– Для меня очень лестно узнать, что вы слышали о семье Варнего, – чуть кивнув, ответил шинжунец. Он сделал паузу и затем быстро сказал: – Я бы хотел узнать кем вам приходится этот ребенок. Определенно вы не ее отец.
Легкая улыбка словно застыла на лице Мастона Лурга, превратившись в пугающую маску. Его зеленые глаза буквально впились в молодого мужчину. «Решил взять быка за рога и не терять время даром, да?», подумал он. Тень беспокойства промелькнула в душе судьи. Он понимал, что Элен для этого негодяя словно мешок золота, но неужели статус далеко не младшего представителя Судебной палаты ничуть не останавливает шинжунца? «Хотя с другой стороны деньги решают всё, причем тут статус, если она не моя дочь, то может быть и договоримся. А хотя некоторые и дочерей своих продают. Предложишь мне хорошую цену, поторгуемся. Что с того что я судья? Разве я не человек?» Мастон Лург испытывал тошнотворное омерзение, как тогда, когда он продавал подобному же смазливому подонку свою жену. Он посмотрел на Элен, которая кажется совсем не понимала что происходит и выглядела немного растерянной. Но он как будто услышал ее обычный насмешливый язвительный голосок: «Что за двойные стандарты, господин судья. Чем вы лучше этого шинжунца? Разве вы сами не занимаетесь точно тем же что и он. Как вы смеете лицемерить и испытывать к нему презрение? Вы такой же как он только хуже в сто раз».
Судья посмотрел на Далива Варнего и сказал все с той же легкой улыбкой:
– Да, вы правы, я определенно не ее отец. Но тем не менее эта девочка очень дорога мне и мне признаться непонятен тот интерес, который вы проявляете к ней.
Шинжунец отпрянул как от удара.
Элен посмотрела с удивлением на судью и тут, как ей показалось, она поняла что происходит. Она поглядела на огромные, замершие на дороге фургоны, с проступающими ребрами решеток и душа ее замерла от ужаса этого осознания.
Девочка инстинктивно сделала шаг назад. Она обернулась через правое плечо и посмотрела на Галкута. У того на лице застыло выражение какой-то мрачной решимости, словно он готовился вступить в бой, где у него не было шансов победить, но отступать он тем не менее не собирался. Она вспомнила неприязнь, которую заметила раньше на лице судьи. «Они не продадут меня», испуганно подумала она. Конечно с другой стороны это было просто смешно полагаться на судью и его слугу, ведь Мастон Лург вез ее в Акануран именно для того чтобы продать ее. Но сейчас девочке было не до смеха. Теперь этот красивый мужчина на красивом коне и эти фургоны вселяли в нее ужас.
Холодея от страха, девочка прекрасно понимала: в данный момент ей абсолютно все-равно что это, старая ли мудрость о том что известное зло лучше неизвестного, стокгольмский синдром или просто способность детей привязываться к кому-угодно кто рядом с ними, но сейчас она хотела только одного, остаться вместе с судьей и его садистом-кучером. Она попыталась взять себя в руки, попыталась вызвать в себе презрение к одной только мысли о том что она может испытывать какую-либо привязанность к Мастону Лургу, но это слабо помогало. Она была слишком напугана. И совсем ни к месту, в следующий момент ей припомнилось, что судья продал работорговцам свою жену.
Далив Варнего спокойно улыбнулся и наклонился немного вперед, оперевшись локтем о луку своего роскошного седла.
– Может быть вы хотели бы выразить в денежном эквиваленте, то насколько вам дорога эта девочка? – Дружелюбно предложил он.
Мастон Лург усмехнулся. Маски были сброшены. У него промелькнула мысль не решится ли нахальный молодчик попытаться забрать ребенка силой и в следующий миг он вдруг осознал, что шинжунец ничего не знает о том что перед ним судья. Он наградил себя «болваном» и сложив руки на груди, так чтобы был виден перстень на указательным пальце, громко сказал:
– Галкут, принеси мою одежду, что-то посвежело. И карету закрой. Я думаю она уже достаточно проветрилась.
На лице Далива Варнего отразилось непонимание.
Слуга судьи сходил за одеждой лежавшей внутри кареты и забрав ее, громко хлопнул дверцей. Шинжунец посмотрел в сторону Галкута и ему сразу же бросилась в глаза яркая, красно-золотая эмблема на черной лакированной поверхности кареты. Он медленно сел прямо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мастон Лург одел свой форменный красно-золотой камзол с высоким воротником и стал неторопливо застегивать многочисленные позолоченные пуговицы.
– Я думаю, молодой человек, вы неправильно поняли меня, – холодно произнес судья. – Ни о каком денежном эквиваленте здесь не может быть и речи. И я был бы вам признателен, если бы вы продолжили свой путь, позволив нам приступить к нашей трапезе.
Далив Варнего внимательно наблюдал за облачением судьи. Он терпеливо дождался окончания этого процесса и скользнул взглядом по нашивкам на чернильно-черной ткани накидки-плаща. Далив Варнего усмехнулся.
– Да, действительно, боюсь произошло некоторое недопонимание между нами, господин инрэ, – сказал он. – Не смею вас больше задерживать и всего вам доброго.
Судья, пренебрегая правилами вежливости, промолчал в ответ.
Через несколько минут всадники и фургоны исчезли из поля зрения оставшихся на опушке людей. Галкут вернулся к лошадям. Судья уселся на раскладной стульчик и налил себе из бутылки вина. Подняв бокал, он сделал глоток и пробормотал:
– Вот гаденыш, такое утро испортил.
Элен, не глядя на судью, приблизилась к столу и опустилась на стул. Она постепенно отходила от пережитого страха и сейчас уже ей было неприятно вспоминать, что она только что относилась к этому человеку как к возможному заступнику.
– Для тебя морс, – сказал Мастон Лург, наливая в стакан темно-красную жидкость из большой деревянной фляги.
Не сказав ни слова, Элен принялась за еду. Она действительно чувствовала голод и с удовольствием утоляла его просоленным и прокопченным мясом, сыром, солеными овощами и хлебными лепешками. Запивая все это морсом, она окончательно успокоилась. Поставив полупустой стакан на стол, она посмотрела на судью и с усмешкой спросила:
– Ваши коллеги?
Судья задумчиво поглядел на девочку и ничего не сказав, продолжил завтрак.
– Мне показалось, что вы несколько неприязненно отнеслись к этому Даливу Варнего, – настойчиво продолжила Элен. – Это немного странно, неправда ли?
Мастон Лург допил вино, поставил бокал на стол и промокнул губы салфеткой.
– Элен, честное слово, твои подковырки нисколько меня не трогают, так что не трать понапрасну сил.
Насмешливое выражение оставило лицо девочки и она тихо произнесла:
– Я просто хочу поговорить. Скажите мне кто это был.
Мастон Лург внимательно посмотрел на свою юную собеседницу.
– Я думаю ты уже и сама догадалась, не так ли?
– Торговцы людьми?
– Да, работорговцы из Шинжуна. Самые отвратительные люди на всей Шатгалле.
– Я думаю вы вполне отдаете себе отчет, что недалеко ушли от них, – серьезно произнесла девочка.
Судья усмехнулся.
– Ты об этом хотела поговорить?
– Нет. Но я просто хотела чтоб вы знали, мое мнение о вас ничуть не изменилось из-за того, что вы не отдали меня им. – Тут ей пришла в голову мысль, до которой она не додумалась тогда, когда она убеждала себя что судья не отдаст ее этим работорговцам. – Я же понимаю, что вы не сделали этого только потому, что уверены что от вашего герцога вы получите гораздо больше. И деньги, и должность, и что вы там еще хотите.
Судья не спешил отвечать. Языком он провел по верхним и нижним зубам, захватывая остатки пищи.
– Я не отдал бы тебя в любом случае, – сказал он наконец.
– Вы лжете.
– Ты это видишь?
– Нет. Вы говорите о вероятности и сами не уверены насколько высока эта вероятность. Но для вас деньги это всё. И не будь этого герцога, я не сомневаюсь что вы бы отдали меня шинжунцам, назови они хорошую цену. А кстати, сколько я стою?
Мастон Лург вздохнул. У него вдруг возникла нелепая мысль, что этот маленький человек ему нравится и, если бы у него была дочь, он хотел бы чтобы она хоть в чем-то походила на Элен. Бред какой-то, решил судья.
