- Ладно тебе, - примирительно сказал Колька. - Чего собачиться? Пока одно дело делаем. Чем базлать, давай лучше порубаем. Вон пельмени сварились.
Надькин отец устало махнул рукой и потянулся за ложкой.
- Хрен с тобой, - сказал он. - Пожрем уж. Хоть и всухомятку.
- Пожрем, однако, - деловито произнес Колька. - Но все одно наше время придет. Запрыгают ещё у нас эти масоны с демократишками. Всех к ногтю прижмем!
Он сел на колченогую табуретку и погрозил кому-то кулаком в сторону окна.
* * *
Большая Елка стоял на трибуне, размахивая кулаком. Но испытанный, верный аргумент в этот раз уже не срабатывал. На каждый его взмах зал отвечал свистом и криками. Недовольство Начальников грозило перерасти в бунт. Напрасно он озирался в сторону Булатика, сидевшего за спиной. Тот окончательно переметнулся на сторону Елкиных врагов. Опоры искать было негде.
Полгода назад Толковище добилось замены Колобка на Степаныча. Новый глава правительства поначалу, казалось, всех устраивал. Либерзация не то чтобы закончилась, но сильно притормозила. Степаныч умел ладить со всеми министрами, был мужиком немногословным и даже бывшим партийцам внушал уважение. Но изменить мировых законов, по которым, как объяснил Колобок, теперь все развивалось, он, понятное дело, не мог. Законы эти требовали закрыть большинство кастрюльных заводов и перевести их на выпуск чего-то полезного. Но где взять для этого денег, в законах не говорилось. Требовалось выпускать больше новых товаров, качество которых было бы лучше заморских. Но о том, как это сделать, законы молчали. То есть они как бы подразумевали, что делать вещи плохого качества станет невыгодно, ибо покупать их при наличии заморских никто не станет. Их и не покупали. Но и лучших не делали.
Степаныч пыжился как мог. Но мог-то он немного. Подкидывал деньги то одному заводу, то другому, старался разделить пирог по кусочкам, но пирог на глазах уменьшался. Денег не было. Чтобы они появились, требовалось переустроить те же заводы. А чтобы переустроить их, требовались опять же деньги. Получался какой-то заколдованный круг.
Елка пробовал достать денег за границей. Он поехал в страну Америку, где некогда гостил Микки. Встречали его там приветливо. Нынешний ихний Президент, сменивший Миккиного друга Ронни, оказался свойским мужиком, притом совсем ещё молодым. Он гулял с Елкой по лужайке у своего белого домика, хвалил либерзацию и даже отвалил немного деньжат. В долг. Но всех проблем это не решало. Требовалось гораздо больше.
Сам Степаныч к либерзации сперва относился настороженно. Однако, покрутившись и поняв, что другого пути нет, кроме как двигать вперед по той же дороге, которой топал весь мир, тоже потихоньку начал превращаться в либерзатора. Месяц назад Елка даже уговорил его взять в заместители свергнутого Толковищем Колобка.
Теперь ему и это аукнулось.
Бывшие соратники Елки разошлись в разные стороны. Булатик окончательно подмял под себя Верхний Совет, где Елку изо дня в день обливали помоями, сам стал главным критиком и расходился все пуще. Усач, затаивший обиду за свое назначение, недолго думая, снюхался с ним. Сейчас, сидя в первом ряду, он генеральским басом подбадривал свистунов.
- Ну что, будем голосовать? - спросил с председательского места Булатик.
Елка, ещё не закончивший речь, резко обернулся к нему.
- Какое голосование?
- Как какое? - невозмутимо ответил Булатик. - По отрешению.
Толковище уже битый час обсуждало один вопрос - об отрешении Елки от власти. Терпение Начальников иссякло, и они решили идти напролом.
- Не можете вы меня снять! - крикнул Елка в лицо Булатику. - Нету у вас такого права, понимаешь!
- Нет, есть, - спокойно ответил Начальник Верхнего Совета.
- Фиг вам! - Елка снова повернулся в сторону галдящего зала. - Я покамест ещё главный!
- Нет, мы главные, - произнес за спиной Булатик, и зал ревом поддержал его.
- Не можете! - снова выкрикнул Елка.
- Нет, можем. - Голос Булатика был ровным и даже каким-то занудным.
- Где записано, что можете? - рявкнул Елка.
- А где, что не можем?
Елка осекся. Записано нигде не было.
Он начал лихорадочно припоминать Главный Закон Центральной провинции, сохранившийся ещё со старых времен, латаный-перелатаный на последних Толковищах и вконец запутанный оттого, что все кому не лень вносили в него поправки - и сторонники Елки, и партийные начальники.
- Голосуем, - объявил со своего места Булатик.
В зале начался кавардак. Кто летел к трибуне, кто орал с места, кто крутил головой, дергая соседей за рукав и не понимая, что происходит. Усач залез на стул, размахивал свернутой в трубку газетой и рычал: "Смир-р-рно!" Никто из присутствующих не обращал на него внимания. Большинство кучей столпились в проходе.
Напрасно Елка грохотал своим кулаком по трибуне, напрасно Булатик хрипел в микрофон про консенсус. Никто никого не слушал.
- Все, - сказал выдохшийся Булатик. - Все! Закрываем. В другом месте разберемся. - Он рванул на себя микрофон и из последних сил прохрипел в него: - Х-х-хватит! Все! Конец!!!
* * *
"Неужто конец?" - крутилось в голове Елки.
Президент ехал по улицам города в длинной черной машине. Впереди, мигая красными и синими фонарями, мчалась другая машина. Еще одна, такая же, замыкала кортеж. Елка смотрел в окно. Там за темным стеклом тянулись фасады домов, потом промелькнул сквер и открылась площадь. В дальнем краю её виднелась большая толпа. Над толпой вздымались флаги и транспаранты. Тонкая цепочка милиционеров, выставив перед собой квадратные щиты, сдерживала митингующих. Машина резко свернула вбок и прибавила скорость. Через минуту показались ворота Большого дворца. Автомобиль проехал по широкой аллее и остановился у парадного входа. Охранник, ехавший на переднем сиденье, быстро выскочил наружу и открыл заднюю дверцу. Президент, наклонив голову, выбрался из машины.
Поднявшись к себе в кабинет, Елка вызвал Степаныча.
- Видел, что на улицах делается? - спросил он, хмуро глядя в окно.
- Видел, - ответил тот. - По телевизору с утра показывают. Милиция улицы перекрыла. А они - камнями. Я уж министра послал разбираться. Не дело это.
Степаныч тяжко вздохнул.
- Не дело, не дело, - проворчал Елка. - Да что ж это такое творится!
Он вскочил и отпихнул кресло ногой.
- Может, обойдется еще, - неуверенно сказал Степаныч. - Ну, пошумят, разойдутся... Правда, заводилы у них там из Верхнего Совета воду мутят. Как бы до драки не дошло. Сомнут ведь милицию.
- Что происходит! Что происходит! - Елка нервно взмахнул рукой, задев картину с медведями. - Да есть власть или нет?
- Власть... - Степаныч потупился. - Так вроде и они - власть. Вон Совет на завтра министров вызвал. Там это... ну, в общем...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
