Автографы неизвестны.
В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:
строки 1–2. Вместо «вот проживает» — «и вот проживает» (по Совр, ценз. рукоп., ЗО 1852).
, строки 33–34. Вместо «сильно ударив рукою по столу» — «внезапно и сильно ударив рукою по столу» (по ценз. рукоп.; слова «внезапно и» вписаны Тургеневым).
, строка 7. Вместо «чрез неделю» — «через неделю» (по всем источникам до ЗО 1874).
На полях автографа незаконченной драмы «Искушение святого Антония», над которой Тургенев работал весной 1842 г., имеется запись фамилии героя рассказа (см.: наст. изд., Сочинения, т. 2, с. 689). Является ли это просто записью имени реально существовавшего человека или перед нами название тогда уже возникшего замысла рассказа — сказать трудно.
О намерении писать рассказ и, возможно, о начале работы над ним Тургенев сообщил Некрасову в письме из Берлина в начале февраля ст. ст. 1847 г. Отвечая на это — не дошедшее до нас — письмо, Некрасов 15 (27) февраля 1847 г. писал Тургеневу: «Радилова я буду ждать с нетерпением; мне эти ваши рассказы по сердцу пришлись» (Некрасов, т. X, с. 62).
Работа над рассказом была завершена в начале марта, так как уже к середине этого месяца он был у Белинского; 17 марта Белинский сообщил Боткину о получении третьего «отрывка» из «Записок охотника» (Белинский, т. 12, с. 352–353).
В рассказе «Мой сосед Радилов» Тургенев продолжает обличение этических норм господствующего класса. По церковным установлениям, Радилов не может жениться на Ольге, так как она сестра его первой жены. Ложная мораль разрушает счастье двух хороших людей, делает их любовь «незаконной».
Основная идея рассказа близка мыслям Герцена, изложенным в его статье «Новые вариации на старые темы», появившейся в третьей (мартовской) книжке «Современника» за 1847 год. Герцен восстает здесь против нравственного рабства, предрассудков и условностей, связывающих современного человека, против «дощатого балагана нашей морали» (Герцен, т. II, с. 98).
Белинский сочувственно отозвался о рассказе. В упомянутом выше письме к Боткину от 17 марта 1847 г. критик заметил: «Он <Тургенев> прислал рассказец (3-й отрывок из „Записок охотника“) — недурен…»
В рапорте Е. Волкова рассказу «Мой сосед Радилов» дана следующая оценка: «…рассказ этот противен мудрым постановлениям нашей церкви, следовательно, противен и нравственности» (Оксман, Сб, 1959, с. 275).
…о «прежде почивших отцах и братиях». — Слова из ектеньи об умерших.
Возле небольшой са́жалки… — Сажалка — колдобина, наполненная водой, или небольшой искусственный прудик.
«Гром победы, раздавайся!» — популярный в свое время полонез для оркестра и хора композитора И. А. Козловского (1757–1831) на слова Г. Р. Державина. Полонез, получивший значение национального гимна, известен и под названием «Славься сим, Екатерина» — по начальным строкам припева.
…всё к лучшему в здешнем мире, как сказал, кажется, Во̀лтер… — Изречение одного из героев повести Вольте́ра «Кандид, или Оптимизм» (1759) — философа Панглоса, которое повторяется и варьируется на протяжении всей повести.
Я, помнится, в Турции лежал в госпитале, полумертвый… — Радилов рассказывает о своем участии в русско-турецкой войне 1828–1829 годов. Русская армия несла в этой кампании большие потери от эпидемических заболеваний.
…щеголеватой, особенной поступью, какою выступает известная «коза» около ручного медведя… — «Козой» наряжали обычно мальчика, который ходил с поводырем ручного медведя. Исследователь устной народной драмы в России В. Д. Кузьмина пишет: «Медвежья „потеха“ в виде пляски дрессированного медведя и козы под прибаутки поводыря была известна в XVIII веке от царского дворца до деревень» (Кузьмина В. Д. Русский демократический театр XVIII века. М., 1958, с. 46).
«Как у наших у ворот…» — Популярная плясовая песня, известная с конца XVIII века.
Однодворец овсяников
Впервые опубликовано: Совр, 1847, № 5, отд. I, с. 148–165 (ценз. разр. 30 апр.), под № IV. Подпись, общая для четырех рассказов: Ив. Тургенев.
Автографы неизвестны.
В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:
, строки 19–20. Вместо «во время общего голода» — «во время всеобщего голода» (по Совр, ценз, рукоп., ЗО 1852, ЗО 1859).
, строки 11–12. Вместо «босиком за ним побежал» — «босиком за ними побежал» (по Совр, ценз. рукоп. и всем изданиям до ЗО 1869). В ценз. рукоп. «за ним» (рукой писца) исправлено Тургеневым на «за ними».
, строка 28. Вместо «А Алексей Григорьевич» — «И Алексей Григорьевич» (по всем другим источникам).
, строка 38. Вместо «Александра Владимировича» — «Александра Владимирыча» (по Совр и ценз. рукоп.).
, строки 36–37. Вместо «что, наконец» — «что крестьяне от бога поручены, что, наконец» (по Совр и ценз. рукоп.).
, строки 33–34. Вместо «таскается с мещанами» — «таскается, с бессрочными, с мещанами» (по Совр). В ценз. рукоп. слова «с бессрочными» вычеркнуты цензором.
, строка 2. Вместо «и написал бумагу им» — «и написал им бумагу». Такой порядок слов установлен Тургеневым в ценз. рукоп. при помощи цифровых обозначений.
, строки 2–3. Вместо «в чью пользу решится» — «в чью пользу дело решится» (по Совр). Слово исчезло в ценз, рукоп. по небрежности писца.
, строки 34–35. Вместо «… je joue tous les instruments possibles» — «je joue de tous les instruments possibles» (по ценз. рукоп., ЗО 1852, ЗО 1859).
Работу над рассказом Тургенев начал, по-видимому, не ранее середины февраля ст. ст. 1847 г.; в письме из Берлина к Некрасову от начала февраля, до нас не дошедшем, Тургенев, судя по ответу Некрасова, сообщал лишь о работе над одним рассказом — «Мой сосед Радилов», не упоминая ни об «Однодворце Овсяникове», ни о «Льгове», появившемся также в майской книжке «Современника». Скорее всего, рассказ был написан в промежуток времени после отправки в Петербург рукописи «Радилова» (начало марта) и до начала работы над «Русским немцем» (апрель 1847 г.).
В ценз. рукоп. цензором вычеркнуты слова «с бессрочными» (68, 34), которые впервые восстановлены в Т, СС, т. I, с. 139.
В ценз. рукоп. со слов «Да, да, — подтвердил…» (62, 17) до слов «Ну, подите вы…» (68, 22) главный герой называется Выльниковым. В ЗО 1852 фамилия (как и в Совр) — Овсяников. Земля, отнятая у Овсяникова, в Совр и ценз. рукоп. называется Дубиновщиной (а не Дубовщиной).
Рассказ «Однодворец Овсяников» связан с замыслом ненаписанного очерка «Размежевание» и с комедией «Завтрак у предводителя» (Клеман, Программы, с. 119. См. также комментарий к комедии «Завтрак у предводителя», т. 2 наст. изд.).
Прототипом главного героя рассказа, Овсяникова, послужило реальное лицо. В архиве Государственного музея И. С. Тургенева в г. Орле хранится дело о покупке В. П. Тургеневой земли у соседнего помещика И. И. Чертова. В этом деле упоминается о продаже Чертовым восьми десятин земли однодворцу Овсяникову из села Голоплеки (Орл сб, 1955, с. 290). «В Голоплеках и теперь живут Овсяниковы, вероятно, потомки тех однодворцев, о которых писал Тургенев» (Богдановы, с. 14).
В образе «дедушки» в эпизоде захвата чужой земли слышны отголоски семейной истории Лутовиновых. В мемуарной литературе сохранился рассказ о самоуправстве Алексея Ивановича Лутовинова (дяди матери писателя) над однодворцами или экономическими крестьянами, запахавшими спорную землю. С помощью псарей и егерей он устроил настоящее побоище, в котором было убито около пятнадцати человек (Т и его время, с. 315).
В рассказе, построенном в основном на ретроспективном материале, затрагивались некоторые злободневные темы. Такова, например, фигура помещика-славянофила Любозвонова, в которой современники усматривали памфлетное изображение Константина Аксакова. Злободневной была и сатирическая зарисовка сцены размежевания.
Белинский дал высокую оценку рассказу, поставив его вместе с «Конторой» на третье место после «Хоря и Калиныча» и «Бурмистра» (Белинский, т. 10, с. 346).
По выходе первого отдельного издания «Записок охотника» И. С. Аксаков писал Тургеневу 4 октября 1852 г.: «Послушайте, любезнейший Иван Сергеевич: как могли вы теперь оставить место о г. Любозвонове? Само собою разумеется, что под Любозвоновым вы разумели брата Константина <…> Вы могли это написать в 1847 году, но теперь, для красного словца, вы пожертвовали истиной…» (Рус Обозр, 1894, № 8, с. 477). В ответном письме от 28 декабря 1852 г. Тургенев ссылается на свою забывчивость и невнимательное чтение рукописи при подготовке издания. Однако такое объяснение можно принять лишь за желание уклониться от откровенного признания, так как анализ цензурной рукописи показывает, что Тургенев читал ее, по крайней мере, дважды, всякий раз внося стилистические исправления. В частности, подвергалось правке и то место, где описан помещик Любозвонов.
