– Николай, в общем, мало мы с тобой провоевали, – сказал Большой, вздохнув. – Но помнить будем – ты сам к нам пришел, чтобы помочь. Честно помогал, честно воевал, за спины не прятался. Сам пошел в самое поганое дело. И погиб хорошо, в бою, от пули, по-солдатски. Вечная тебе память.
Могилу поочередно копали сам Володя и Мишка, раненого же Санька посадили отдыхать. Ранен он был пулей, пролетевшей сквозь мягкие ткани плеча. Подвела его военная привычка держать люк над головой открытым, что вроде как должно было спасти то ли при наезде на фугас, то ли при попадании кумулятивной гранаты. А теперь же пуля из обычного пулемета угодила в крышку открытого люка и рикошетом ушла прямо в машину, ранив водителя. Будь люк закрыт – ничего бы не случилось.
Когда могилу отрыли, тело уложили в нее, завернув в плащ-накидку, закопали, прихлопав и подровняв холмик. Махнув рукой на скрытность, трижды выстрелили из пистолетов в быстро светлеющее небо. А затем Большой сказал:
– Все, организуем дежурство по связи и ждем. Машины дозаправить по необходимости. И того, повнимательней живем, чтобы, случись чего, успеть смыться.
Сергей Крамцов
28 мая, суббота, утро
Выбравшись из квартиры, в которой пережидали переполох, на улицу мы не пошли, а направились сразу вверх по лестнице. Подъезд был пуст и гулок, через окна в него доносились звуки отдаленной стрельбы, ставшей уже куда менее интенсивной, скорее даже вялой. А это значило, что вскоре противник мог вспомнить о нас и попробовать, например, поискать. Пусть мы уже в паре кварталов от того места, где нас засекли, в безопасности считать себя рано – никто не знает, где расположены другие наблюдательные посты.
– На крышу полезем? – спросил Васька.
– Да щаз, – фыркнул я. – Нас там засечь плевое дело. В квартиру надо попасть угловую. У нее окна и на центр города получаются с этого места, и на окраину, попробуем на связь выйти.
– Как скажешь.
Однако все оказалось не так просто – двери во всех квартирах были стальные. Пусть и не сейфовые, а самые простенькие, но мы и такие вскрывать не умели. Пришлось скрепя сердце браться за пластит, из которого я скатал длинную тонкую колбаску, молясь про себя, чтобы взрыв никого к нам не привлек. Затем прямо поверх заряда на ленте для ремонта шлангов прилепил четыре половика, собрав их по этажу. Может быть, чуть приглушат.
Получилось. Грохнуло гулко все равно, по ушам садануло, и стекла в подъезде загудели, но все же не вылетели и не посыпались, так что снаружи особый фурор произвести такой взрыв был не должен. Половички ли помогли или малый заряд, но результат порадовал. Замок вырубило, как ножом, и мы вошли в пустынную квартиру с обстановкой простой и скромной.
Уходили люди отсюда планово. На обоях были пятна, наверняка от фотографий в рамочках, которые хозяева унесли с собой, дверцы шкафов открыты, а там пустые плечики для одежды. Ну и хорошо, может, и спаслись, еще живые где-то, дай бог им здоровья. Тем более что здесь явно жила семья с детьми, причем двумя.
Входную дверь задвинули двумя тумбочками и приперли враспор ручкой от швабры, забив между самой дверью и изгибом плинтуса. Если какая тварь нарисуется, то должно задержать, хотя бы на какое-то время.
Я аккуратно выглянул в окно и с удовлетворением отметил, что пожар в бывшем ЗАГСе явно разгорелся, столб дыма стал еще гуще. Хорошо похоронили друга.
Васька уже уселся на пол с «Северком», посмотрел на меня вопросительно.
– Давай, не боись, – махнул я рукой. – Сам слышал, какая у них тут дисциплина связи. Пока с нашими попробуем пообщаться, так что можно спокойно.
– А когда будем местных искать? – уточнил Васька.
– Придумаем что-нибудь.
Тут, конечно, риска куда больше. Ни кодом не воспользуешься, ни ЗАСом, все придется прямым текстом гнать, и что из этого получится, никто не знает. Тут уже наудачу, просто потому что нет других идей, не знаю я, как еще себя обозначить. А то будешь ломиться вслепую в сторону «своих», а они тебя и израсходуют, наверняка у них скрытых огневых хватает. Может кто заподозрить своих в двух вооруженных мужиках, появившихся со стороны, с которой уже чуть не два месяца ничего хорошего не появлялось? Не думаю, не думаю…
К чему это я? А к тому, что какая-то связь точно нужна. Нам бы, идиотам, чуть раньше попытаться, когда мы на подходах к городу были. Глушилки в других диапазонах работают, на дальняк, а на частотах того же «Северка» на связь выйти можно было, но, с другой стороны, есть такое слово, как «радиоразведка». А противнику нас технически продвинутый, если о «фармкоровских» речь. Могло и боком выйти.
– Так, Вась, ты связь устанавливай, а я из-за занавесочек на улицу погляжу. Может пойму, что хоть происходит вокруг.
– Давай, ты мне не нужен.
Рассвело окончательно, накатило солнечное, какое-то даже праздничное утро. В его свете брошенный мертвый город не выглядел таким отвратительным, как полчаса назад. К удивлению своему, обнаружил, что в бинокль отсюда можно отлично рассмотреть тот самый пост на крыше, с которого по нам вели огонь. Там были не двое, а пять человек. Пулеметчик, снайпер и, кажется, еще и гранатометчик. С чем еще двое – непонятно, с автоматами, наверное. Вполне толково организованная боевая группа, как чеченцы в Грозном. Другое дело, что насчет уровня подготовки не уверен. Но это все временное, опыт сам приходит, вот и к бывшим зэкам придет. Обязательно. Что совсем не радует.
А вообще пост у них сидит удачно, мы бы никак мимо не проскочили, куда бы ни сунулись. Угловое здание вроде институтского, обзор во все стороны. Мертвяки, кстати, особо в те места не лезут, как мне кажется. Несколько тел лежит на асфальте, а больше никого, хотя в других местах я их и отсюда вижу. Даже в соседнем дворе трое стоят неподвижно, кажется, те самые, на которых мы время тратить не стали, убегая. Точно, соображать начали, помнят, куда соваться не стоит.
Грузовик без тента с толпой вооруженных людей в кузове и с ним БТР-70. Катят по улице неторопливо, остановились в крошечном скверике у какого-то памятника. Высыпали из кузова, спрыгнули с брони, затем из грузовика вытащили троих в военной форме, связанных. Это кто такие? Не «фармкоровские», форма самая обычная. «Вертухайская сотня», или как их еще называть, которые за нашими преследователями таскались? Скорее всего, не думаю, что им кого-то из обороняющихся «атомщиков» удалось захватить, тут уже все устоялось давно.
Избиты, все в крови, камуфляж рваный. Неслабо их отметелили, не жалеючи. Впрочем, а чего таких жалеть? Мне тут никого не жалко. Если бы вертухаи зэков плющили, точно так же с простым интересом наблюдал бы.
– Серый, есть связь с нашими! – радостно объявил Васька.
Пришлось отвлечься от наблюдения.
– Большой, как принимаешь?
– Чисто! – послышалось из наушника, хоть связь устойчивостью не поражала.
– Доклад по обстановке давай.
– Имеем «двухсотого», Колю, и Санек «трехсотый», легкий, коробку вести может. Техника исправна, от противника оторвались. Находимся в точке ожидания, дежурим по связи.
Гадство. Пошли потери, да еще новый парень сразу. Напросился, на свою голову, пропади все пропадом из-за этого похода. Хотя… не будь похода, еще неизвестно, как бы он закончил, извели бы их зэки со всей деревней.
– У нас Сергеич «двухсотый», – ответил я после паузы. – Нарвались в городе. До места пока не дошли. На связи сидите постоянно, на обмен будем выходить по возможности, без расписания. Смена частот штатно.
– Принял, – мрачно ответил Большой.
– Конец связи.
Вот и поговорили. Ладно, хоть остальные у них целы и техника на ходу. Если бы с базой в лагере связь установить, все легче было бы. Тут ведь после захвата БТР такая идея появилась, что нам совсем не надо в ту сторону прорываться. Ни переправа нам не нужна, ни мост через Волгу, при необходимости можем и так ее пересечь: что у бронетранспортера, что у «бардака» для такого заплыва мореходности за глаза хватит. А то ведь пойдем назад прежним маршрутом – можем и без башки остаться. Ждать нас там будут с радостью и надеждой, если засекут. Ладно, до этого тоже дожить надо, мы еще до места не добрались, и никаких гарантий, что доберемся. Даже если в канализацию снова полезем, рассчитывая на то, что там кутерьма затихла, толку никакого не будет – не знаю я, где нужный тоннель, а они все похожи. Сергеич только знал, да и то от конкретного места, от которого мы ушли. Все, можно забыть.
Между тем на маленькой площади, куда приехали грузовик и бронетранспортер с уголовниками, что-то происходило, и я снова взялся за бинокль. Несколько человек сгрудилось возле фонарного столба, кто-то размахивал руками, кто-то брыкался, а его держали. Затем мне показалось, что я наблюдаю сцену повешения – толпа расступилась, чье-то тело оторвалось от земли и поднялось метра на полтора. Но затем я увидел, что веревочная петля наброшена не на шею жертвы, а на вывернутые назад руки – человека в окровавленном камуфляже подняли на дыбу. В бинокль было видно его перекошенное от боли, окровавленное лицо, он дергался и сучил ногами, но к нему почти сразу потеряли интерес. Подхватив с земли второго связанного, его потащили к столбу напротив.
