— Ну, ну. — Я успокаивающе гладила его спину, словно утешая маленького раскапризничавшегося ребенка.
— Мне нужно занять место моего отца, а все знают, что я не справлюсь с этим. — Пери поднял лицо и взглянул на меня красными от слез и спиртного глазами. — Мне нужно занять место Джорджа, а никто не любит меня так, как любили его.
— Я люблю тебя, — сказала я, едва понимая, что говорю.
Мое горе, тоска и одиночество той пустой жизни, которой мы все здесь жили, могли создать видимость любви между нами. Во всяком случае, нам с Пери следовало быть добрее друг к другу. Этот мужчина, страдавший, как маленький ребенок, нуждался в моей любви.
— Не горюй так, Пери, — тихо сказала я. — Я люблю тебя. Мы не станем здесь долго оставаться, поедем домой и будем жить поблизости от Вайдекра. Люди забудут Джорджа, забудут твоего отца. Мы будем вместе управлять поместьем, и все поймут, какой ты хороший человек. Даже твоя мама будет довольна, когда увидит, как хорошо ты можешь хозяйничать.
— Правда, она поймет это? — переспросил он, доверчивый, как дитя.
— Да, да, — успокаивала я. — Мы вместе станем учиться жить, и ты увидишь, как счастливы мы будем.
Он позволил мне уложить его на подушки и укрыть одеялом. Но все еще не отпускал моей руки.
— Не оставляй меня одного, — попросил он.
— Не оставлю, — не отнимая руки, пообещала я.
— Пожалуйста, не оставляй меня, — повторил он, его рука разжалась, и он тут же заснул.
Я вспомнила об одном друге отца, который захлебнулся в собственной блевотине, и перевернула Пери на бок. Затем на цыпочках вышла из спальни, спустилась по лестнице и вышла на крыльцо, у которого ждал меня Кей.
Грум подсадил меня в седло, и мы молча поскакали в парк. Я так глубоко задумалась, что даже не заметила пронесшуюся мимо нас телегу, которая напугала моего коня. Я думала о Пери. Он вызывал к себе громадную нежность и жалость, любовь и сочувствие. И только где-то в самой глубине моего черствого цыганского сердца какой-то голос шептал мне: «Он просто тряпка и дурак».
Когда я вернулась после прогулки, Пери еще спал. Мне встретилась горничная леди Кларенс, она несла ей утреннюю чашку горячего шоколада.
— Я отнесу это, — сказала я и забрала поднос.
Леди Кларенс уже проснулась и приветливо улыбнулась, увидев меня.
— Доброе утро, Сара! Как приятно видеть вас так рано! Но как сильно пахнет лошадью! Моя дорогая, подойдите, пожалуйста, к окну и немного проветрите платье.
— Извините, — сказала я, мгновенно смутившись. — Это после прогулки верхом.
— Конечно, конечно, — успокоила она меня. — Но оставим это. Я уверена, платье можно будет выстирать.
Я стояла уже красная до корней волос.
— Не смейтесь надо мной, леди Кларенс, — попросила я. — Или хотите сказать, что мне не следовало приходить?
— О нет, — улыбнулась она. — Я всегда рада вас видеть, даже пахнущую как грум. Позвоните и попросите горничную принести еще чашку шоколада и присаживайтесь. Что привело вас в такую рань?
Я подождала, пока горничная принесет чашку, нальет в нее шоколад, подаст леди Кларенс утреннюю почту и затем выйдет. Только после этого я глубоко вздохнула и начала.
— Я пришла из-за Пери.
Голубые глаза леди Кларенс были ясны и безмятежны, как майское утро.
— Он не пришел сегодня домой? — холодно спросила она. — Он пьян? Или до сих пор играет в карты?
— Нет! — воскликнула я. — Утром я встретила его у входной двери. Он сам добрался домой, но он был мертвецки пьян.
Она кивнула и жестом попросила продолжать.
— Он пьет все больше и больше, — сказала я. — Он очень несчастлив. Я считаю, что жизнь в Лондоне не подходит ему. Пери необходимо какое-то занятие. Ведь он бездельничает целый день. Лишь к вечеру, совершив со мной небольшую прогулку, он куда-то отправляется, чтобы вернуться домой в совершенно невменяемом состоянии.
— Но это же абсолютно нормально, — удивилась леди Кларенс. — Он ведет обычную жизнь молодого джентльмена. А что бы вы от него хотели, Сара? Чтобы он ходил за плугом? Ткал пряжу?
— Я не знаю, — пожала я плечами. — Но когда он жил в Хаверинг-холле, он пил меньше. Такая жизнь делает его больным. Он худеет и бледнеет с каждым днем, леди Кларенс. Я видела в своей жизни людей, которых погубило пьянство. С Пери может случиться то же самое.
Она, казалось, слегка встревожилась.
— Но вы успеете обзавестись наследником, я надеюсь? — сказала она.
Я в изумлении уставилась на нее. Неужели она не шутит? Нет, она говорила совершенно серьезно.
— Что? — переспросила я.
— Нельзя говорить «что», — немедленно указала леди Кларенс.
— Прошу прощения, я хотела сказать: «Повторите, будьте любезны».
Она кивнула.
— Если Пери умрет, не оставив наследника, то Хаверинг-холл перейдет к младшему брату моего покойного мужа, офицеру флота ее величества, и мне останется маленький Дауэр-хаус, который представляет собой не что иное, как руины. А вам, Сара, придется поискать себе другого мужа, чтобы он управлял вашим имением, как вы того хотите.
После небольшой паузы я осмелилась заметить:
— Вы говорите так, словно совсем не любите Пери.
Леди Кларенс опустила глаза на вышитое покрывало на ее кровати.
— Едва ли это имеет какое-либо значение, — холодно сказала она.
— Но он ваш сын? — воскликнула я.
Она улыбнулась одними губами.
— Это также не имеет никакого значения, — продолжала она. — Когда Пери достигнет совершеннолетия, он будет распоряжаться моим состоянием. Конечно, я хотела бы, чтоб он не растратил его попусту, также я хотела бы, чтоб он был счастлив в браке. Разумеется, я не люблю его. Он — слабое, эгоистичное дитя, к тому же всего через несколько лет он будет моим хозяином. Да, я не люблю его.
— Он сказал мне, что вы любили Джорджа, — тихо проговорила я. — Он понял, что вы никогда не полюбите его так, как любили старшего сына.
Леди Кларенс пожала своими прекрасными белыми плечами, потом бросила взгляд на мое расстроенное лицо и улыбнулась.
— Мы с вами в чем-то похожи, Сара. Мы обе пришли к богатству совсем из другой жизни. И мы обе холодные женщины. Я думаю, ни одна из нас не позволила бы себе роскошь влюбиться в мужчину. Я хорошо отношусь ко всем моим детям. Я вижу их недостатки, но я люблю их. Я хорошо отношусь к вам. Я уважала и чтила моего мужа. Но я никогда не забывала, что я живу в мире, где женщин продают и покупают. Когда лорд Хаверинг умер — а я сознательно выбрала немолодого человека себе в супруги, — я поклялась, что никогда больше не выйду замуж. Я хочу быть свободна. И не зависеть от всякого рода хозяев.
