Решение экономических задач немедленно начало приобретать политическое оформление. 26 июля (8 августа) съезд принял первую часть резолюции о невозможности снабжения армии при «существующем строе хозяйственных учреждений военного ведомства, а именно – главных управлений, артиллерийского, военно-технического, интендантского и военно-санитарного, при настоящем личном их составе и порядках, которые в них господствуют». Вывод был очевиден – призыв к «полному обновлению этого строя»69. Добавление к первой части состоялось в тот же день: «Принимая настоящую резолюцию, съезд поручает Центральному военно-промышленному комитету, по согласованию с Земским и Городским союзами, своевременно возбудить вопрос о дальнейшей форме управления снабжения армии»70.
После перерыва была принята и вторая часть резолюции, представлявшая собой логичное завершение вопроса о формах управления Военным министерством. Министр должен был получить особого помощника, «облеченного общественным доверием и снабженного широкими полномочиями», которому стали бы подчиняться выделенные в одно управление артиллерийское, техническое, интендантское и военно-санитарное ведомства. При помощнике планировалось создать особое совещание из представителей законодательных учреждений, военно-промышленных комитетов, Земского и Городского союзов, а также рабочих. «Широкие полномочия» новой должности носили бы совершенно необычный характер. «В некоторых исключительных случаях тому же помощнику министра, – гласила резолюция, – предоставляется в наиболее крупных центрах учреждать особые временные органы власти с широкими полномочиями и правом принудительного урегулирования дела снабжения»71.
Присутствовавшему на съезде Н. В. Савичу предложили довести это мнение съезда до Думы и думских комиссий, готовивших проект предложений правительству. Тот немедленно заявил, что, очевидно, придется ограничиться введением «особой должности помощника военного министра по снабжению армии с предоставлением ему чрезвычайных полномочий»72. Следует отметить, что, несмотря на столь жесткие и объемные требования, единого плана действий у ЦВПК не было ни до съезда, ни во время его проведения. Впрочем, это никого не пугало. М. В. Челноков предложил давать заказов больше, чем это было необходимо в реальности. «Пусть будет некоторый беспорядок, лишь бы дело шло быстрее», – заявил В. П. Литвинов-Фалинский73. Еще одним и притом чрезвычайно важным следствием съезда стало избрание 27 июля (9 августа) Центрального ВПК под председательством А. И. Гучкова74. Он снова был избран единогласно, под аплодисменты75. Самую активную роль в этом триумфе сыграли представители Московского ВПК во главе с П. П. Рябушинским76. Заместителем
A. И. Гучкова стал А. И. Коновалов. Московский ВПК активно поддержали представители, направленные на съезд Всероссийским союзом городов77.
Первое же выступление нового главы ЦВПК не оставляло сомнений в том, что деятельность этого учреждения будет носить характер конфронтации с властью. А. И. Гучков сразу же пообещал делегатам, что будет твердо придерживаться принятой накануне резолюции. «Господа, – заявил он, – я привык учиться в жизни и привык никогда не уклоняться от ответственности. То же я внесу и в это дело, но простите, если я внесу и отрицательные стороны. Это будет та ослабленная и подорванная вера в возможность плодотворных результатов наших усилий при условиях, в которых мы находимся. Тем не менее я беру на себя провести этот опыт в тех условиях, которые нас окружают, но сохраните за мною свободу. Когда веру я окончательно потеряю, то, чтобы не создать дальнейших иллюзий, которые могут успокоить вас и страну, я приду к вам или к тем, кого вы уполномочите стоять во главе вашей организации, и скажу им, что исчезли мои последние надежды на возможность общественной мобилизации, и то, что широкий общественный подъем сможет принести реальные результаты. Мы в начале нашего собрания приняли резолюцию, в которой указали, что достигнуть сколько-нибудь удовлетворительных результатов в деле снабжения при тех условиях, в которых находятся ведомства, занятые этим делом, нельзя. Повторяю вам, что если нам в этой области не удастся достигнуть известных успехов, то все наши усилия и все наши жертвы, весь наш энтузиазм, наш пыл вылетят в трубу, как чад»78.
Чтобы энтузиазм создаваемой структуры «не вылетел в трубу», его необходимо было подпитывать. Первые расходы ЦВПК были увеличены им же самим в четыре раза, до 100 тыс. рублей79. Параллельно с таким исправлением решения I съезда ВПК тогда же несколькими деятелями комитетов вновь был поднят вопрос и об Учредительном собрании80. Чрезвычайно важно отметить тот факт, что до августа 1915 г. ВПК действовали без официально утвержденного положения. Особенно если учесть тот факт, что за счет казны стала возникать неконтролируемая государством параллельная система управления, которая сразу же поддержала великого князя в его борьбе с
B. А. Сухомлиновым. Борьба за назначение помощника военного министра из «нашей среды», а не из бюрократии, призыв к созданию параллельных по отношению к существующим органов власти – все это было фактически первым шагом для взрыва власти изнутри81.
Вряд ли это могло понравиться императору. Однако поначалу он не был слишком обеспокоен развитием событий. В конце концов, кадеты, националисты и октябристы отклонили предложение прогрессистов о немедленном создании «министерства доверия». Николай II, принимая после первых заседаний М. В. Родзянко, признался, что «ожидал больших резкостей» со стороны Думы82. Тем не менее император начал искать собственные формы диалога с общественностью, стараясь найти возможность укрепить правительство такими представителями Думы, которые не вызывали бы у него сомнений. 27 июля (9 августа) 1915 г. товарищем министра внутренних дел был назначен товарищ председателя Государственной думы черносотенец князь В. М. Волконский – человек, пользовавшийся симпатиями значительной части думцев, не исключая либералов83. Это назначение, воспринятое всеми как политический ход, многим пришлось не по вкусу84.
На мой взгляд, оно свидетельствовало о том, что новый курс главковерха довольно быстро начал исчерпывать себя. По-другому и быть не могло. Уступки не могут быть вечно односторонними. Тем не менее либеральный лагерь не чувствовал этого и уже торжествовал. «Биржевые ведомости» в своей передовице, ссылаясь на мнение анонимного «видного чиновника», заявили о том, что после увольнения неугодных Государственной думе министров ответственное правительство в России фактически уже существует – так, министры полностью зависят от Думы, но исполнительная власть пока не может публично признать свершившийся факт85. В назначении В. М. Волконского видели лишь частное проявление этого факта. 2 (15) августа думцы устроили чествование своего коллеги, уходящего в ряды исполнительной власти. П. Н. Милюков, А. И. Шингарев, М. В. Челноков – все заявляли о своем полном доверии князю, а тот в ответ заверил их в том, что его целью является постоянное сплочение с общественными силами через Государственную думу86.
Хотя в этот момент целесообразность политики уступок уже вызывала вопросы, от нее еще не отказывались. Преемник В. А. Сухомлинова, выступая в Думе, активно подыгрывал требованиям П. Н. Милюкова. «Генерал Поливанов, – вспоминал Ю. Н. Данилов, – дал потрясающую картину положения наших войск в смысле снабжения и для успокоения общественного мнения через несколько дней сообщил о согласии Государя на привлечение бывшего военного министра генерала Сухомлинова к расследованию причин неудовлетворительного снабжения армии»87. 24 июля (6 августа) 1915 г. принятая Думой формула перехода к делам была обсуждена в Совете министров. И. Л. Горемыкин предложил создать особую следственную комиссию, но ряд министров выдвинули идею учредить комиссию не для следствия, а для расследования, сняв, таким образом, опасность повышения полномочий этого органа и превращения его в трибунал с неясными последствиями88. Удержаться в рамках этого верного решения правительство не смогло. 25 июля (7 августа) император дал согласие на создание именно следственной комиссии89.
И вновь как нельзя кстати подоспели очередные результаты мясоедовского дела. Пресса не замедлила сообщить об этом90. Еще 14 (27) июля 1915 г. Двинский военный суд объявил приговор новой партии подозреваемых в шпионаже. Это были люди, связанные с казненным С. Н. Мясоедовым в довоенный период: деловые партнеры, знакомые, вдова. Все они были приговорены к смертной казни через повешение. 18 (31) июля этот приговор был конфирмирован главнокомандующим Северо-Западным фронтом генералом М. В. Алексеевым с заменой трех смертных приговоров. В ночь на 26 июля (8 августа) казнь состоялась в Вильне. Всего были казнены четыре человека, двое сосланы на каторгу, а К. С. Мясоедова (вдова казненного офицера) – на поселение91.
