Джей выпрямился и сдвинул на затылок свою простую шляпу.
— Я бы хотел навестить молодую женщину, — признался он. — Ты тоже можешь пойти и познакомиться с ней. Ее родители будут нам очень рады.
Традескант распрямился, держась рукой за больную спину.
— Молодую женщину? Что за молодая женщина?
— Ее зовут Джейн. Джейн Херт. Ее отец торгует тканями недалеко от доков. Пока тебя не было, пришел пакет для его светлости, и меня послали в Лондон забрать его. Мама просила меня купить пуговицы, и я зашел в лавку Хертов. Я расплачивался с Джейн, и мы перекинулись парой фраз.
Джон ждал, изо всех сил стараясь не улыбнуться. Было что-то удивительно милое в этом чопорном отчете об ухаживании.
— Затем на рынок повезли овечью шерсть, я тоже поехал и снова заглянул к Джейн.
— В июне? — уточнил Традескант, вспоминая, когда стригут овец.
— Да. А потом герцогине понадобилось доставить что-то из лондонского дома, я отправился на повозке с ее горничной и провел день с Хертами.
— Сколько раз ты был у них?
— Шесть, — благоговейно промолвил Джей.
— Она хорошенькая девушка?
— Она не девушка, она молодая леди. Ей двадцать три.
— Надеюсь, она бы меня простила! Светленькая, темненькая?
— Скорее темненькая. Точнее, у нее не золотые локоны, но и не совсем темные.
— Хорошенькая?
— Она не красится, не завивает волосы и не ходит полуголой, как женщины при дворе. Она скромная и…
— Она хорошенькая?
— Мне кажется, да.
— Если ты один так считаешь, то, наверное, она простушка, — поддразнил сына Джон.
— Она не простушка, — возразил Джей. — Она… она… выглядит естественно.
Джон оставил надежду вытянуть из своего сына что-нибудь более конкретное о внешности Джейн Херт.
— Она разделяет твои взгляды?
— Конечно. Ее отец проповедник.
— Бродячий проповедник?
— Нет, у него собственный молитвенный дом и прихожане. Он очень уважаемый человек.
— У тебя к ней серьезные намерения?
— Я хочу жениться на ней. — Джей взглянул на отца, словно прикидывая, можно ли ему довериться. — Хочу жениться как можно скорее. В последнее время я теряю душевный покой.
— Теряешь покой?
— Да. Иногда я замечаю, насколько тяжело мне думать о ней только как о духовном товарище и соратнике.
Традескант прикусил щеки изнутри, всеми силами подавляя улыбку.
— Тебе можно любить не только ее душу, но и тело.
— Это только если мы поженимся.
— А она хочет замуж?
Щеки Джея вспыхнули ярким кирпично-красным румянцем, и он склонился над розами.
— Наверное, хочет. Но я не мог спросить, пока тебя не было. Ведь нужно, чтобы ты встретился с ее отцом, обсудил ее приданое и все детали.
— Останемся в Лондоне на ночь, — решил Джон.
Любовные перипетии юного Джея, новичка в этом деле, казались такими неиспорченными и молодыми в сравнении с его собственными сложностями и болью.
— Пошли им весточку, что мы будем в Лондоне к обеду, возможно, они пригласят нас к столу.
— Конечно пригласят. Только, папа…
— Да?
— Они очень набожные люди, и они плохого мнения о короле. Будет лучше, если мы не станем говорить о короле, о дворе или об архиепископе.
— Или об Ирландии, или об огораживаниях, или об Иль-де-Ре, или о моем господине Бекингеме, или о милорде Стаффорде, или о деньгах на флот, или о суде по делам опеки, или о чем-нибудь еще, — нетерпеливо съязвил Традескант. — Я не дурак. Постараюсь не уронить тебя в глазах твоей зазнобы.
— Она мне не зазноба! — воскликнул Джей. — Она мне… она…
— Она тебе суженая, спутница жизни, — предположил Джон без намека на улыбку.
— Да, — с удовольствием согласился Джей. — Она суженая и спутница жизни.
Традескант представлял себе аскетическую лавку, неулыбчивого владельца и его дочь с молочно-бледным лицом. Он сильно удивился, когда увидел прилавок с богатым выбором товара и круглолицую полную женщину, сидевшую перед входом в лавку и зазывавшую покупателей.
— Я госпожа Херт, — представилась она. — Моя дочь в лавке. Муж навещает больного друга и вернется к обеду. Входите, господин Традескант.
Джейн Херт стояла на коленях за прилавком и наводила порядок на полках, и без того безукоризненных; при появлении гостей она выпрямилась. Джон поморгал, пока глаза приспособились к темному интерьеру лавки. Он сразу заметил, что сыну не удалось описать внешность Джейн. Ее лицо, умное, неординарное, демонстрирующее весьма сильный характер, никак нельзя было назвать либо просто хорошеньким, либо просто невзрачным. У Джейн был широкий гладкий лоб, каштановые волосы были убраны под простой чепчик. Ее серое платье до пола имело хороший покрой, а белый воротничок украшало кружево. Она взглянула на Джона; в ее взгляде ясно читались и развитый ум, и проблески юмора.
— Добрый день, господин Традескант, — поздоровалась Джейн. — Добро пожаловать в наш дом. Может, желаете подняться наверх и подождать? Отец скоро вернется.
— Я подожду здесь, если позволите, — ответил Джон.
Он окинул взглядом магазин: вокруг стояли небольшие комоды без каких-либо надписей или нумерации.
— Напоминает шкатулку с драгоценностями.
— Джон рассказывал мне, что у герцога Бекингема есть похожая комната, только он хранит там разные редкости, — сказал Джейн.
Традескант с изумлением понял, что она называет его сына не Джей, а Джон.
— Да, — кивнул он. — У моего господина есть очень красивые и любопытные вещи.
— Которые вы для него собираете и храните?
— Да.
— Наверное, вы видели много чудесного, — серьезно произнесла Джейн.
Джон улыбнулся девушке.
— И много подделок под чудеса. Глупые фальшивки, состряпанные для обмана излишне доверчивых простаков.
— Все сокровища — ловушки для простаков, — заметила она.
— Неужели? — удивился Традескант, которому не понравился ее благочестивый тон. — Хочу купить у вас кое-что для жены. У вас есть красивые ленты или кружева на воротник?
Джейн нагнулась под прилавок и выдвинула неглубокий плоский ящик. На прилавке она расстелила кусок черного бархата, который выгодно подчеркивал все достоинства кружева, и начала выкладывать один образец за другим. Ленты были распределены по цветам в дюжине маленьких ящиков. Джейн достала для гостя все ленты: от дешевых, грубых и тонких до длинных, глянцевитых и шелковистых.
— А это разве не пример ловушки для простаков? — спросил Традескант, наблюдая, как девушка сосредоточенно разглаживает ленты во всю длину и складывает их так, чтобы он мог полюбоваться их блеском.
