Рэмон Ррай, тоже увидел человека, который столько раз снился ему во сне. Наверно, молодой аррант и сейчас представлял окружающую реальность как вид какого-то изощренного кошмара, потому что закрыл лицо руками и опустился на траву.
— Приветствую вас, — сказал Гендаль Эрккин, любезно глядя на Класуса, — вы, правда, не совсем вовремя… А как это вы попали сюда с Марса?
Все это было сказано таким тоном, словно речь шла о вчерашнем чаепитии с плюшками.
Класус ответил, не глядя на гвелля:
— А откуда тебе известно, что я был на Марсе? Мы знакомы? Я могу, конечно, поднять архивы памяти. Но едва ли в этом сейчас есть смысл.
— Вот это точно, — кивнул Эрккин, пытаясь угадать, в каком ключе ему лучше себя вести с этим выходцем из космических бездн. — Я тоже иной раз предпочитаю забыть о прошлом. Например, был у нас такой забойщик по имени Гверрах. Ужасный скряга, мы все у него одалживались. И в один прекрасный момент его стукнуло по башке куском породы, так у него начисто вылетело из памяти, что ему должны на сумму около полусотни бикеев, а то и того больше…
Финал этой познавательной истории он досказывал скорее самому себе, потому что Рэмон Класус, не дослушав, направился к промерзшей глыбе, возле которой стоял профессор Табачников.
— Что вы тут делаете? — резко спросил Класус. — Ваше имя?
— М-меня зовут Олег Павлович… Табачников, я провожу археологические раскопки. Тут происходят экстраординарные веши, которые я объясняю присутствием даггона. Даггон, уважаемый, это…
— Мне известно, что такое даггон, — оборвал его Класус. — Это я изгнал его из трясины. Я нанес ему сильный удар, но он вовремя покинул это место. Где он теперь, я не знаю, но его нужно уничтожить… Вы — Табачников? — словно вдруг что-то припомнив, уточнил он. — Очень хорошо. Я ожидал вас тут встретить. Я не буду представляться, все равно нет никакого смысла. Мне кажется, что вы угадываете, кто я.
Табачников закусил нижнюю губу, отвернулся и снова тронул пальцами глыбу, от которой исходили волны нечеловеческого холода. Класус ждал.
— Мне кажется, — наконец ответил Олег Павлович, — вы из тех, кого называют асахи. Только такие существа могут противостоять даггонам.
— Вы правы. Только что-то подсказывает, что я стал асахи преждевременно. И разгадка таится где-то здесь.
Услышав его последние слова, Рэмон Ррай решительно встал с травы и, подойдя к Класусу, протянул ему идентификационный знак Высшего Надзора. Ему удалось выговорить без запинки, на одном дыхании:
— Возьмите, это ваше. Я не хотел, я правда — не хотел. Я тогда подумал, что вы хотите меня убить.
Взгляд Класуса остановился на лице Рэмона, и тот перестал дышать. По сути, перед ним стоял его прежний попутчик, только вытекший от удара глаз был сейчас цел, а на лбу, проломленном в свое время до самого мозга, остался лишь маленький шрам, едва заметный… В облике настоящего бретт-эмиссара Высшего Надзора не было ничего угрожающего, однако же присутствовала аура такой силы, что перед нею меркла любая, даже самая явная, угроза. Эта сила не была яркой, не выставлялась напоказ, но… одна старинная аррантская мудрость гласит, что оставшийся в ножнах клинок опаснее трех уже обнаженных. Мало ли что затаилось там, в ножнах?..
На бесстрастном лице Класуса сломалась четкая линия губ. Он быстро взял идентификационный знак из рук своего тезки и, прищурив один глаз, активировал прибор. Ему хватило одной минуты, при этом он не обращал внимания ни на кого (совсем не как Рэмон Ррай, опасавшийся утечки информации — некоторое время назад). Сектанты продолжали вяло шевелиться на траве, с тусклыми рыбьими мордами и мутными взглядами; не намного лучше выглядели ассистенты экс-профессора. И только Аня, Гендаль Эрккин и Табачников с Рэмо-ном Рраем казались относительно вменяемыми во время этой немой сцены, в продолжение которой бретт-эмиссар Класус просматривал памятные ячеи своего прибора.
— Ну что же, многое ясно, а до остального мне нет дела, — наконец выговорил он и снова остановил взгляд на сыне ллерда Вейтарволда, — хотя, конечно, до тебя мне дело есть…
«Ну вот, — тоскливо подумал Рэмон Ррай, — это самое… началось».
— Странно, что я тебя вообще здесь встретил, — продолжал Класус, — потому что, насколько я мог проанализировать ситуацию, тебя не должно быть ни здесь, ни поблизости. Впрочем, я рад. Рад, что ты, и вот ты, — повернулся он к бывшему профессору Табачникову, — и даже ты — все здесь. Вы мне поможете.
Последним названным был как раз Гендаль Эрккин.
Все сказанное было настолько далеко от того, что ожидал услышать Рэмон Ррай, что он не смог удержаться от удивленного возгласа, в котором смешались недоверие пополам с облегчением. Класус же продолжал:
— А вот женщина здесь лишняя. (У Ани дрогнули губы.) Не потому, что я хочу ее прогнать. Просто у каждой женщины другая миссия, и не ее дело ходить под смертью, что глядит на нас во-он оттуда, — резко договорил он и, вскинув руку, показал на стоявшие неподалеку, на подъеме холма, два автомобиля. Те самые, на которых приехали Груздь и его люди. — Нам нужно занять более безопасные позиции. Я чувствую, что от тех, кто стоит там, исходит осознанная угроза. Они намереваются нас убить, хотя и не знают, с кем и с чем столкнулись. Насколько я могу судить, ты применял ММР? — повернулся он к Эрккину. — Глупо тратить ММР на даггона. Все равно толку не будет… Прибереги оружие для тех, кто у храма. Скоро они придут сюда. Они с Зиймалля и, уж конечно, куда менее опасны, чем даггон, который убил нескольких ваших и мог взять еще одного. Вот тебя! — кивнул он на Ррая, и какое-то подобие улыбки (искривило его четко очерченный рот: — Ты ему чем-то приглянулся. Не только тем, что аррант. Но — времени нет. Вы все — уходите отсюда! — крикнул Класус сектантам, двум ассистентам Табачникова и Ане. На последней он задержался взглядом особо. — Мне не нужны невинные жертвы! Если погибнет кто-то из нас, оставшихся, это будет справедливо, вы же не вмешивайтесь!..
И «балахонных» братьев, и помощников Олега Павловича по раскопкам как ветром сдуло. Аня уходила последней. Она скрылась за деревьями, за которыми находилась Белая роща, но все время оглядывалась, медлила. Ей было тоскливо и жутко, и она понимала, что для Рэмона Ррая и товарищей это не конец кошмара, но что-то все время сжимало ей грудь, не давая наполнить легкие до отказа и бежать, бежать прочь, чтобы упасть где-нибудь под развесистым вязом в километре отсюда. Не меньше!..
Она спряталась за кривой березой, ствол которой был переломлен бурей и неправильно сросся, и стала наблюдать.
— С ума они посходили, что ли?.. — выговорил Олег Павлович, глядя на то, как на склоне холма одна за другой появляются темные фигуры. — Сначала эти сектанты, потом… брр, мерзость!.. даггон, теперь вот — эти… Им-то что надо? Один, два, три… пять, шесть…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
