В 1923–1924 гг. было создано большое (44 человек) Саратовское отделение РЕО с проф. М. П. Кутаниным во главе [132] ; члены Саратовского отделения печатали доклады и в «Журнале» Кольцова, и в «Архиве» Сегалина, и в различных медицинских журналах.
20 февраля 1924 г. состоялось организационное собрание Ленинградского отделения РЕО в Доме ученых; присутствовало 25 человек и 30 приглашенных. 30 апреля Ленинградский губисполком утвердил устав отделения, и 13 мая 1924 г. состоялось его первое заседание под председательством проф. Ю. А. Филипченко [133] . Доклады, зачитанные в заседаниях отделения, печатались в «Известиях Бюро по евгенике» или «Русском евгеническом журнале», отчеты о заседаниях – в «Журнале».
У евгеники Филипченко и Кольцова были характерные отличия. Идеал Кольцова – Homo creator , человек творческий, неважно, из какого он социального слоя. Филипченко занимал вопрос лишь «о русской интеллигенции и об ее более одаренных представителях», и он видел в евгенике способ самоидентификации русской интеллигенции в новых, неведомых и враждебных условиях жизни в большевистском государстве. Кольцов подчеркивал различие между геном и признаком, искал способов использовать влияния среды, уменьшающие или снимающие внешний эффект патологических мутаций, и в этой связи говорил о «евфенике». Филипченко не считал евфенику заслуживающей внимания: «…выдающиеся ученые рождаются, а не творятся».
Невропатолог и евгенист, основатель неврогенетики Сергей Николаевич Давиденков (1880–1961), автор монографий «Наследственные болезни нервной системы» (Харьков, 1925; Москва, 1932), «Проблема полиморфизма наследственных болезней нервной системы. Клинико-генеалогическое исследование» (Ленинград, 1934), итоговой в ряде отношений монографии «Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии» (Ленинград, 1947) и др., занимался клиническим полиморфизмом наследственных болезней и генетической гетерогенностью нозологических единиц. 8 января 1922 г. Н. К. Кольцов, по договоренности с С. Н. Давиденковым, направил наркому здравоохранения Н. А. Семашко докладную записку об организации Невро-генетического бюро с проектом резолюции: «1. При Институте Экспериментальной Биологии НКЗ учреждается Центральное Невро-генетическое Бюро, ставящее своею целью собирание и изучение материалов по наследственным аномалиям нервной системы человека и животных. Бюро работает в помещениях и на средства Института. Во главе Бюро стоит заведующий, в сверхштатной должности. Научная деятельность Бюро координируется коллегией из 4-х лиц, представителей общей медицины, генетики и невропатологии. 2. Заведывание Невро-генетического Бюро предположено предоставить проф. С. Н. Давиденкову. Научную коллегию при Бюро предположено организовать в составе: Проф. Н. К. Кольцова, проф. В. В. Бунака, проф. Г. И. Россолимо и проф. С. Н. Давиденкова».
Н. А. Семашко в тот же день прочел записку, подчеркнул красным карандашом фрагмент, который привлек его внимание (среди многочисленных болезней нервной системы имеется «не менее 1/4 тяжелых органических страданий, обусловленных не действием внешней среды, а определенными и притом наследственными болезненными задатками, приводящими всегда к тяжелой инвалидности, а часто и к преждевременной смерти»), и наложил резолюцию: «Переговорить с проф. Давиденковым» [134] . В тот момент проект не был реализован, однако в декабре 1927 г. Московское общество невропатологов и психиатров им. А. Я. Кожевникова постановило учредить «Генетическое бюро» при обществе. Заведующим был избран С. Н. Давиденков. Бюро работало на базе психиатрической клиники I МГУ [135] .
Один из множества нереализованных проектов говорит о широкой популярности медико-евгенических идей. В феврале 1931 г. группа работниц фабрики «Искусственное волокно» составила проект организации ДЗР – Дадим Здорового Ребенка. Они тогда же обратились к врачам и научным работникам с просьбой помочь сформулировать их предложения. «На наш запрос никто не откликнулся», – писали они в манифесте, посланном Н. К. Кольцову 24 июля 1932 г.
«Идея ДЗР родилась в рабочей массе и была в рабочей массе проверена…» Авторы манифеста не биологи и не врачи: «…Когда у нас родилась идея создания ДЗР, мы даже не знали слова “евгеника”». Они сетуют: «…У нас, в настоящее время, вместо того, чтобы разрабатывать принципы советской евгеники на службу рабочему классу, открещиваются от евгеники вообще. И вместе с практикой буржуазной евгеники (восхваление голубой крови, белой кости), вместе с критикой левых загибов (проект массового искусственного оплодотворения женщин в СССР), огульно охаяны и сами евгенические принципы улучшения человеческого рода путем сознательного полового подбора». Они достойно аргументируют свою позицию: «В настоящее время у нас вычеркнуты или почти сведены на нет факторы наследственности, что является также неверным, ибо человек подвластен не только среде, но и в большей степени наследственности, и одними улучшениями социальных условий ликвидировать наследственные болезни нельзя».
Деятельность организации ДЗР должна делиться, по задачам, на периоды: 1-й – пропагандистский, 2-й – организационный. Последний период имеет характерную для времени перспективу «конечный, целевой – практическое осуществление лозунга “Дадим Здорового Ребенка”, с проекцией на “Дадим Талантливого Ребенка”, с проекцией на “Дадим Гения”» [136] .
Они оговариваются: «Об этом периоде мы говорить пока не можем…» Но проект ДЗР был не преждевременным, напротив, он опоздал: к 1931 году евгеническое движение в СССР закончилось.
Вторая эмблема евгеники построена на символике французской революции
Преступность евреев {12} [137] Из Научного кабинета по изучению личности преступника и преступности С.С. Вермель
Преступность евреев издавна занимала разных исследователей. И понятно почему. Еврейское население, вкрапленное более или менее значительными массами в толщу других народов, представляло, казалось, самый подходящий материал для выяснения роли расового фактора в этиологии преступности. Кроме того, ни для кого не секрет, что среди нееврейских народов вкоренилось убеждение, что еврейская раса в моральном отношении стоит ниже других народов, и определением коэффициента преступности евреев думали подтвердить или опровергнуть это положение. Известно, что этот всеобщий взгляд на еврейский народ часто служил оправданием и прикрытием для всевозможных репрессивных мер, предпринимавшихся разными правительствами против евреев. Так, у нас в России, в 80-х годах прошлого столетия была назначена специальная комиссия, так наз. Паленская комиссия, которая для выяснения морального облика евреев занялась, между прочим, определением преступности их. Обработка статистических данных за четырехлетие 1880–1883 гг. показала, что среднее ежегодное число осужденных евреев для всей России (3172) составляло около 4 % всего числа осужденных, и для черты оседлости (2879) – 13,2 %. Это число почти вполне соответствовало численности евреев в государстве.
Предубежденная, а потому недовольная таким объективным показанием цифр комиссия высказала предположение, что такая сравнительно низкая преступность евреев зависит от искусства евреев скрываться от суда и следствия, укрывать своих преступников и т. п., что в действительности число преступлений должно быть гораздо выше, причем комиссия не заметила, что ее статистика методологически не выдерживает никакой научной критики и что вообще статистика преступности не может ничего дать для выяснения морального облика данного коллектива, так как число «пойманных воров» нисколько не соответствует действительному их числу. Какова же в действительности преступность евреев? По единогласному мнению всех невропатологов и психиатров, нервные и душевные болезни среди евреев встречаются чаще, чем у других народов. Далее, евреи составляют почти исключительно городское население. По своим занятиям они, главным образом, ремесленники, торговцы и лица так наз. либеральных профессий… По своему ужасному экономическому положению, как подтверждают все серьезные исследователи, еврейская масса – в России (времен царизма и «черты оседлости»), Галиции, С.-Американских Соединенных Штатах (Нью-Йорк, Чикаго), Лондоне – превосходит все, что известно относительно пролетариата других народов. Кто не знает так наз. «потогонной системы» еврейских рабочих в Лондоне и Америке, кто не знает ужасающей нищеты больших городов бывшей черты оседлости! Достаточно указать на один факт, что бывали годы, когда в Одессе благотворительной помощью к празднику Пасхи пользовались до 60 % всего населения этого города. Означенные три фактора – психопатия, урбанизм и пауперизм – a priori должны породить большую преступность еврейского населения. Относительно самоубийств статистика подтверждает это априорное предположение, так как число самоубийств среди евреев в некоторых местах действительно как будто немного больше. Верно ли это и для преступности и как найти ответ на этот вопрос? Статистические данные, приводимые в литературе, страдают такими методологическими дефектами, что с объективно-научной точки зрения ими пользоваться не следует. В самом деле, когда сравнивают число преступников на 100 000 русских и 100 000 евреев, то сравнивают несравнимые величины. Среди 100 000 русских – 80 000 жителей деревни, земледельцев, среди 100 000 евреев – почти все горожане, а нам известно, что городское население дает больший коэффициент преступности, чем сельское. Сравнивать надо, значит, городское население русское с городским населением еврейским. И этого еще мало. Мы знаем, что каждый класс, каждая профессия имеет свою преступность. И если мы хотим определить и выявить расовый фактор в чистом виде, мы должны сравнивать русское торговое население с еврейским торговым населением; русских ремесленников с еврейскими ремесленниками, и притом сравнивать те и другие группы при равных условиях, ну, хоть в территориальном смысле. Нельзя сравнивать ремесленников или торговцев евреев, живущих в Бердичеве или Витебске, с ремесленниками или торговцами русскими из Пензы или Калуги. Только при этих условиях, составляющих элементарные требования статистической науки, можно было бы найти ответ на поставленный выше вопрос. Но таких данных пока не имеется. Имеются в небольшом количестве статистические данные, только отчасти приближающиеся к этому требованию. Так, для Германии собраны данные о преступности евреев в сравнении с процентом их участия в той или другой социальной группе:
