Нарышкиными укрепят положение его рода. Точно так же думали и оттесненные Матвеевым от трона родственники первой жены царя, Милославские, вместе с другими родовитыми боярами. Они не простили Артамону Матвееву влияния на ход династических дел и устранили его из Боярской думы сразу после смерти царя Алексея Михайловича. Но еще до своей опалы Матвеев успел заложить основы благополучия двора молодой царицы Натальи Кирилловны и ее детей. С Артамоном Матвеевым связано, пусть робкое и малозаметное для окружающих, открытие дверей царского дворца в Европу. Именно Матвеев подарками царевичу Петру затейливых «немецких» вещей, карет и «караблей», книг и гравюр повлиял на воспитание будущего царя, что сказалось в свое время, не случайно названное петровским. Почитатели Петра Великого обязаны помнить, что без Матвеева всё могло сложиться иначе!
События «Смуты» 1682 года завершили большой исторический период, связанный со становлением династии Романовых. Самые жуткие страницы гражданской войны начала XVII века повторились в день памяти царевича Дмитрия 15 мая 1682 года, когда снова произошла большая трагедия. С гибелью Артамона Матвеева и других бояр, с которыми олицетворялось царствование Алексея Михайловича — князя Юрия Алексеевича Долгорукова, князя Григория Григорьевича Ромодановского, порвалась «связь времен». И символично, что перед самой гибелью Матвеев находился рядом с юным царем Петром, оберегая его от толпы, ворвавшейся в царский дворец. Стрельцы, диктовавшие свою волю в выборе царей, настоявшие на соправлении Петра Алексеевича и Ивана Алексеевича, оказались не спасителями, как они себя хотели представить, а могильщиками Московского царства. И случилось это очень скоро, как только царь Петр I полностью получил власть в свои руки. Тогда-то он и расправился с врагами своей матери царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной и отомстил за смерть Артамона Матвеева ненавистным ему стрельцам.
Следующие «ближние люди», оставшиеся во власти, как во времена регентства царевны Софьи, так и при Петре I, одновременно принадлежали еще старому и новому времени. Боярин князь Василий Васильевич Голицын — советник царевны Софьи, дипломат, заключивший Вечный мир с польским королем в 1686 году, в том же году дал вкладом колокол в церковь Покрова в своей подмосковной вотчине в Медведкове[401]. Его титул в это время, повторенный в записи на колоколе, звучал как «царственные большие печати и царственных великих дел оберегатель» и «ближний боярин и наместник Новгороцкой». Хотя глава армии во время Крымских походов в чем-то уже похож и на фаворитов при дворах цариц и императриц XVIII века. В нем, хотя и с оговорками, можно видеть предтечу Разумовского, Орлова, Потемкина. Александр Данилович Меншиков в своей всегдашней готовности к «денщицким» услугам царю Петру I отчасти повторил судьбу Артамона Матвеева. Однако «светлейший князь» и «полудержавный властелин» Меншиков, сражавшийся рядом с царем Петром под Полтавой в 1709 году, полностью олицетворял собой уже новую эпоху создания Российской империи.
Институт «ближних людей», существовавший со времен становления московского самодержавия, оказался чрезвычайно устойчивым и жизнеспособным. Иногда и цари нуждаются в дружеском общении и поддержке, а не только во всеобщем подчинении. Для подданных присутствие «ближних людей» рядом с царем тоже оказывалось важным. Священный характер царской власти, делавший царя судьею во всех делах, уравновешивался боярским советом. «Ближние» люди были обязаны доносить царю о главных нуждах и чаяниях царства. Как только «ближние» и «сильные» люди забывали свой долг, «мир» требовал от царя перемен. В ход шло составление коллективных челобитных царю и подметных писем с требованиями казнить мздоимцев и изменников.
Очень остро значение «фаворитов» и «временщиков» обсуждалось в 1730 году. То была заметная историческая развилка, когда делался выбор между сохранением самодержавного характера царской власти (что и произошло) и робкими попытками ее ограничения. Правда, как проницательно пишут современные исследователи истории знаменитой «затейки верховников», предложенные альтернативы должны были насаждаться теми же привычными средствами «единодержавия». Одним из ярких публицистических памятников того времени (созданным уже через какое-то время после событий 1730 года) стала записка Василия Никитича Татищева «Произвольное и согласное рассуждение и мнение собравшегося шляхетства русского о правлении государственном». Татищев приводил свои возражения на звучавшие в 1730 году аргументы против «единовластного правительства». Одно из них касалось избрания царями во «временщики» недостойных приближенных, «равно самовластных» царю, которые «наипаче знатных и заслуживших государству ненавидят, гонят и губят, а себе ненасытно имения собирают». Василий Никитич Татищев соглашался, что от фаворитов «иногда государство много бед терпит». Но относил это больше к странам с другим государственным устройством: «Сие более в республиках случалось, как о древней греческой и римской истореи читаем». Перечисляя примеры из недавней российской истории, он ссылался на то, что от «временщиков» бывал не только вред, но и польза. Исторические оценки многих упомянутых Василием Татищевым царских приближенных разных времен уже поменялись, но здесь важно, что само существование «фаворитизма» в окружении царя признаётся первым русским историком значимой чертой власти московских самодержцев:
«Я не хочу далеко искать, но всем нам довольно знаемое, как неистовые временщники погибли совсем, царя Иоанна Васильевича Скуратов и Басманов, царя Федора Алексеевича Милославской, наших времян Меншиков, Толстой и другие. Противно тому благоразумные и верные царя Иоанна Мстиславский, Романов, Шуйской, царя Алексия Борис Морозов и Стрешнев, царя Феодора Алексеевича Богдан Хитрой и Языков, царевны Софии князь Василий Голицын великую честь и благодарение вечное заслужили, хотя некоторые по ненависти других в несчастии жизнь окончали»[402].
История России практически никогда не укладывается в привычные схемы учебников. А можно ли объяснить прошлое через придуманные учеными отвлеченные термины? Конечно, они помогают постичь «связь времен» и даже понять ход истории, но на деле не выдерживают проверки историческими фактами и отторгаются языком эпохи. Взгляды на природу московского самодержавия должны формироваться не в схоластических спорах об «абсолютизме», а учитывать придворную историю, складывание круга первых советников царей. Биографии князя Ивана Борисовича Черкасского, Бориса Ивановича Морозова и Артамона Сергеевича Матвеева отразили общие и непреходящие явления российской истории. Судьба «ближних людей» во власти помогает увидеть действие глубоких сил, связывающих в одно целое жизнь частного человека и историю страны.
Основные даты жизни и деятельности боярина Князя Ивана Борисовича Черкасского
1580-e — рождение в семье князя Бориса Канбулатовича Черкасского и Марфы Никитичны Черкасской (урожденной Романовой).
1598 — стольник, участник избирательного собора, подписал «Утвержденную грамоту» об избрании на царство Бориса Годунова.
1601, июнь — указ о ссылке «в Сибирь на житье», замененной пребыванием в Малмыже.
