– Никогда! – сказал он и в ярости вышел из комнаты.
Кэтрин устало вздохнула: он даже не спросил, кто родился – мальчик или девочка.
Венчание Виргинии состоялось в церкви Святой Троицы в Бостоне прекрасным весенним утром в конце марта следующего года. Уильяму очень понравился Дэвил Телфорд, молодой юрист, с которым Виргиния собралась провести всю оставшуюся жизнь.
Она хотела, чтобы шафером был Ричард, и Кэтрин умоляла Уильяма пригласить сына на свадьбу, но тот упорно отказывался. Он бы и хотел согласиться, но знал, что Ричард ни за что не приедет без девчонки Росновской. В день свадьбы Ричард прислал сестре подарок и телеграмму. Уильям так и не разрешил зачитать телеграмму за праздничным столом.
КНИГА ШЕСТАЯ
36
Авель в одиночестве сидел за столом в своём кабинете на сорок втором этаже нью-йоркского «Барона» и ждал представителя избирательного фонда Кеннеди, который опаздывал уже на двадцать минут. Он нетерпеливо барабанил пальцами по столу, когда вошла секретарша.
– К вам мистер Винсент Хоган, сэр.
Авель вскочил на ноги.
– Заходите, мистер Хоган, – сказал он, похлопывая приятного на вид молодого человека по спине. – Как дела?
– Прекрасно, мистер Росновский. Извините, я опоздал, – произнёс посетитель с явно бостонским выговором.
– А я и не заметил. Хотите выпить, мистер Хоган?
– Нет, спасибо, мистер Росновский. Я стараюсь не пить, когда нужно встретиться за день с таким количеством людей.
– Вы совершенно правы. Но, надеюсь, вы не будете возражать, если я налью себе? Я не планирую большого количества встреч на сегодня.
Хоган рассмеялся, как человек, который знал, что его дело – выслушивать чужие шутки. Авель налил себе виски.
– Ну, и чем же я могу быть вам полезен, мистер Хоган?
– Видите ли, мистер Росновский, мы лелеем надежду, что партия опять может рассчитывать на ваше содействие.
– Мистер Хоган, как вы знаете, я всегда был демократом. Я поддерживал Франклина Рузвельта, Гарри Трумэна и Эдлая Стивенсона, хотя и не понимал половину из того, что говорил Эдлай.
Оба натянуто рассмеялись.
– Я также помогал моему старому другу Дику Дейли в Чикаго и поддержал Эдда Маски – сына польского иммигранта, когда он баллотировался в губернаторы Мэна ещё в 1954 году.
– Никто не спорит – вы были верным сторонником партии в прошлом, мистер Росновский, – сказал Винсент Хоган тоном, который показывал, что время светской болтовни прошло. – Мы также знаем, что демократы – и не в последнюю очередь конгрессмен Генри Осборн – оказывали вам в ответ дополнительные услуги. Не думаю, что мне следует вдаваться в подробности того малоприятного инцидента.
– Ну, это уже дела давно минувших дней.
– Согласен, – сказал Хоган. – И хотя большинство мультимиллионеров, сколотивших своё состояние самостоятельно, не хотели бы, чтобы к их жизни присматривались слишком тщательно, вы, уверен, понимаете, что мы должны быть особенно осторожны. Кандидат не может идти на риск, когда выборы практически на носу. Никсону на этом этапе президентской гонки очень бы понравился скандал.
– Мы прекрасно понимаем друг друга, мистер Хоган. Ну а теперь к делу. Как вы думаете, вклад какого размера я должен сделать в избирательную кампанию?
– Нам нужен каждый цент, который мы можем получить. – Хоган выговаривал слова отчётливо и неторопливо. – Никсон обеспечил себе поддержку по всей стране, и будет непросто провести в Белый дом нашего человека.
– Что же, я поддержу Кеннеди, если он поддержит меня. Вот и всё.
– Он будет рад поддержать вас, мистер Росновский. Мы все понимаем, что вы – оплот польского землячества, а сенатор Кеннеди знает о занятой вами смелой позиции относительно ваших соотечественников, которые всё ещё томятся в лагерях за «железным занавесом», – я уже не говорю о вашем доблестном участии в войне. Меня уполномочили сообщить вам, что кандидат уже согласился открыть ваш новый отель в Лос-Анджелесе во время своей поездки по стране в рамках президентской кампании.
– О, это хорошая новость!
– Кандидат также прекрасно знает о вашем желании, чтобы Польше был предоставлен статус наиболее благоприятствуемой нации.
– А разве мы не заслужили этого после того, что сделали во время войны? – Авель немного помолчал. – Ну а как насчёт остального?
– Сенатор Кеннеди обсуждает сейчас польско-американские отношения, и мы пока не встречали с его стороны возражений. Но он, естественно, не может окончательно сформулировать мнение, пока не станет президентом.
– Естественно. А двести пятьдесят тысяч долларов помогут ему принять решение? – спросил Авель.
Винсент Хоган ничего не ответил.
– Тогда пусть это будут двести пятьдесят тысяч долларов, – сказал Авель. – Деньги поступят на счёт фонда вашей избирательной кампании до конца недели. Даю слово.
Дело было сделано. Авель поднялся.
– Пожалуйста, передайте сенатору Кеннеди мои наилучшие пожелания и скажите ещё, что я очень надеюсь, что он будет следующим президентом США. Я всегда с презрением относился к Ричарду Никсону после его подлой кампании против Хелен Гааган Дуглас, к тому же у меня есть личные причины желать, чтобы Генри Кэббот Лодж не занял кресло вице-президента.
– Буду рад передать ваши слова, – сказал мистер Хоган, – и благодарю вас за непрекращающуюся поддержку Демократической партии и, в частности, её кандидата.
Бостонец протянул руку, и Авель пожал её.
– Не теряйте контакт со мной, мистер Хоган. Когда я даю такие деньги, то предполагаю отдачу от инвестиций.
– Я прекрасно это понимаю, – ответил Винсент Хоган.
Авель проводил гостя до лифта и, улыбаясь, вернулся в кабинет. Вновь появилась секретарь.
– Попросите зайти мистера Новака, – сказал Авель.
Через несколько минут в кабинет вошёл Джордж.
– Кажется, я справился с проблемой, Джордж.
– Поздравляю, Авель, я рад. Если Кеннеди станет следующим президентом, то твоя самая большая мечта осуществится. Как бы тобой гордилась Флорентина!
Авель улыбнулся, услышав имя дочери.
– Ты знаешь, что задумала эта юная бестия? Читал «Лос-Анджелес Таймс» на прошлой неделе, Джордж?
Джордж помотал головой, и Авель передал ему экземпляр газеты. Одна заметка была обведена красными чернилами. Джордж прочитал её вслух:
– «Флорентина Каин свой третий магазин открывает в Лос-Анджелесе. Она уже открыла два в Сан-Франциско и собирается до конца года открыть ещё один – в Сан-Диего. Магазины "Флорентина" становятся для Калифорнии тем же, чем для Парижа – магазины "Баленсиага"».
Джордж засмеялся и отложил газету.
– Заметку, скорее всего, написала она сама, – сказал Авель. – Не могу дождаться, когда она откроет магазин в Нью-Йорке. Могу поспорить: это случится лет через пять, максимум – через десять. На что спорим, Джордж?
– Если помнишь, я не стал спорить и в первый раз, а то проиграл бы тебе десять долларов.
Авель поднял глаза и произнёс гораздо тише:
– Тебе не кажется, что она придёт посмотреть, как сенатор Кеннеди открывает «Барон» в Лос-Анджелесе, Джордж? Как ты думаешь, она сможет?
– Нет, если и младший Каин не получит приглашения.
– Никогда! Этот мальчишка Каин – ничтожество. Я всё прочитал в твоём последнем отчёте, Джордж. Он ушёл из «Бэнк оф Америка», чтобы работать с Флорентиной, – даже не смог удержаться на хорошем месте, а теперь хочет спрятаться в тени её успеха.
– Ты что-то читаешь через строчку, Авель. Ты прекрасно знаешь, что всё не так. Я же ясно изложил все обстоятельства. Он отвечает теперь за финансы, а Флорентина управляет магазинами, и это идеальное партнёрство. Не забывай, что один крупный банк предлагал Каину хорошую должность, но Флорентина упросила его помочь ей: она больше не могла заниматься финансами самостоятельно. Авель, тебе придётся смириться с фактом, что их брак удачен. Я знаю, тебе это трудно переварить, но почему бы тебе не перестать петушиться и не познакомиться с её мужем?
– Ты – мой самый близкий друг, Джордж. Никто на свете не посмел бы говорить со мной так. И никто лучше тебя не знает, почему я не могу пойти на уступки, до тех пор, пока этот ублюдок Каин не покажет свою готовность встретиться со мной. Я не стану больше ползать перед ним на коленях, покуда он жив и следит за мной!
– А если первым умрёшь ты, Авель?
– Значит, я проиграю, и всё останется Флорентине.
– Но ты же говорил, что она ничего не получит, и собирался переписать завещание в пользу своего внука.
– А я не смог, Джордж. Когда пришло время подписывать документы, я просто не смог. Чёрт возьми, ему, в конце концов, и так достанутся оба наших состояния!
Авель достал из кармана бумажник, вынул оттуда несколько старых фотографий Флорентины, нашёл среди них одну свежую – со своим внуком – и протянул её Джорджу.
