— Ну что ж. Пожалуй, перейдем к самой приятной части. Эмма, у тебя просто волшебное платье! Думаю, пора поторопиться. Мы же не хотим, чтобы ты опоздала на пепелище? Там на первом этаже уже собралась целая толпа в ожидании тебя! В ожидании меня, то есть.
Струи дождя, что хлестали и хлестали по окнам, шум сминаемой листвы, гудение ветра по крыше — все это как нельзя лучше отражало бурю, что металась у меня в груди. Металась — и не находила выхода. Разрывала душу на части.
Сол прошла мимо меня к шкафу и сняла вешалку с пурпурным платьем. Моим пурпурным платьем!! Приложила к груди, покрутилась.
— Эмма, а ты, пожалуй, полезай-ка туда!
Она распахнула дверцу, оглядела секцию для верхней одежды. У меня было не так-то много вещей с собой, так что места оставалось предостаточно.
Я почувствовала с тихим ужасом, что ноги движутся сами собой, несут меня в тесную коробку шкафа… я усаживаюсь спиной к тонкой тыльной доске, пахнущей свежей стружкой, подбираю озябшие ступни… Было обидно до мерзкой, терпкой горечи в сердце.
Сол беспокойно осмотрела, что получилось.
— Села? Умница. Удобно? Так, ладно… Не дрефь, я туда и обратно! С голоду не помрешь. Воздуха… хватит. Ладно, так точно нормально? — она прикрыла дверцу, оставив приличную щель. И кажется, нервничала. И… беспокоилась за меня? — Моргни, если нормально.
В ответ я послала ее глазами… туда, куда приличные девушки обычно не посылают.
— Ну и как знаешь! — рявкнула Сол. Обозлилась, что я не оценила ее заботы, подумать только!
Сквозь щель мне было видно, как Сол резко кидает мое платье на кровать и принимается порывистыми движениями скидывать свой черный костюм и узкую белую рубашку под ним на пол. Запихивает комок одежды туда же под кровать, а потом снова подхватывает с постели пышное облако нежного пурпура и ныряет в него. Торопится, отфыркивает мои мягкие локоны, непривычно падающие на лицо, дергает ткань. Неожиданно продолжает раздраженно со мной разговаривать.
— И не делай, не делай такие глаза! Не переживай, я не заберу твое лицо насовсем. Только схожу на пепелище и получу семечко. Поверь, у меня есть основания полагать, что замок тоже обманется! Он запечатлится на меня, вот увидишь. И все, дело будет сделано! После запечатления его у меня уже никто не сможет отобрать, даже когда я верну свой облик. Замки слишком ценная штука для королевства, чтобы рисковать, что без хозяйки он снова загнется. А насколько я успела выяснить, Замки роз — однолюбы. Вот тебе еще жизненный урок, малышка Эмма! Если хочешь, чтобы с тобой считались и тебя уважали, надо заставить себя уважать. Надо стать незаменимым.
Она была слишком, слишком похожа на меня.
Я вдруг представила, как Морвин возьмет ее за руку. Будет говорить ей на ухо милые глупости, а она будет молчать и улыбаться. Все подумают, что я просто волнуюсь. А потом… получит мой Замок. И что еще? Что еще она захочет получить — из того, что предназначалось только мне? Его взгляды, касания… поцелуи…
Сол нервно дергала застежку платья на спине, ничего не получалось. Покосилась на меня.
— Да не реви ты! Я даже тебе парня твоего верну. Ну, разве что тоже немножко попользуюсь им сначала. Но от него же не убудет? Вряд ли у него было мало женщин, ты в любом случае не единственная. Такими парнями делиться надо! Дур-рацкое платье… Почему оно не хочет застегиваться?!
Видимо, магию Лизетт обмануть труднее, чем человеческие глаза. Хоть оно останется мне верным… если Сол не найдет какой-нибудь способ обмануть и его.
С рыком отчаяния Сол оставила застежку и перевела дыхание, закидывая локоны на лоб. Платье сползало с ее обнаженных плеч.
— О, какая прелесть! А вот и завершающий штрих!
Солейн потянулась и взяла с моей половины стола духи, которые Джен оставила утром.
— Обоняние мы тоже обманем! Буду пахнуть как ты.
По комнате поплыл нежный цветочный аромат. Солейн разулыбалась и с удвоенным рвением принялась терзать молнию на спине.
А потом раздался резкий стук в запертую дверь. Сол вздрогнула и обернулась.
— Ледышка, это я! Там сестра твоя себя накручивает. Волнуется, говорит, ты слишком долго. Отправила меня проверить. Открывай давай!
Мое сердце вновь обожгло нестерпимой болью при звуках родного голоса.
Когда-то Морвин так легко распознал нас с Дженни… но теперь-то он встретил сестру по дороге! Он будет абсолютно точно знать, что в комнате — не она, а я. Третьего-то варианта вроде как нет.
Ему будет так легко обмануться. На этот раз.
Я не могла вытереть слезу, и она скатилась по щеке, прочертив извилистую мокрую дорожку, упала на грудь, затекла противным холодом за шиворот.
Солейн «надела» смущенное лицо. Но в противовес этому решительно спустила платье и со второго плеча, наполовину обнажив грудь. Оно так и осталось расстегнутым на спине. Кокетливо прижала почти спадающий лиф одной ладонью.
Кончиком туфли толкнула дверь шкафа, прикрыла плотнее, оставив мне совсем узкую щель. Я смотрела на нее беспомощно снизу вверх. На секунду наши взгляды пересеклись… она закусила губу, словно колеблясь, ресницы дрогнули… Потом Сол решительно поджала губы и отвернулась.
Заклятье подчинения действовало безукоризненно. Я по-прежнему не могла и пальцем пошевелить, не могла издать ни звука.
Щелкнул ключ в двери.
Солейн снова отступила вглубь комнаты, встречая гостя, предлагая ему прекрасный обзор. Я увидела краешек пурпурной юбки, мелькнуло алебастровое плечо. Мне стало невыносимо тяжело дышать — будто камень упал на грудь.
Нежный, робкий голос. Какая же великолепная актриса эта дрянь!
— Прости, что долго не открывала… Платье… не слушается. Поможешь?
Глава 61
Воцарилась тишина. Долгая пауза, за которую я успела умереть раза три в своем шкафу. Ну почему, почему он молчит?! Почему ничего не говорит? О чем сейчас думает? Или… уже не думает вообще?!
Тихий скрип двери. Звякание ключа.
— Чтобы нам никто не помешал.
Я его убью. Когда весь этот кошмар закончится. Точно убью. Своими руками. Если только он ее коснется…
Взволнованный выдох Сол. Она стоит лицом к нему, не шелохнувшись, и ждет. И снова голос Морвина — глубокий, бархатный, такой красивый… ну почему, почему я такая дура, что даже сейчас мне кажется, что он обращается только ко мне?!
— Я от того, как наша прошлая встреча закончилась, еще в себя не пришел, а тут такое испытание на прочность… С чего вдруг?
— Просто… я по тебе успела безумно соскучиться! — нежный голосок звенит трогательной наивностью, и меня начинает физически мутить.
— За каких-то четыре часа? Я польщен, — хмыкает Морвин. Подходит ближе к Сол, я слышу по шагам. Каждый — будто топчется прямо по моему сердцу.
Солейн не сразу отвечает. Я так и слышу ее мысли, как она подсчитывает в уме, в котором же часу, в таком случае, расстались скромница Эмма и ее парень. Представляю, что она после этого думает о наших с ним отношениях. Теперь у нее еще меньше причин для того, чтобы остановиться. Теперь она решит, что «Эмма» может себе позволить что угодно — без страха разоблачения.
— Когда любишь, каждая минута кажется вечностью, — воркует Сол. Морвин не отвечает, и она поспешно добавляет: — Прости, если говорю какую-то ерунду! Если честно, у меня с утра ужасно болит голова, даже не представляю, что делать. Мысли путаются.
— Еще бы не болела. Здесь же дышать не чем! Твоя сестра банку духов разбила?
Ну вот. Теперь Сол будет знать, что это не мои. Если раньше у меня была хотя бы маленькая надежда на то, что Морвин вспомнит, что я не люблю душиться, и по этой нестыковке распознает подмену… то теперь эта надежда таяла, как последний снег. А Солейн немедленно воспользовалась подсказкой.
— Да, она была неосторожна. Если тебе не нравится запах… я могу открыть окно. Для тебя… все, что угодно.
Ее голос робко затихает. И в нем под маской невинности прячется совершенно открытое приглашение.
— Развернись.
Резкий приказ. Он уже рядом с ней. Слишком близко.
