— Хорошо.
Эйлин казалось, будто она слушает монолог умирающего. Откуда-то взялась неожиданная готовность выполнить все, что он скажет.
— У тебя хороший сын. И хороший муж. Битва никак не влияет на его чувства к тебе. В этой жизни ты помогла его душе.
— Спасибо, — сказала Эйлин. — Спасибо вам большое.
83
Однажды неспешным полднем в самом начале августа мистер Марку на ходу щелчком пальцев дал понять Коннеллу, что нужно спуститься за ним вниз. В кабинете Коннелл сел на потертый кожаный диванчик, а мистер Марку принялся орать по телефону на какого-то подрядчика. Коннелл смотрел, как в аквариуме среди кораллов гоняются друг за другом рыба-клоун и рыба-ангел, и тут на него снизошло кристально ясное понимание сути вещей. Настоящее озарение — из тех, что позднее кажутся совсем не такими уж глубокими. Подрядчик требовал разрешить его подчиненным работу по выходным, чтобы они быстрее закончили, а мистер Марку стоял насмерть. Швейцары и портье были уверены, что мистер Марку набивается на взятку, но, слушая его сейчас, Коннелл все больше склонялся к весьма неожиданной мысли, что корыстной подоплеки нет — просто мистер Марку в самом деле такой принципиальный.
Коннеллу вспомнилось, как он подслушивал, когда мама разговаривала по телефону. Стыдно, конечно, а что поделаешь, если она от него скрывает, что общается с той подозрительной теткой, приятельницей Бетани. На смену стыду пришла злость: похоже, маме здорово задурили голову.
Мистер Марку всех на свете знает, — наверное, он мог бы посоветовать пару крепких мужиков, чтобы припугнули эту дамочку. Лишь бы только она отстала от его мамы! Им даже говорить ничего особо не пришлось бы, только показаться возле ее двери.
Мистер Марку повесил трубку и, закурив сигарету, пристально уставился на Коннелла. Спокойно, без враждебности и оттого еще более устрашающе. Он всегда сразу приступал к сути дела, без предварительных шуточек и любезностей.
— Ты не бреешься — я даю тебе бритву и говорю, чтобы побрился, — начал мистер Марку. — Ты опаздываешь с обеда — я говорю, ничего страшного, молодой растущий организм. Ты слишком много болтаешь с жильцами — я говорю: хорошо, что он грамотно говорит по-английски. Но когда ты приходишь без шапки... Так, без шапки, и стоишь передо мной...
— Вы меня увольняете?
— Нет-нет, — сказал мистер Марку. — Я обещал твоему учителю, что присмотрю за тобой. Научу уму-разуму. Будешь опять работать в подвале.
84
Эйлин решила к вечерним групповым сеансам по вторникам и персональному по четвергам добавить еще звонок по телефону раз в неделю. Телефонный сеанс обходился немного дешевле — сто двадцать пять долларов в час.
Как-то во время очередного разговора Коннелл, сидя за кухонным столом, постоянно на нее косился. Эйлин смущалась, махала, чтобы он ушел, а он сидел как приклеенный. В конце концов Эйлин сказала Рашели, что перезвонит.
Как только она повесила трубку, Коннелл спросил:
— Что там такое?
— В каком смысле?
— Что у вас за дела с Бетани?
— Да ничего. А что?
— Я тут передачу видел про похожую лавочку. Обдерут как липку. Люди бездомными остаются потом.
— Посмотри вокруг, — сказала Эйлин. — Разве похоже, что мы бездомные?
В следующий раз, когда Бетани за ней заехала, началось что-то странное. В кухню явился Коннелл, а за ним Сергей. Потом оба направились в подвал. Эйлин крикнула, что уходит, — они не ответили. А когда Бетани завела мотор, дверь гаража поползла вверх и оттуда выехал Коннелл, причем рядом с ним на пассажирском месте сидел Сергей. Эйлин впервые видела их вдвоем в машине и всю дорогу ломала голову, куда это они собрались. Обычно ей нравилось ехать с Бетани, подпевая радио, а сейчас она все время тревожилась за Эда — как он там один? Хотя, когда она уходила, он уже спал.
Едва она уселась, как всегда, на полу, позвонили в дверь. Бетани открыла. На пороге стояли Коннелл с Сергеем. Коннелл шагнул внутрь.
Бетани загородила ему дорогу:
— Извините, молодой человек, вы куда?
Сергей без труда отодвинул ее в сторону одной рукой и тоже вошел.
— Коннелл, что ты здесь делаешь? — спросила Эйлин.
— Хотел посмотреть, куда ты все время ездишь.
— Ты за мной следил?
— Не знаю, что тут такое происходит, но мне это не нравится.
Эйлин почему-то стало приятно. Показалось на минуточку, что она не одинока.
— А отец где?
— Дома, в постели.
— Тебе надо вернуться поскорее.
— Это тебе надо вернуться.
В голосе Коннелла прорезалась неожиданная властность. Он как будто повзрослел лет на десять. Эйлин чуть было не послушалась.
Тут в комнату со своим обычным уверенным видом вошла Рашель и обняла ее за плечи.
— Это, наверное, ваш сын? Рада познакомиться! — сказала она обезоруживающе приветливо. — Я очень ждала этой встречи!
Рашель протянула руку, и Коннелл машинально ее пожал.
— Таким я вас себе и представляла! Решительным.
— Э-э... Спасибо. Мама, пойдем. Нам пора.
— Не представите своего друга? — спросила Рашель.
— Это Сергей, он заботится о моем муже, — сказала Эйлин.
Сергей стоял совершенно бесстрастный, скрестив руки на груди. Коннелл, должно быть, заранее с ним обсудил линию поведения. Эта мысль растрогала Эйлин.
— Мама, идем! — позвал Коннелл.
— Я понимаю, ты сейчас испытываешь противоречивые чувства, — сказала Рашель. — Гнев. Растерянность. Беспомощность. Знаю, сердце у тебя доброе. Я вообще много о тебе знаю. Больше, чем ты думаешь. Возможно, нам бы стоило как-нибудь с тобой поговорить.
— Нет уж, — сказал Коннелл. — Поберегите свое приворотное зелье.
— А вот хамить не надо! — Бетани шагнула к нему.
Сергей тут же загородил собой Коннелла и уставился на Бетани, точно большой пес на маленькую собачонку. В воздухе повисло напряжение.
— Давайте все успокоимся! — сказала Рашель. — Пожалуйста, присаживайтесь!
— Не собираюсь я присаживаться, — отрезал Коннелл. — Я за мамой пришел. Заберу ее, и все тут.
— Поэтому и друга с собой прихватил?
Коннелл молча кивнул.
— Тело можно поработить, но дух всегда стремится к свободе, — сказала Рашель. — Это его естественное состояние. Если твоей маме нужна свобода, она вернется. Дух никто не может заковать в цепи — ни ты, ни я. Мы здесь тем и занимаемся — учим дух разрывать цепи.
Коннелл оглянулся на Эйлин, словно просил его поддержать, но она застыла на месте — отчасти из любопытства. Посмотрим, как он теперь выкрутится, со своим неоконченным университетским образованием.
— Я в этих вещах не разбираюсь, — заявил Коннелл. — Вы, наверное, хороший человек. А я просто хочу забрать маму отсюда.
— Ты не имеешь права за нее решать! — огрызнулась Бетани. — Если она открыла для себя нечто недоступное твоему пониманию, не лезь не в свое дело!
Эйлин мгновенно ощетинилась:
— Бетани, полегче!
Рашель примирительно подняла руку:
— Ты — очень умный юноша. Попробуй задуматься: вдруг существует иная реальность, которую не воспринимают наши органы чувств? Быть может, мир не таков, каким мы его видим?
— Мама! — в отчаянии воскликнул Коннелл.
— А ты ее спросил, чего она хочет?
Бетани встала за плечом Эйлин, чуть надавила ей на спину, и Эйлин, сама себе удивляясь, послушно села на козетку.
— Всю жизнь мужчины диктовали, как ей себя вести, но уж собственному сыну она не позволит собой командовать!
Коннелл устало прислонился к стене. Сергей так и стоял, скрестив на груди руки. Наверное, со стороны казалось, что Эйлин поддалась гипнозу. Жаль, Коннелл не может разглядеть гранитную основу ее скептицизма. Эту скалу Рашель ни за что не разрушить, сколько ни старайся.
— Пойми, мальчик, — сказала Рашель, — твоя мама в хороших руках.
— Мам, пойдем, а?
— Коннелл, все нормально, — сказала Эйлин. — Ты не думай, мне здесь не делают ничего плохого.
— Сколько ты им денег уже отдала?
— Как характерно! — воскликнула Бетани. — Его только наследство заботит!
— Ты к нему несправедлива, — возразила Эйлин.
Рашель шагнула к Коннеллу:
— Как ты упрощаешь! Твоя мама открыла для себя вселенскую истину. Да, я беру скромное вознаграждение за помощь в постижении великих тайн. Всего лишь на организационные расходы, не больше.
— Вы пользуетесь тем, что у нее сейчас трудности. Не стыдно?
— Молодой человек, выбирайте выражения! — грозно проговорила Бетани.
— А вы оставьте мою маму в покое!
— Хулиган! — крикнула Бетани.
— А ты — психованная сектантка! Вы обе! — Он указал пальцем на Рашель и Бетани.
Эйлин понимала, что пора вмешаться, но не могла себя заставить произнести ни слова.
— Я терпела твое присутствие из доброго отношения к твоей матери, — сказала Рашель. — Хватит! Пожалуйста, уходи.
