– Ничего, – сказала она. – Ничего особенного. Ты видишь, какая у меня жизнь. Просто замечательная. Но есть кое-что, чего я очень хочу, но никак не могу получить, это иногда меня очень печалит.
– Что же это?
– Ребенок.
– Ты еще так мало времени замужем, Катринка.
Она пожала плечами и добавила:
– II еще я хочу, чтобы Адам перестал заниматься парусным спортом.
– Но он любит его. Я едва знаю Адама, и то понимаю это.
– Меня это так пугает. – Она всерьез не задумывалась над этим хобби Адама до регаты «Фастнет» в августе. До этого, чуть больше месяца назад, она в своем неведении считала, что это вполне безопасное времяпрепровождение. Но стала думать совсем иначе после того, как провела четыре ужасных дня на острове Уайт, ожидая, когда триста шесть яхт завершат шестисотшестимильный пробег по трассе: порт Кауз – Фастнет-Рок у побережья Ирландии – Плимут во время шторма с максимальной скоростью ветра семьдесят пять миль в час. Волны были величиною с дом, рассказывал один из тех, кому удалось спастись. А другой сказал, что плавание под парусом в шторм напоминает катание на «американских горках» целыми сутками без перерыва. Вертолеты, буксиры, траулеры, сторожевые корабли и реактивные самолеты Королевского военно-морского флота участвовали в спасательных работах. Но пятнадцать человек погибли, включая одного из команды Адама, которого ударило упавшей мачтой. Адам был потрясен, но полон решимости повторить попытку. Яхта Теда Тернера «Тнейтмес» победила с рекордным временем.
– Я уже потеряла стольких людей, Томаш, так внезапно, так ужасно. Я не вынесу, если я потеряю и Адама.
– Золотко, это непохоже на тебя так волноваться.
– Но я всегда так волнуюсь о людях, которых люблю. Иногда я так волнуюсь, что мне кажется, я могу просто умереть.
– Прекрати это, – строго сказал он, – потому что ни к чему хорошему это не приведет.
– Я знаю.
Когда спустя несколько дней после регаты она попыталась рассказать Адаму, что она чувствовала, это вызвало у него сначала раздражение, а потом гнев.
– Хватит с меня моей разлюбезной мамочки, – закричал он, восприняв ее страх как другую и еще более опасную разновидность характерного для Нины Грэхем неодобрения. – Ты хоть не начинай. – Катринка запротестовала, не видя ни малейшего сходства между собой и своей свекровью, и поскольку она не оставила попыток убедить Адама, по крайней мере, понять ее точку зрения, ссора все больше и больше разрасталась и впервые не закончилась постелью. Вместо этого на следующее утро Адам отправился в Бремен без нее, и только спустя два дня они смогли наверстать упущенное, но опять это ничего не разрешило.
С тех пор они вообще не обсуждали больше этот вопрос, и, когда Адам отправлялся в плавание под парусами, Катринка старалась, чтобы он не заметил, как она волнуется. Иногда, пытаясь победить свой страх, как это было до какой-то степени и с автомобилями, она отправлялась с ним. Но несколько раз в узком проливе их застигал шквал, в результате чего она стала бояться еще больше.
– Представь, как бы ты себя чувствовала, если бы Адам попытался заставить тебя отказаться от лыж.
– Если бы он меня попросил, я бы это сделала, потому что я люблю его.
– Прости, – улыбнувшись, сказал Томаш, – но я в этом сомневаюсь. Ты бы подумала, что это глупо, а может быть; даже немного трусливо с его стороны просить тебя об этом!
– Но я не трусиха!
– И вовсе не глупая. Постарайся понять и его взгляд на это.
– Я постараюсь, Томаш. Поверь, постараюсь.
Они обнялись в последний раз, и в суматохе прощания с торопливыми репликами, пожеланиями на будущее и невысказанными опасениями относительно возможности дальнейших встреч Катринка наблюдала, как Томаш присоединился к остальным членам делегации и сел в лимузин, который должен был доставить их в аэропорт. Она махала ему вслед, пока он не исчез из виду, а потом села в свою машину и попросила Дэйва отвезти ее домой. Погружаясь в мягкое сиденье, она ощутила, как ее охватывает печаль, но она знала, что печаль, как и ее страхи, как и ее тоска по ребенку, которого она потеряла, и по ребенку, которого она хотела бы иметь, может временами омрачать ее счастье, но никогда не сможет разрушить его совсем. Это мог бы сделать только Адам. Она была уверена, что единственное, чего она никогда не смогла бы пережить, – это потерять его.
Глава 31
– Здесь мне настолько хорошо, что не стоит и думать о поездке в Париж, – сказала Дэйзи. Ее маленькое тело было покрыто маслом для загара, глаза закрыты, а классически правильное и красивое лицо надежно защищено козырьком от солнца.
– Но мы обещали Марго, что встретим ее, – сказала Катринка, лежа рядом с Дейзи в шезлонге на выложенном кафелем патио, выходившем к бассейну.
– Она поймет.
– И Натали? – настаивала Катринка.
– Она бы охотнее присоединилась к нам здесь.
– И Александра?
Дэйзи тяжело вздохнула.
– В Париже будет так жарко, – сказала она неохотно, но все же сдаваясь.
Хотя Катринке и очень нравилось на вилле, она ничего не имела против того, чтобы уехать, по крайней мере, на несколько дней. Она чувствовала себя как-то беспокойно – и потому, что Адама с ней не было, и потому, что несколько недель назад заметила в «Интернейшнл геральд трибьюн» интригующее рекламное объявление.
Она намеревалась заняться этим к Париже, как только ей удастся избавиться от компании подруг.
Адама не было уже больше недели, он летал на деловые встречи в Бремен, Майами, Нью-Йорк и Шотландию, где недавно приобрел судоверфь на реке Лайд. Эта покупка могла показаться рискованным делом, поскольку судоверфь была близка к банкротству и в условиях экономического спада было трудно надеяться на хорошую конъюнктуру в судостроении. С начала века на этой верфи строились классические яхты, которые Адам обожал, и, не желая, чтобы этот фрагмент истории парусного флота был навсегда забыт, он купил верфь, модернизировал ее менеджмент, оживив капиталы с помощью выгодных контрактов со странами третьего мира.
Из Шотландии Адам собирался на короткое время вернуться в Сен-Жан-Кап-Ферра, а затем слетать в Афины, где он вел переговоры о покупке танкеров. Это тоже было весьма рискованным делом, поскольку крах нефтяного рынка в 1973 году подорвал бизнес, связанный с производством танкеров, а за прошедшие с того момента восемь лет ситуация не улучшилась. Но Адама привлекали не только выгодные условия сделки – а танкеры летом 1981 года стоили дешево, – он предвидел, что в ближайшее время мировой рынок морских судов пойдет в гору и потребность в старых танкерах будет увеличиваться, до тех пор пока строительство новых будет оставаться очень дорогим. Все уже настолько привыкли к тому, что он получает прибыль в почти безнадежных обстоятельствах, что никто не стал спорить, когда он объявил о своем новом и на первый взгляд безрассудном плане.
