и современные, работали они прекрасно. Проходили по щебеночной насыпи, оставляя после себя готовую бетонную дорогу. Кстати говоря, мы были первыми, кто пропустил автогрейды по готовым мостам для устройства дорожного полотна.
После Олимпиады, когда наши дорожники приобрели неоценимый опыт работы на крупных объектах, решили не останавливаться, закончить обход Дзержинска и начать от него дорогу до Борисова в обход Минска. Это предотвращало бы в будущем возникновения в столице транспортного коллапса. Разработали предпроектное предложение, заказали проект в «Союздорпроекте» и пошли по инстанциям. Везде получили поддержку. Пришло время идти к Киселеву. По обыкновению, Тихон Яковлевич принял мое предложение в штыки.
- Ты что, с ума сошел? Какой обход? Транспорт - только через Минск! Где мы тебе найдем деньги на строительство? Даже рот на госбюджет не раскрывай!
Я попробовал было возразить:
- Деньги ведь не на ветер выбрасывать будем. Это капиталовложения в будущее Минска.
- О будущем и без тебя побеспокоятся!
Так закончился этот разговор. Апелляция к Машерову тоже результата не дала, он решил не вмешиваться…
А в октябре 1980 года Петра Мироновича не стало. Я в это время был в отпуске, услышал по радио, что случилась авария, погиб Машеров. Немедленно взял билет на самолет и полетел в Минск. Машину попросил прислать в аэропорт и прямо с летного поля поехал на место аварии.
Катастрофа произошла за Смолевичами на ровном участке дороги без подъемов и поворотов. Сама дорога в хорошем состоянии, нет ни ям, ни трещин, обочина гравийная, откосы не больше метра, ширина проезжей части 12 метров. Легковую машину уже увезли, стоял только ГАЗ-53 с выбитым передком, второй грузовик тоже уехал; места, где стояли машины АО столкновения, очерчены мелом. Ситуация, в которой произошла авария, уже много раз описана в разных источниках. Но я позволю себе ее напомнить.
Впереди машины Машерова шла машина ГАИ с включенными спецсигналамн. Два грузовика остановились, чтобы пропустить ее. Впереди груженая, за ней, метра через три, вторая. Машина сопровождения оторвалась от лимузина метров на триста, и шофер второго грузовика, не имея возможности правильно оценить ситуацию, начал выезжать из-за первой машины. Проехал буквально несколько метров - и произошло столкновение с быстро едущей по центру дороги «Чайкой». Удар пришелся в левое колесо. Высокая скорость и большой вес машин только усугубили ситуацию. От удара лимузин выбросило на обочину, причем его задняя часть оказалась в кювете, и перевернуло на бок с той стороны, где сидел Петр Миронович.
Подошел начальник ГАИ и рассказал, что за ночь проверив обоих шоферов грузовиков, что называется, до седьмого колена. Ничего компрометирующего не обнаружили.
После гибели Петра Мироновича появился ряд версий об умышленном убийстве. Я считаю, что они не имеют под собой оснований по двум основным причинам.
Первой - место для аварии слишком открытое: прямая дорога, без препятствий, хорошо просматривается на несколько километров.
Вторая - Машеров уже не претендовал на высшие посты в Москве после известных событий, а достойных конкурентов в республике у него не было. Думаю, что такие версии появились в связи с еще одной смертью - секретаря ЦК КПСС Ф. Д. Кулакова.
Федор Давыдович был самым молодым из секретарей ЦК КПСС и умер от сердечного приступа за год до гибели Машерова. Одно время он работал первым секретарем Ставропольского крайкома партии, и его прочили на пост генсека. До сих пор есть люди, сомневающиеся в истинных причинах смерти Кулакова. Так получилось, что у меня есть некоторая информация о том, что предшествовало этой смерти.
В 1960-е годы, работая в Мингорисполкоме, я получил задание от Мазурова помочь в благоустройстве и оснащении нашего санатория в Сочи. Там познакомился с председателем исполкома Сочи Чуркиным, с которым у меня установились хорошие деловые отношения. Спустя несколько лет мы с ним оказались в составе делегации Верховного Совета СССР в Болгарии. Жили в одном номере, много общались, он уже работал секретарем Краснодарского крайкома партии. Потом был направлен в Грузию вторым секретарем ЦК.
В конце 1970-х годов Чуркин приезжал в Минск и рассказывал мне, что встречался с Кулаковым в Пицунде, на даче, которая была построим когда-то для Хрущева. Гуляли, общались. Два бывших секретаря крайкомов соседних краев, у них было, о чем поговорить. Кулаков делился впечатлениями о московских верхах, давал искренние характеристики Брежневу и его окружению.
У меня до сих пор вызывает удивление то обстоятельство, что они вели эти беседы открыто. Видимо думали, что в парке их не прослушают. Большое заблуждение! Спецслужбы прослушивали всех мало-мальски влиятельных людей, даже когда не было мобильных телефонов. Когда Кулаков вернулся в столицу, его вызвали в Политбюро, где дали прослушать запись той беседы. А через несколько дней он скоропостижно скончался.
В это же время в Тбилиси состоялся пленум ЦК КП Грузии, где с разгромной речью выступил Первый секретарь Шеварднадзе и Чуркина освободили от занимаемой должности и исключили из партии… за нескромное поведение его жены. Чтобы не было домыслов на этот счет, скажу, что оно заключалось в принятии ею подарка в день рождения. После этого он уехал в Калинин, где работал инженером в НИИ стройматерйалов. Неоднократно подавал заявления о восстановлении в партии, обращаясь ко всем съездам КПСС, но его так и не восстановили.
Думаю, потому, что генсеком стал представитель Ставрополья М.С. Горбачев. Видите, как издалека готовили себе смену из двух соратников кремлевские старцы. Конечно, кто-то руководил этим процессом. Цель была определена - развалить партию и Советский Союз…
А мы продолжали строить новые дороги. И по обходу Минска очень помогло нам обоснованное письмо института «Союздорпроект» в ЦК КПСС.
После его вмешательства работы были возобновлены и средства выделены.
Сегодня даже подумать страшно, что стало бы с Минском, если бы весь транспорт с западного и восточного направлении пошел через город. Чем руководствовался Киселев, видимо, останется тайной. Но ходили разговоры, причем в московских кулуарах, что наш Минфин все не освоенные капитальные вложения отправлял в Министерство финансов СССР, и оттуда эти деньги в качестве премиальных поступали в наше правительство. Получается, что когда нам в высоких республиканских инстанциях говорили, что денег на строительство объектов нет, и мы с протянутой рукой бегали по московским кабинетам с просьбами о выделении средств для строительства, наши доблестные финансисты сражались за экономию союзных средств на премиальные.
Обход Минска мы построили, сейчас он включен в состав второго, большого дорожного кольца Минска. Правда, качество отдельных участков, которые строил трест «Белдорстрой» Минтрансстроя СССР, и на обходе
