Она пришла к тюрьме за полчаса до вечерней смены, молясь, чтобы смена не произошла раньше. К счастью, предштурмовая лихорадка на распорядок не распространялась, и часовых ещё не переменили.
Как Джейн и предвидела, солдаты улыбнулись, когда к тюрьме подошла юная леди-санитарка и пёс, с притороченной на спину корзиной, в которой лежали бинты. Именно из-за интереса к собаке никто не заметил вторую корзину, что несла сама Джейн. А в ней были не только медикаменты.
Впрочем, эти предосторожности оказались лишними, так как в карауле был сержант Меткалф («Слава Богу, в этом, а не следующем карауле, – опять подумала Джейн. – Если все пройдёт хорошо, караул, надеюсь, оправдают, но все-таки…»).
– Спасибо, что вас прислали, мисс, – сказал он. – Среди этих (Джейн поняла – пленных) есть покорябанные, надо им помочь – меньше будут стонать. Жаль, поздновато явились, возьмите лампу, чтобы ногу от руки отличить. Тимми, иди и наблюдай, чтобы какой-нибудь контуженый казак не обидел юную леди.
Такая забота не входила в планы Джейн, но она уже убедилась, что планов без корректировки не бывает. От услуги она не отказалась – с чего отказываться? – и пошла к раненым.
Походив по бараку, Джейн громко сказала:
– Кто знает английский и может помочь с переводом?
К счастью, откликнулся предупреждённый (хотя и удивлённый) Саша.
Оказалось, её инициатива была не только преступной, но и гуманной. В дни затишья в госпиталь приводили всех – и английских, и русских – раненых, но сейчас – лишь тех, кому полагался немедленный визит к хирургу. Среди пленных было немало «покорябанных», которым требовалась обработка и перевязка.
Некоторое время спустя Джейн сказала солдату:
– Тимми, мне нужна кипячёная вода. Если есть, принеси, пожалуйста.
– Мисс, а вы?
– Это же пленные солдаты, а не пойманные разбойники, – улыбнулась Джейн. – Сэр, – обратилась она к Саше, – вы не дадите меня в обиду.
Саша кивнул. Солдат пошёл выполнять просьбу, шепнув:
– Малый-то, говорят, шпион, но из джентльменов, так что с ним остаться можно.
Едва Тимми удалился, Джейн обратилась к Саше:
– Вот свёрток, в нем форма. Тебе она должна подойти. Имей в виду: в килт не влезают, а заворачиваются – разберёшься. Я скоро уйду, сменится караул, ты переоденешься, выйдешь бодрым шагом, пройдёшь пятьдесят шагов и засвистишь песню про малышку Джейн.
– Но Джейн…
– Я проверяла, – перебила его Джейн, – часовые не докладывают сменщикам о том, есть ли внутри офицеры, а пересчитывает пленных только утренняя смена. Выходи спокойно, делай вид, будто говоришь с кем-то из пленных, чтобы к тебе не обратились. Или свисти песню – не прервут. – И добавила, вспомнив выговор мистера Сазерленда: – Придётся говорить с охраной – напирай на русское раскатистое «р». Шотландцы, по крайней мере те, что с равнины, произносят его точно так же, как и вы. Конвоиры – англичане, в шотландских акцентах не сильны.
– Но Джейн, ведь это…
– Что касается тебя, ты ведь не дал слово командованию. Не дал? Хорошо. Что касается меня, то я завтра намерена прийти в суд и дать показания. Не отговаривай! Сейчас ты сможешь меня отговорить, лишь задушив. Бери свёрток, сделай это ради себя, ради дяди и друзей, ради меня, наконец. Скорей, солдат возвращается!
Саша взял свёрток и вовремя – приближался солдат. Правда, не Тимми, а другой: пока Тимми искал воду, сержант Меткалф приказал другому подчинённому проследить, чтобы никто не обидел юную леди.
* * *«Я не дам тебя в обиду», – шепнула миссис Дэниэлс Лайонелу перед началом разговора. Тот, тоже шёпотом, ответил, что сам собирается кое-кого обидеть, правда, не уточнил кого.
Разговор состоялся в спальне Лайонела. Его виновник, или герой – как хотите, так и считайте, – удобно устроился на кровати. «Не поможет тебе твоя нога», – злобно сказал мистер Стромли, а Лайонел ответил ему, что дело не в ноге. Он просто предпочитает позу, в которой привык лежать последний год.
Окончательно возмутила мистера Стромли, да, кстати, и тётю Лиз, вазочка с шоколадом, которую он поставил рядом. «Моя любовь к тебе не знает границ, – прошептала тётя Лиз, – но ты сам нарушаешь границы вежливости и вряд ли можешь рассчитывать на снисхождение».
Итак, Лайонел полулежал на диване. В правой руке у него была тетрадь, на стуле, в пределах досягаемости левой руки, стояла вазочка с шоколадом.
– Ну, – сказал мистер Стромли, – мы ждём.
– Прежде всего, я считаю необходимым поблагодарить миссис Дэниэлс за доверие, – начал Лайонел. – Без её помощи я бы не смог проделать, скажем честно, долгую и нелёгкую работу, с результатами которой и намерен сейчас вас познакомить…
– Хватит корчить взрослого! – рявкнул дядя Генри.
– Мистер Стромли, я ещё не завершил преамбулу. Надеюсь, она не затянется. Итак, почти год назад я говорил с Джейн о том, что правительства зря тратятся на шпионаж, по крайней мере в мирное время: нужные сведения следует не покупать в министерствах враждебных государств, а получать из открытых источников – газет и бесед с людьми, вовсе не намеренными что-то продавать. Если бы я знал, как скоро мне предстоит проверить это предположение!
– Я ничего не понимаю, – сказала тётя Лиз.
– И я ничего не понял, – вздохнул Лайонел, – ничего не понял в тот день, когда ваш муж привёл мне нечаянное доказательство того, что был в Индии в конце 40-х годов, хотя прежде утверждал, что с определённого периода никогда не появлялся в колонии.
– Это больше чем наглость! – сказал мистер Стромли. – Не знаю, что удерживает меня…
– Простите, зато я знаю, – перебил его Лайонел, – вы хотите дослушать до конца. Уверяю вас, это интересно. Не препятствуйте мне сказать все, что я хочу, после чего делайте со мной, что хотите. Я продолжаю.
Дядя молчал, но показал взглядом, что хочет сделать с Лайонелом. Тот взглянул на часы и продолжил:
– Потом последовало событие, которое не открыло мне глаза, но, признаюсь, подвигло к дальнейшему исследованию. У события было имя – мистер Саутби.
* * *– Сэр, сегодня я встретил девчонку, и она меня узнала.
– Адский свинарник! Ты в этом уверен, Билли? – спросил Счастливчик.
– Уверен, сэр. У меня глаза на затылке никогда не закрыты. Сначала меня углядела, потом обогнала и рассмотрела, потом ещё и вопрос задала, как к госпиталю пройти, будто сама туда не ходит каждый день. Вот коза, могла бы извиниться за эту гадость с напитком!
Шутник Билли и дальше трепался о бессовестности и коварстве этого мира. Счастливчик пропускал трёп мимо ушей и мозговал. Потом оборвал трепача:
– Она в теме, вот почему про корабль не вспомнила. Знаешь, Билли, она могла сообразить и на «Пасифике», пока работала стюард-боем. Лакеи, они ходят тише, чем команчи с ножами. А я-то, дурень… да, тёрся чёртов юнга, помню такое.
– Может, сэр, она и вас здесь видела?
– Нет, – отверг такую неприятную возможность Счастливчик, – мои глаза на затылке глазастей твоих. Все равно, тянуть нечего. Пусть любой из твоих парней выйдет на дежурство, и, если до полуночи девчонка не вернётся домой, идём с визитом сегодня. Пусть ножи не забудут.
– Э, сэр, они, скорее, башку дома оставят…
* * *Впервые за сегодняшний день Джейн никуда не спешила. Она сошла с тропы и села на перевёрнутую корзину. Крим вытянулся рядом, высунув язык. Иногда он глядел на хозяйку, будто хотел спросить: «Что ещё мы сегодня придумаем?»
Уже стемнело так, что Джейн могла с уверенностью разглядеть только пса. Ночью в Крыму было тепло, как днём, травы, ещё не спалённые летним солнцем, пахли ярко, ощутимо. Но этот аромат то и дело заглушался волнами грязного лагерного запаха, доносимого ветерком. И уж совсем не было слышно цикад: все заглушала артиллерия. Уже второй день подряд бомбардировка была беспрерывной. Казалось, от грохота подрагивают даже первые звезды.
«Нет, это я волнуюсь и чуть-чуть дрожу», – подумала Джейн. Она отошла от тюрьмы на хорошее, не подозрительное расстояние. Саша не прошёл бы мимо, но теперь, случись мелкий переполох в тюрьме, она бы не расслышала.
«Опять вернулась к прежнему занятию: сижу и надеюсь».
Крим лизнул её в руку: не засиделись ли? «Извини, приятель, – сказала ему Джейн, – будем сидеть хоть до рассвета, а там решим, что делать».
И тотчас же до неё донёсся громкий и знакомый голос с раскатистым «р» – не то русским, не то шотландским:
– Сожалею, рребята, но вам оставаться в плену, пока наша корролева не договоррится с вашим царрем.
Несколько секунд тишины, и уже рядом послышались знакомые слова:
Хоть жизнь походная трудна,Порой за женщин пил до дна,Но не сравнится ни однаС тобой, красотка Джейн!
Джейн улыбнулась, встала с корзины. Крим недоверчиво рыкнул в темноту, но тут же, узнав знакомого, выскочил на тропинку.
Джейн вышла следом, увидела Сашу, улыбнулась, салютнула.
