— …и в завершение мне хотелось бы обратить ваше внимание на ковер у вас под ногами. Мы заказали его в Персии. Думаю, это самый большой ковер во всей Англии. И я полагаю, что каждый из вас, если присмотрится, сможет отыскать на этом ковре себя.
(Одобрительный гул. Отдельные восклицания.)
— Итак, сегодня дебаты продлятся до шести вечера. Затем мы сделаем перерыв и пообедаем в шатрах на лужайке. Там же вы сможете посмотреть выступление латвийских жонглеров.
(Одобрительные возгласы.)
— Благодарю вас. А теперь я передаю слово вашему истинному хозяину, мистеру Саймону Лавлейсу!
(Напряженные, резкие аплодисменты.) Пока она бубнила, я был занят — шептал мальчишке на ухо[110]. В этот момент я пребывал в облике вши — самой мелкой твари, о которой я успел подумать. Зачем? Да затем, что я предпочитал не попадаться на глаза африту до тех самых пор, пока без этого можно обойтись. Она (а это была афритша) была сейчас единственным иномирным существом в зале (из соображений вежливости на время собрания бесы прочих волшебников были распущены), но в соответствии с условиями вызова она восприняла бы меня как источник угрозы.
— Это наш последний шанс, — сказал я. — Можешь мне поверить: что бы Лавлейс ни задумал, он провернет это сейчас, пока африт не уловил ауру Амулета. Амулет висит у него на шее. Может, ты подкрадешься к Лавлейсу и вытащишь безделицу у него из-под рубашки, на всеобщее обозрение? Это встряхнет волшебников.
Мальчишка кивнул и начал обходить толпу по краешку. Лавлейс тем временем завел подобострастную речь.
— Премьер-министр, леди и джентльмены, позвольте сказать вам всем, как я польщён оказанной мне честью…
Теперь мы очутились на краю аудитории, и перед нами открылся проход к возвышению. Мальчишка помчался по нему галопом, а мне пришлось исполнять роль жокея на усердной (хотя и глупой) лошади.
Но едва лишь он миновал первое кресло, как чья-то костлявая рука схватила его за загривок.
— И куда это ты несешься, слуга?
Я узнал этот голос. Он вызвал у меня неприятные воспоминания о Скорбном Шаре. Это была Джессика Уайтвелл: ввалившиеся, словно у мертвеца, щёки и коротко подстриженные белые волосы. Натаниэль дернулся, пытаясь вырваться. Я, не теряя времени, выбрался из его уха и пополз по мягкой белой коже за ухом, к руке, вцепившейся в его загривок.
— Пустите! — извиваясь, выкрикнул Натаниэль.
— …какая это радость для меня… — Лавлейс всё ещё не услышал поднятого этой возней шума.
— Как ты смеешь вмешиваться в ход собрания?
Острые ногти Джессики безжалостно впились в кожу мальчишки. Вошь тем временем приближалась к её тонкому бледному запястью.
— Вы не понимаете! — задыхаясь, выпалил Натаниэль. — Лавлейс…
— Умолкни, отродье!
— …рад видеть вас всех. Шолто Пинн передает свои извинения: он плохо себя чувствует…
— Джессика, набрось на него Путы, да и всё, — посоветовал волшебник, сидевший в соседнем кресле. — Разберемся с ним позже.
Я добрался до её запястья. До его тыльной стороны с синими прожилками вен.
Вошь была недостаточно велика для моего замысла. Я превратился в жука-скарабея с очень острыми жвалами. И с глубоким удовольствием цапнул Джессику.
От её визга зазвенели подвески на люстрах. Джессика выпустила Натаниэля, и тот кинулся вперёд, да так резво, что я едва не свалился с его загривка. Лавлейс, прервав свою речь, обернулся, и глаза его расширились. Все повернулись в нашу сторону.
Натаниэль вскинул руку в указующем жесте.
— Смотрите! — прохрипел он (Джессика едва его не удавила). — У Лавлейса Аму…
Тут Натаниэля накрыла сеть, сплетенная из белых нитей. Джессика опустила руку и поднесла кровоточащее запястье к губам.
— …лет Самарканда! Он собирается убить вас всех! Я не знаю, что он задумал, но это что-то ужасное и…
Скарабей устало похлопал Натаниэля по плечу.
— Побереги дыхание, — сказал я. — Тебя никто не слышит. Она нас запечатала[111].
Мальчишка непонимающе уставился на меня.
— Что, ты никогда раньше не оказывался в такой ситуации? А ведь с другими ты это делал, и не раз.
Я принялся наблюдать за Лавлейсом. Он неотрывно смотрел на Натаниэля, и я заметил в его глазах тень сомнения и гнев. А потом он медленно отвернулся, дабы продолжить речь. Лавлейс кашлянул, ожидая, пока утихнет гомон в зале. А сам тем временем запустил руку на потайную полку на трибуне.
Мальчишка запаниковал и принялся колотить по упругой стене Пут.
— Успокойся, — посоветовал ему я. — Дай лучше я их проверю: у большей части Пут попадаются слабые звенья. Если я найду такое звено, то смогу выпустить нас отсюда.
Я превратился в муху и принялся кружить вдоль кокона Пут, выискивая в них изъян.
— Но у нас нет времени…
— Просто смотри и слушай, — мягко сказал я, чтобы успокоить его.
Я не хотел этого выказывать, но мне и самому было тревожно. Мальчишка сказал чистую правду: у нас и вправду не было времени.
Натаниэль
— Но у нас нет времени… — начал было Натаниэль.
— Заткнись и смотри!
И муха с лихорадочным жужжанием стала носиться вдоль стен их тюрьмы. В этом звуке слышалась паника.
Здесь было так тесно, что Натаниэль едва мог пошевелить кистями рук; для большего просто не было места. Такое ощущение, будто ты очутился внутри египетского саркофага или «железной девы»… Стоило лишь Натаниэлю подумать об этом, как в нем волной поднялся ужас перед замкнутым пространством. Натаниэль с трудом сдержал крик; он глубоко вздохнул и, чтобы отвлечься, сосредоточился на том, что происходило вокруг.
После того как нежданно возникшая помеха была устранена, внимание волшебников вновь оказалось приковано к оратору, который продолжал, как будто ничего и не случилось:
— В свою очередь, я хотел бы поблагодарить леди Аманду за то, что она предоставила в наше распоряжение этот прекрасный зал… Кстати, позвольте обратить ваше внимание на здешний потолок с его коллекцией бесценных люстр. Они были извлечены из руин Версаля после Французских войн. Сделаны они из кристаллов адамантина. Их создатель…
Лавлейсу было что порассказать об этих люстрах. Все волшебники дружно задрали головы к потолку, вразнобой выражая своё восхищение. Роскошь этого зала вызывала у них самый искренний интерес.
— Ты ещё не нашёл слабое звено? — обратился Натаниэль к мухе.
— Пока что нет. Сеть неплохо сработана, — раздраженно прожужжала муха. — Почему ты позволил, чтобы тебя схватили? Теперь мы беспомощны!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
