упали ей на плечи. – Она предназначена для этой регаты в августе. «Фастнет».
– О, – сказала Катринка. Конечно, Адам не хотел это от нее скрывать, он просто не успел до сих пор сообщить ей об этом. – А я никак не могла понять, о чем говорил Тед Тернер.
Адам лег в кровать, закинув руки за голову и наблюдая за своей женой.
– Он тоже участвует в регате. Тебе понравится регата. Там будет большой сбор. И будет очень весело.
– Гм, – произнесла Катринка.
– Ты чего?
Она сама не знала.
– Ничего, – ответила она. – Я просто устала.
У Адама было столько всего, что занимало его мысли, столько сложностей в бизнесе плюс семья: он тревожился об отце, она это знала, и старался расширить дело Уилсона, чтобы помочь Клементине и мальчикам. Не удивительно, что иногда он забывал сообщить ей о своих планах.
– Тогда скорее ступай в кровать, – сказал он с шутливо-плотоядным видом. Она закончила снимать драгоценности и легла рядом с ним на огромной кровати. Он мгновенно обнял ее, и она почувствовала, как его губы медленно касаются ее шеи, поднимаясь к уху. – Слишком устала для этого?
– Нет, никогда, – ответила она. Она желала его всегда так же сильно, как он ее, даже сильнее, как ей иногда казалось. Она так любила его и хотела только одного – радовать его. Но чем ей заняться, если квартира готова? Как ей проводить время, пока Адам с головой погружен в бизнес, пока он строит себе яхты, планирует для себя регаты. После многих лет деятельной жизни ей было так трудно привыкать к ничегонеделанию. В ней было слишком много энергии, чтобы бездействовать. Ей нужно было занять чем-то свой ум, чтобы не слишком сосредоточиваться на единственном изъяне в ее идеальной жизни. Если бы она забеременела, подумала она в который раз. Они с Адамом были женаты уже два года, по детей все не было. А как легко все это произошло с Миреком, как невероятно легко. Почему это жизнь позволяет себе такие жестокие шутки? Но она ей не поддастся.
– Нет, никогда, – снова произнесла она. – Я действительно очень тебя люблю.
Глава 30
– Да, да, проводите его сюда, – настойчиво произнесла Катринка в телефонную трубку. Она повесила трубку, сложила бумаги, которые она разбирала, в папку, положила ее на стол рядом с банкеткой и с волнением ожидала, когда раздастся звонок в дверь. Как только она услышала звонок, она вскочила на ноги и помчалась открывать. Анна, которая на несколько секунд отстала, удивленно посмотрела на нее. Катринка распахнула дверь и бросилась в объятия стоявшего на пороге человека.
– Томаш! Томаш! Не могу поверить, что это действительно ты!
На нем были джинсы и кожаная куртка, на плече у него висела красная матерчатая сумка. Его волосы оставались по-прежнему густыми и кудрявыми, без всякого намека на седину. А высокая фигура была по-прежнему стройной. Если не считать нескольких новых морщин в уголках губ и около рта, он совсем не изменился.
– Золотко! – сказал он по-чешски. Какое-то мгновение они стояли, обнявшись, потом отступили назад, чтобы лучше рассмотреть друг друга. – Ты только посмотри! – сказал Томаш. – Какой ты стала элегантной дамой.
– А ты, наконец, преуспевающий кинорежиссер. О, Томаш, – прошептала она, снова крепко его обнимая, – я так счастлива тебя видеть. – По щекам Катринки потекли слезы, а Томаш быстро заморгал, сдерживаясь, чтобы не заплакать. – Проходи, проходи же. – Она взяла его за руку и потащила в квартиру. – Ты хочешь что-нибудь поесть? Что-нибудь выпить?
– Кофе. Кофе будет лучше всего.
– Анна, это Томаш Гавличек. Я как-то рассказывала ей о тебе, – сказала она Томашу.
– Анна Бубеник, наша домоправительница. – Хотя Томаш за эти годы научился довольно бегло говорить по-английски, все трое, даже не заметив, заговорили по-чешски.
– Добрый день, – сказала Анна, пожимая ему руку. – Я очень надеюсь увидеть ваш фильм.
Радостное выражение лица Томаша слегка омрачилось.
– О, вы собираетесь его посмотреть? – спросил он.
Томаш приехал с делегацией из Чехословакии для показа одного из своих фильмов на Нью-Йоркском кинофестивале, который должен был состояться на следующей неделе.
– Анна идет со всей семьей, – сказала Катринка. – Мы уже устроили все с билетами.
– Я принесу кофе, – сказала Анна, когда Катринка, все еще не выпуская руки Томаша, повела его в библиотеку.
Томаш огляделся и присвистнул.
– Вот это да!
– Тебе нравится? – нетерпеливо спросила она. – В эту квартиру было вложено столько тяжелого труда, что Катринке никогда не надоедало ее показывать.
– Здесь изумительно.
– Спасибо, – сказала Катринка, ощутив при его похвале теплую волну радости. За пять месяцев, прошедших со времени приема по поводу новоселья Грэхемов, фото их квартиры появились в журналах «Шик» и «Вог», а в «Архитектурном дайджесте» недавно приняли решение сфотографировать ее для статьи о Карлосе Медине, который стал одним из самых популярных дизайнеров по интерьеру квартир в Нью-Йорке. Поэтому Катринке едва ли требовались дополнительные доказательства своего вкуса. И все-таки она немного волновалась, показывая свой дом Томашу. Он был ее самым старым и самым лучшим другом, но она боялась, что трудная жизнь могла ожесточить его, сделать циничным или, что еще хуже, завистливым к ее успеху. Ей следовало бы знать его лучше. Томаш никогда не завидовал богатству. Он всегда был равнодушен к деньгам.
– Это было так давно, – сказала она, усаживая его рядом с собой на банкетку. – Так давно. – Хотя за эти годы они часто писали друг другу, это была их первая встреча со времени ее отъезда из Чехословакии восемь лет назад. – Как Жужка? Мартин? Ты привез фотографии? Расскажи мне обо всем. – Слова вырывались у нее стремительным потоком, и ее чешский был таким же свободным, как и прежде, во многом благодаря тому, что Катринка частенько беседовала с Анной на этом языке.
Катринка изумительно выглядит, подумал Томаш. Он заметил чуть заметные тени у нее под глазами, но не стал придавать этому значения. С самого раннего детства Катринке не хватало двадцати четырех часов в сутках, чтобы выполнять все, что она собиралась сделать за день.
