Доктор Николя Энгель вышла вслед за Боденштайном и Пией в коридор.
– Я могу чем-то помочь? – спросила она.
– Да, – ответил Боденштайн сухо. – Сохранять контроль над ситуацией, потому что мне кажется, что я его потерял.
* * *
Марк Томсен знал о «ранчо», как называл свой домик Вольфганг Мигер, по восторженным рассказам Хелен, которая, очевидно, прекрасно проводила там время. Дом находился в зоне отдыха между Фишбахом и Шнайдхайном. Точный адрес Томсен не помнил, но Кай нашел его за несколько минут, сделав запрос по земельно-кадастровой книге пригорода Келькхайма. Туда были немедленно направлены патрульные автомобили, а по Айбенвег в Фишбах выдвинулся отряд особого назначения, так как следовало исходить из того, что Штадлер и Хартиг находятся там, и они вооружены. Джем и Катрин звонили Хаусманну и Яннингу и пытались предупредить Вивьен Штерн, чтобы та отложила полет в Америку до разговора с Боденштайном. А Пия, Боденштайн, Крёгер и Ким тем временем, пробиваясь сквозь серый, как свинец, день, отправились в Фишбах. На тротуарах у переполненных мусорных контейнеров громоздились мешки с мусором. Отбросы привлекали крыс и лисиц, которые средь белого дня дерзко, как призраки, сновали по пустым улицам. Многие люди или уехали на некоторое время из города, или забаррикадировались в своих домах и квартирах. Из немногочисленных машин, которые им встречались, большинство составляли патрульные автомобили. Расписание поездов и автобусов уже несколько дней не соблюдалось, почтальоны все еще отказывались работать, так же как мусорщики, курьеры и строители. Магазины, магазинчики и рестораны были закрыты, а в супермаркетах состав сотрудников сократился до минимума, так как многие предпочли взять больничный, нежели иметь шанс быть расстрелянными по дороге на работу.
Температура на термометре вновь опустилась ниже нуля. Изморозь на голых ветвях создала настоящую зимнюю страну чудес, которой, правда, никто из них не любовался. Пия пересекла Фишбах, свернула на трассу В455 в направлении Кёнигштайна и проехала еще два километра до зоны отдыха. Они миновали Фишбахский теннисный клуб, и машина затряслась по грунтовой дороге. Под колесами с треском лопался лед на лужах, образовавшихся в выбоинах дороги.
– Вот он! – Крёгер указал на табличку. – Номер 19.
Коллеги, как условились, ждали на улице. Пия остановилась позади одного из патрульных автомобилей. Чуть позже прибыл отряд спецназа из Франкфурта и оцепил дом и окружающий его участок.
– Пусто, – сообщил Боденштайну уже через десять минут командир отряда спецназа. – Можете войти.
– Спасибо, – кивнул Боденштайн.
Дом под номером 19 стоял среди огромных елей, сам был небольшой и неброской постройки. Окруженный живой изгородью из тиса и ржавым проволочным забором сад заканчивался на опушке леса. Они вошли на территорию через скрипящую калитку, которая висела между двумя покрытыми лишайником каменными столбами. На едва различимой табличке, прикрепленной к ветхому почтовому ящику, от руки были написаны имена владельцев: Вольфганг и Герда Мигер.
– Зимой здесь никого, – сообщил Боденштайн, который вырос всего в паре километров отсюда. – Сначала здесь было всего несколько лачуг, а потом появились настоящие дома с подведенной электроэнергией, но без канализации. Многие дома строились нелегально.
– Дача Мигера – превосходное убежище, – подтвердила Пия. – Прежде всего в это время года.
– Ничего не трогать! – напомнил им Крёгер, хотя в этом не было необходимости.
В небольшом доме были деревянные ставни и веранда с двумя ступенями. Три деревянных спицевых колеса образовывали ограждение и действительно придавали домику вид ранчо. Чуть ниже веранды стояла колода для колки дров, а вокруг валялись многочисленные щепки и опилки.
Боденштайн и Пия надели бахилы и перчатки и вошли в дом, который состоял из большого помещения и кухонной ниши, слева и справа от которой располагались двери. В помещении стоял запах затхлости и холодного дыма. Боденштайн чувствовал себя как в деревянном ящике: дощатый пол с широкими половицами, закрытые ставни, стены и потолки, обитые вагонкой. Он обследовал мини-кухню. В мойке стояли кастрюля, тарелка и другая грязная посуда. В пластиковой сушке – два чистых бокала и еще одна тарелка. Небольшой холодильник был полон продуктов. Пепел в камине был еще теплым. Он открыл дверь в маленькую комнату с правой стороны. Кровать не убрана, везде одежда и белье. Боденштайн огляделся. На облезлом обеденном столе разбросаны газеты, а на сосновом комоде стоял небольшой ламповый телевизор.
Он остановился посередине комнаты, на мгновенье закрыл глаза и сжал руки в кулаки. Он физически чувствовал присутствие Штадлера. Его слова «Я пацифист» раздавались в ушах как язвительный смех. Пия, Ким и Кристиан Крёгер осматривали дом. Тусклый дощатый пол, на котором лежали блеклые ковровые дорожки, скрипел под ногами.
– Шеф! – голос Пии вырвал его из раздумий. – Посмотри-ка!
Он открыл глаза, пошел в комнату, которая находилась слева от гостиной, и остановился в дверном проеме как вкопанный.
На стене аккуратно в ряд висели фотографии жертв, вырезки из географических карт, фотографии со спутников. В лотках для бумаг, стоявших на письменном столе, лежали досье на каждую жертву и ее близких. В картонную коробку были воткнуты пять пустых гильз от патронов, к каждой из которых была приклеена записка с именем.
* * *
Они вышли на улицу. Крёгер обошел дом вокруг и нашел место, куда Штадлер ссыпал пепел из камина. Мусор он, похоже, забирал с собой, потому что восьмидесятилитровый контейнер был пуст и зарос мхом.
– Он сжег обувь, – констатировал Крёгер. – Но подошвы сохранились. Мы сравним их с отпечатками от обуви, которые обнаружили в недостроенном здании в Грисхайме.
– Что будем сейчас делать? – спросила Пия.
Боденштайн напряженно размышлял. Он не мог больше позволить себе допустить даже саму малую ошибку, иначе это будет конец, и пресса в пух и прах разнесет его самого и всю его команду.
– Будем ждать его здесь. Когда-нибудь он вернется, – решил он. – Входная дверь цела?
– Замок, к сожалению, содран, – ответил командир спецназа. – Но мы можем закрыть дверь так, что ничего не будет заметно.
– Хорошо. Кристиан, сфотографируй все, но не устраивай беспорядка.
При других обстоятельствах последних слов было бы достаточно, чтобы Крёгер взорвался, но сейчас он только кивнул и принялся за работу. Коллеги из отряда спецназа заняли позиции в соседних садах и в лесу за домом. Двое полицейских в гражданской одежде уже незаметно взяли под контроль парковочную площадку у Фишбахского теннисного клуба, чтобы проинформировать командира спецназа, если Штадлер проедет мимо.
Позвонил Остерманн. Сообщения «судьи» были отправлены через беспроводной скоростной Интернет из кафе в Унтерлидербахе. Он уже направил туда патруль, чтобы опросить персонал.
– Надо допросить Эрика Штадлера и его подругу, – размышлял вслух Боденштайн, когда Пия, Ким и он шли к машине. – Надо конфисковать их компьютеры, ноутбуки и смартфоны. И обоих Винклеров надо доставить в комиссариат!
– Но если они замешаны в этом деле, то могут служить для Штадлера своего рода системой раннего оповещения, – заметила Пия. – Он будет исходить из того, что мы в первую очередь выйдем на его сына и Винклеров. Предположим, что они договорились регулярно перезваниваться – тогда он считает, что, пока он с ними на связи, у него еще достаточно времени. Если он им не дозвонится, то убьет Бурмейстера и Хартига и скроется.
Боденштайн наморщил лоб.
– К тому же ни один из них все равно ни слова не скажет, если они даже в курсе дела, – добавила Пия. – Давай лучше сложим все факты воедино и подумаем, чтобы ничего не упустить.
У Боденштайна зазвонил мобильник. Опять Остерманн. Боденштайн переключил телефон на громкую связь.
– Мы посмотрели пленки с камер видеонаблюдения в аэропорту, – сказал Кай, – за период с 6:30 до 7:30. Самолет из Сейшел прибыл в терминал 1, и пассажиры выходили через гейт «С». Бурмейстер в 6:58 перед залом прилета сел в такси, которое остановилось около него, когда он вышел из зала. Потом подошел второй мужчина и сел слева сзади. Номерные знаки такси отчетливо видны, и мы их сейчас проверяем.
– Значит, они действительно похитили его еще в аэропорту, – сказала Пия скептически. – Когда я разговаривала с Бурмейстером, снайпер наверняка был где-то поблизости!
Она попыталась воспроизвести в памяти картину в зале прилета. По сравнению с залом вылета там было не так много народа. Хотя Пия беседовала с бывшей женой Бурмейстера и мысленно готовилась к разговору с врачом, она тщательно рассмотрела всех ожидающих, которые стояли вокруг. Кроме нескольких сотрудников аэропорта и четырех-пяти бизнесменов, в кофейне были лишь встречающие, которые постепенно исчезали вместе с прибывавшими пассажирами. Снайпер, должно быть, замаскировался.
