— Действительно, очень сильно похожи.
— Ну я же говорила! — я хмыкнула, довольная тем, что удалось утереть Димону нос. — А ты…
— А я сказал, что у Яна Фоллетского нет младшего брата. Машенька, я и сейчас готов это повторить. Его нет. И не может быть.
Я даже обрадовалась, что он со мной вот этим вот высокомерным тоном, который я так терпеть не могу, заговорил. Правда, обрадовалась. Ибо в свете последних событий уже начала было волноваться, что теряю в отношении Диметриуша Бьёри объективность. А теперь вижу. Нет, всё нормально. Не теряю.
— Димочка, — сладким голосом заговорила я, — а ты не можешь на одну маленькую секундочку допустить, что ошибаешься?
— Не могу, солнышко! — совершенно серьёзным и где-то даже расстроенным голосом проговорил Диметриуш. — Потому что точно знаю, что оба человека, способные подарить Фоллетскому брата или сестру, давно мертвы.
— Не может быть! — отказывалась сдаваться я. — Мы просто чего-то не знаем. Зачем бы Фоллетскому врать?
— И в самом деле, — пробормотал Димон, открывая кабину Лифта и делая приглашающий жест, — зачем?
В его голосе мне послышалась ирония, и я нахмурилась.
— Машка, не обижайся! — всё-таки Диметриуш не всегда был бесчувственным бревном. — Я пока сам не всё понимаю. Разобраться надо. Поехали в техникум, а? Может Базиль что-нибудь знает…
Глава 23, в которой появляется новое действующее лицо
Если бы Диметриуша Бьёри спросили, зачем он потащил Машку в Управление, он бы не нашёлся, что ответить, и либо проигнорировал бы вопрос, либо попросту послал бы того, кто решил его задать. Потому что чёткого ответа на него у Димона не было. А что было? Была непонятная необходимость видеть девушку рядом с собой. Физическая прямо потребность, и абсолютная неспособность долго находиться вдали от неё.
«А ещё просто хочется, да и спокойнее мне так, — уговаривал себя Диметриуш. — Не нужно гадать, где она и что делает. И беспокоиться о её безопасности тоже не нужно».
Откровенно говоря, о безопасности неплохо позаботилось бы Родительское око — сильнейший артефакт, который вот уже много поколений передавался в семье Бьёри от отца к старшему сыну. Нет, и у младшего, и у каждой из сестёр подобная защита тоже была (всё-таки члены императорской семьи, как без неё!?), но их артефакты не обладали силой, защищающей наследника. Так что недовольство мамы по тому поводу, что Диметриуш надел семейную реликвию на шею совершенно посторонней девушке, понять можно. Только это для Натальи Бьёри девушка была посторонней, а для Димона…
Это был второй вопрос, на который Диметриуш не мог дать внятного и вразумительного ответа. Кем для него стала Маша? Бесплатным проездным для путешествий по мирам? Навязанной давним знакомым невестой? Любовницей? Всё это настолько мелко, настолько и близко не похоже на то, что Бьёри испытывал…
Димон покосился на лежавшую на сгибе его локтя тонкую кисть и не стал противиться желанию поцеловать прохладные пальчики.
— Замёрзла?
— Нет.
— А чего лапы тогда холодные?
Новый маршрут Диметриуш решил не прокладывать — воспользовался уже использованной шахтой в Машкину квартиру. С последнего их визита здесь ничего не изменилось, разве что появилось эхо — первый признак нежилого помещения.
— Это от нервов, — нехотя пояснила Маша. — У меня, когда я нервничаю, всегда руки леденеют… Дим, давай уйдём отсюда скорее, а? У меня с этой квартирой теперь всегда неприятные ассоциации будут связаны. Не представляю себе, как я здесь вообще жить стану…
Диметриуш бросил на девушку недовольный взгляд, откровенно разозлившись из-за её последних слов. Ему почему-то казалось, что сегодняшнее утро расставило в их отношениях все акценты. Неужели до неё ещё не дошло, что будущее у них теперь совершенно очевидно может быть только совместным? По всей вероятности, не дошло, раз она до сих пор рассчитывает вернуться к своей прошлой жизни. К той самой, в которой Димону уготована роль незваного гостя, оккупировавшего подаренную подругой раскладушку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Что ж, над этим придётся ещё поработать», — мысленно улыбнулся Димон, заранее предвкушая удовольствие от безоговорочной Машкиной капитуляции.
— Давай уйдём, — согласился он и приобнял девушку за плечи. — Слушай, а в вашем Парыже такси есть? А то я вдруг подумал: как мы до Техникума добираться станем?
— Такси ему ещё подавай, — Машка смешно фыркнула и толкнула подъездную дверь. — Пешком пройдёмся. Смотри, какая погода!
Запрокинула голову, подставляя лицо ярким солнечным лучам и зажмурилась от удовольствия.
— Господи! Хорошо-то как! Лето… Купаться хочу! На озеро. У нас в Луках знаешь, какое озеро классное? С песчаным пляжем и…
Осеклась на полуслове, с лица сползла счастливая улыбка, а глаза наполнились грустью. «О бабушке снова думает», — догадался Диметриуш и утешающе погладил девушку по плечу.
— Вот отыщем Василису, — пообещал он, — и обязательно съездим на твоё озеро. Ты наденешь красивый купальник, а я буду сидеть на берегу, смотреть, как ты купаешься, и мечтать о том, как стану его с тебя снимать…
Маша рассмеялась.
— Ты о чём-нибудь другом думать можешь вообще?
— А надо?
Может. Но если начать рассказывать об этих вещах вслух, ведьмочка снова начнёт нервничать и переживать. Тем более что говорить об этом всё равно придётся, когда они доберутся до Техникума, но по дороге-то можно подурачиться, наслаждаясь до уютного тихим смехом, ненавязчиво пообжиматься, поцеловаться, стоя на краю щербатого тротуара… И просто порадоваться этому новому тёплому чувству, поселившемуся в груди.
В кои-то веки захотелось махнуть рукой на бесконечные отчёты, на проверки с надзорами, на расследование это, и даже на Фоллетского-И. Чёрт его знает, может, дед всё-таки прав, и нет никакого заговора, а есть только его, Димонова, личная, по мнению большинства, необоснованная неприязнь к старшему родственничку… И нет никакого заговора, просто Диметриуш Бьёри в детстве не наигрался в Шерлока Холмса…
— Ой! — Маша вдруг споткнулась и схватила его за рукав. — Смотри, сколько людей. Случилось что-то?
Народу на крыльце Техникума действительно было немало. Многошумная и многоцветная горластая толпа насчитывала в себе, навскидку, человек тридцать, и все они что-то громогласно и бурно обсуждали, нещадно дымя дешёвыми, судя по отвратительному горьковатому запаху, папиросами.
— Сессия, — пожал плечами Диметриуш.
— Дим, ну какая сессия? — тревожно возмутилась Маша. — Основные экзамены давно сданы. Июль на носу… Хотя… может они все на пересдачу… хвосты там позакрывать…
— Марьиванна! — от группы студентов, отвлекая Машку от рассуждений, отделился невысокий парнишка, суетливо пряча за спиной дымящийся окурок. — Здравствуйте!
— Здравствуй, Гриша.
Диметриуш ревниво заметил, как она обрадовалась внезапно появившемуся знакомцу.
— Ты какими судьбами тут? Ни за что не поверю, что на пересдачу… Да и вообще, что у нас тут за массовый исход?
— А вы не знаете? — мальчишка разочарованно опустил плечи. — Я думал, наоборот…
— Что наоборот-то?
— Ну, расскажете что-то… — неуклюже переступил с ноги на ногу и, боязливо косясь в сторону Димона:
— Слухи там… Только не обижайтесь! Сплетни… К нам же нового директора прислали.
— Директора? — Маша взволнованно глянула на Диметриуша, и тот неосознанно подался вперёд, словно хотел защитить девушку от неприятных новостей. Потому что она внезапно очень сильно побледнела, нервным движением подвинула вверх по тонкой переносице оправу очков и широко-широко распахнула глаза в напрасной попытке не дать пролиться испуганным слезам. — А Василий Иванович… Он… заболел?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она определённо хотела произнести другое слово, но, видимо, язык не повернулся. Чёрт! Почему она вообще из-за Базиля так переживает? Что их связывает?.. Неужели только давняя дружба между ним и Василисой?
— Может, и заболел, — не замечая состояния своей преподавательницы, Гриша равнодушно пожал плечами и метким щелчком забросил в урну потухший окурок. — Только я думаю, что он просто на море укатил. Знаете, так бывает. Живёт себе человек, живёт. А потом — бац! — в мгновение ока собирает чемодан, покупает билет на ближайший рейс — и уже следующее утро встречает на берегу, покрытом мелкой галькой, лениво потягивая из гранёного стакана густой домашний портвейн и вслушиваясь в надсадные крики буревестников…
