— Ну, кто-то кого! — стукнул Путилин ладонью по столу и вынул чудовищно толстый бумажник.
ШАХ И МАТ. НА ВОЛОСОК ОТ СМЕРТИ
Граф взял в руки нераспечатанную колоду карт.
— Какие у вас, ваше сиятельство, прекрасные кольца! — воскликнул сибирский миллионер — Путилин. Граф нервно улыбнулся.
— Да недурные, господин Рухлов. А какие же вам особенно нравятся из них?
— Вот эти: изумруд-кабашон и опал с бриллиантами. Эх, сибиряк я, знаю толк в камнях! Чудесные камни, отменная игра!
Графа передернуло.
— Так... так кто же заложит банк? — обратился он к Путилину.
— У нас в Иркутске на этот счет существует такое правило: у кого из играющих туз бубен — тому и метать.
— Отлично.
Поддельный граф, великий шулер с треском распечатал колоду.
— Проверим, правильная ли колода, все ли карты?
— Так, ведь, она запечатанная, новая! — притворно наивно воскликнул Путилин.
— Мало ли что бывает... Случается, что и в запечатанной не все обстоит благополучно. Лишняя попадется или недохватка, — любезно пояснил граф Тышкевич. Он, держа карты рубашкой книзу, быстро, ловко стал их пересчитывать.
Я заметил, что Путилин и Статковский, в особенности последний, не спускают взгляда с его рук.
— Так, все правильно. Ну, теперь кому придется туз бубен?
Граф начал сдавать карты. Туз бубен пришелся ему.
— Ловко! Везет вам напередки, ваше сиятельство, — усмехнулся Путилин.
— Ну, знаете, заложить банк — еще не значит выиграть.
— Это вы верно! А как, примерно, сколько в банке будет?
Граф Тышкевич на секунду задумался. Затем, вынув из бокового кармана пачку крупных депозиток, он с горделивым апломбом бросил:
— Тридцать тысяч!
— Только то? — пробурлил с легкой насмешкой Путилин. — У нас в Иркутске крупнее закладывают.
Граф вспыхнул.
— Если угодно, я могу добавить еще, — и бросил на стол вторую пачку. — Ровно пятьдесят.
Игра началась.
— Карту, тысяча! — объявил Путилин.
— Ого, что так мало? — усмехнулся в свою очередь граф.
— А у меня видите ли, ваше сиятельство, правило такое: пять раз подряд я ставлю по тысяче, а потом — по банку. Меня так уж и знают в Иркутске.
— Дана! — любезно улыбнулся великий шуллер.
Пан Выбрановский, сиречь Статковский, не сводил пристального взора с рук графа.
— Еще угодно получить тысячу? — спросил тот.
Путилин посмотрел на Статковского.
— Как думаешь, пан Выбрановский? — Статковский, я это заметил, схватился за галстук и поправил его.
— Поставить нечто побольше? А? На твое счастье?
— Как угодно ясновельможному пану Рухлову. Вместо тысячи отчего не взять две, если улыбнется счастье...
Граф выжидательно глядел на сибирского миллионера.
— Ну, так вот что: по банку! — вдруг грянул Путилин.
Великий шулер, застигнутый врасплох, вздрогнул и побледнел.
— А ваше... правило пять раз по тысяче? — пролепетал он.
— Передумал. Прошу метать.
Последний раз задрожала колода в руках мошенника.
Путилин положил руку с толстым, раскрытым бумажником на две пачки банка. Я затаил дыхание.
— Дана! — крикнул Статковский.
Путилин моментально придвинул к себе деньги.
Лицо графа Тышкевича стало белее мела.
Недоумение, бешенство, испуг отразились на нем. Он силился улыбнуться, чтобы замаскировать свое страшное волнение, но из этого ничего не выходило.
— Простите, ваше сиятельство, сорвал! Сам не думал. Ожидал отдать, — насмешливо проговорил Путилин.
— Что делать... ваше счастье, — хрипло вырвалось у шулера. Он встал. — Виноват, на одну секунду я вас покину.
— Пожалуйста, пожалуйста, — усмехнулся Путилин.
— Граф Тышкевич-Прженецкий поймал Гилевича в передней.
— Кто эти люди, с которыми ты, старый пес, меня усадил? — бешенным, свистящим шепотом начал он, хватая еврея рукой за грудь.
— Что с тобой? Ты с ума сошел?
— Нет, я — не сошел, а ты — сошел с ума, негодяй. Знаешь ли ты, что я проиграл пятьдесят тысяч?
— Ты?!
— Да, я!
— Но как же это могло случиться?! — пролепетал пораженный содержатель игорного притона.
— А черт его знает! Я подготовил колоду на четыре удара, раз — дано, раз — бито, дабы на первых порах не смущать этого золотопромышленника. А между тем на втором ударе я отдал весь банк.
— Кто срезал?
— Этот каналья, пан Выбрановский. Я теряю голову... Уж не на своих ли мы напали?
Графа всего колотило.
— Но, честное слово, если это так, им солоно придется! — прохрипел он, вынимая и быстро осматривая револьвер.
— Что ты задумал?! Сохрани тебя Бог! Это, ведь, будет скандал... Мы погибнем. Черт с ними, с деньгами. Мы больше заработаем от нашей мельницы.
— В таком случае давай деньги. Я должен отыграть пятьдесят тысяч...
— Сколько?
— Тысяч тридцать. Хватит.
Еврей схватился за голову.
— Ой, не могу столько, не могу!
— В таком случае...
И блестящее дуло револьвера вновь блестнуло перед глазами негодяя-сообщника.
— Ну, ну, не надо... спрячь... На вот, бери...
Граф вернулся к столу.
— Теперь кому метать? — спросил он.
— Опять по бубновому тузу, — ответил Путилин.
Колода карт была в руках Выбрановского.
— Давайте!
Туз бубен пришелся Выбрановскому.
— Сколько же вы заложите? — вызывающе спросил шулер.
— Двадцать пять тысяч, — ответил за Статковского Путилин.
— Ого! У этого господина столько денег?
— Он получил от меня половину выигрыша: я, ведь, играл ва-банк на его счастье.
И началось!
С замиранием сердца следил я за борьбой двух «мастеров», двух гениальных артистов.
Граф не спускал глаз, в которых светилось нескрываемое бешенство, с Путилина и Статковского.
Статковский бил польского магната каждый раз. Лицо того становилось все страшнее и, наконец, яростный вопль прокатился по игорным залам мельницы:
— А-а, шуллера?! Так вот же тебе, мерзавец!
Прежде чем я успел опомниться, граф Прженецкий выхватил револьвер и выстрелил в Путилина.
Путилин предвидел возможность этого и отшатнулся. Пуля пролетала мимо виска и ударилась в картину.
Быстрее молнии он бросился с револьвером на знаменитого шулера и сильным ударом свалил его на пол.
— Берите его, берите Прженецкого! — громовым голосом загремел он.
Началась невообразимая паника. Все игроки, испуганные, с перекошенными лицами, бежали к нашему столу. С дамами сделались обмороки, истерики.
— Что такое? Что случилось?
— Защитите меня! — кричал великий шулер. — Этот человек и его приятели — шулера! Они обыграли меня!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
