малейшего понятия не имеет, как разрешить все трудности. Было принято решение с головой погрузиться в обстановку в стране самолично. Как показала реальность, — а именно: массовые дезертирства военных служащих с лагерей на границах в преддверии масштабных боевых стычек, на кону которых целостность их отечества, и бегства начальств со своих имений, — ведение политики посредством информации, доставляемой ему его приближенными и подчинёнными, не имея собственного точного представления о сущности происходящего, малоэффективно и чревато последствиями. Очередной раз обдумав план действий и ряд коренных изменений, которые необходимо ввести в срочном порядке, Златогривый заснул, сидя на стуле из красного дерева в комнате собраний Совета Короны, где были разбросаны карты местностей, стратегические сноски, документы, отчёты, заявления, базы данных. Говоря проще, в комнате ни один стул, ни единый дюйм какого-либо стола или хотя бы плоской поверхности не пустовал. И в этом бумажном аду безвылазно существовал последние несколько дней правитель Невервилля. В общем-то, и лицо его выдавало образ жизни последних нескольких суток.
Зельман восседал на троне, как внезапно в столичный королевский дворец вторглась орда разъяренных и отчаявшихся крестьян, в душах которых не осталось ни надежды на благополучный исход войны. Лица мертвенно бледные, исхудалые — видны лишь кости да вены. Все они плакали, сухо, бессильно, боязливо, будто пытаясь что-то вымолвить, но Зельман не мог помочь, не мог спросить, не мог даже встать с золоченого трона: все тело его было приковано цепями к его месту, а рот — склеен. Сквозь боль пытался он процедить слова прощения и жалости, но не мог. Сей же час перед ним как из воздуха явился Норберт Изельгаам, который велел страже увести людей за стены дворца. И в случае неповиновения — УБИТЬ. Вмиг же картина перед глазами Златогривого изменилась. Эти же люди уже лежали на обагренной земле. Каждый из них лежал с открытым глазами и словно что-то шептал. Причём, шептали люди, казалось, единовременно. Осмотревшись по сторонам, король с ужасом признал: вокруг не пустырь, оставшийся на месте поля боя. Он в центре Сноудэрхелля — Великой и Священной столицы Невервилля, старейшего и ценнейшего города северного королевства. И он в руинах. Всюду обломки да трупы. Всё — в огне. Зельман припал на колени и с дрожью во всем теле стал задыхаться от неистового рева, что не мог доселе никак вырваться из глубин его души. Как вдруг его колена дотронулась пожилая женщина, половина головы которой представляла собой оголенный череп, из глазницы выползали червяки, а в ноздрю заполз паучок с красной отметиной на спинке. Другая же часть лица была изуродована шрамом, глаз её был наполовину красный с бесцветным значком. Она приподняла голову, уставилась прямо на Зельмана, произнесла, не шевеля даже той половиной рта, что у неё осталась: «Короли — виновные в гибели людей, дело нет им до правды и чести. Смерти и власти, денег и величия желают они, вонзая последние клинки в спины солдат и их матерей. А цену платить за то готовы ли они? Готовы ли глядеть в лица матерей, когда сыновья их с полей безмолвные будут идти? Гнить всей знати, гнить странам и их амбициями! Нет прощения, в них нет души!»
Пробудился король уже под утро от ранних солнечных лучей, игравших на его лице. Вскоре после этого правитель покинул дворец на неприметном экипаже, одевшись блекло и несуразно. Кучер, которого оторвал от сладкого сна столь ранним временем какой-то мужчина в старых обносках, чуть было не покрыл короля сапожными ругательствами. Однако узнав, что это само Его Высочество, возница перепугался и, спешно натянув ботинки на босую ногу, схватив первый же попавшийся под руку зимний плащ, рванул к конюшням. Через какое-то время король уже проезжал мимо городского патруля у арки въезда в город.
II.
— Господин Вэйрад Леонель, разрешите обратиться? — просил лейтенант командующего военным дивизионом Лерилина. Вэйрад кивнул, не отрывая утомленного взгляда от сводки о мобилизации армии дружеского княжества. — Полковник Эрс хотел уточнить время и место прибытия его части к границам.
Вэйрад озадаченно вздохнул, помотал головой и с лёгкой агрессией ответил:
— Передай господину Эрсу, что его летучая голова уже порядком надоела мне и всему командованию. Пусть хоть раз явится на контрольный сбор в трезвом состоянии, тогда и сможет обращаться ко мне или к кому-то ещё с уточнениями касательно его обязанностей, которые, как мне представлялось, он должен знать и понимать самостоятельно, раз носит свой чин!
Подобный резкий выпад со стороны старшего по званию напугал лейтенанта. И он спешно убежал в смятении и с чувством тревоги на душе. Что же это теперь господин полковник со мной сделает? — думал он.
Тем временем Вэйрад уже прятался от пекущих солнечных снарядов под деревом, усевшись на пыльной лавочке, попивая из бурдюка холодненькую свежую воду. Он уже было практически задремал, как к нему подошёл Фирдес, хлопнув ему по плечу и с кряхтением сев на ту же скамью.
— Что ж это творится-то, братец мой! Донеслась до этих краёв информация, мол, правитель наш бежал из столичного дворца. В рядах солдат и без того царило неподчинение. А тут уже и говорить!.. — возмущался генерал.
— Бежал?! Кто сообщил? — удивлённо воскликнул Леонель.
— Близкий друг из резиденции Гефеста Гербинского передал сведения по этому поводу лично мне, хотя, хотелось бы, конечно, надеяться на обратное.
— Давай, поехали. Нужно поддержать воинов нашим присутствием. Пусть хотя бы чувствуют, что вера в победу ещё теплится в сердцах командиров, — сухо процедил Вэйрад.
До форпостов на границах от столичных стен было около тридцати миль. Дорога на идущих лошадях занимала большую часть дня, и всё это время Вэйрад и Фирдес спорили о том, чем обернётся политика Короны в мире и стране. А затем речь зашла об Адияле и Зендее:
— Дети мои все в бой рвутся… а я ж боюсь. Когда речь шла о стычках армии Невервилля и Северного Альянса, страха не было. Тогда и подумать о поражении не представлялось возможным. А тут… тут уже серьёзно, — высказался Леонель.
— Говорил я сегодня с ними. Помнишь тот турнир, что Гербинский организовать решил посреди военного положения? — Вэйрад кивнул. — Так вот: младший твой записался.
— Что?! — взвизгнул Вэйрад, что аж конь, испугавшись, подскочил. — Ох… дурень малолетний! Ну я ему задам!
Фирдес в ответ лишь звучно рассмеялся.
Они постепенно подъезжали к крепости Мартемар, у которой и ожидалось собрание военных частей для дальнейшего распределения по фронту.
Столица Лерилина и не собиралась входить в военное положение. Причиной тому являлось то, что княжество, а
