Маршак Самуил
Запись Беседы С Я Маршака с Ст Рассадиным
Запись Беседы С.Я.Маршака с Ст.Рассадиным: Писать все так же трудно...
- Самуил Яковлевич, я не интервьюер, и у меня, конечно, нет готовых вопросов, подразумевающих Ваши "да" и "нет". Просто редакция "Вопросов литературы" просит Вас рассказать, что Вы думаете о поэтическом мастерстве.
- Руководители литературных кружков обычно считают формальными достоинствами стиха музыкальность, образность и прочие легко измеримые свойства. Они подсчитывают количество метафор, сравнений, образов, оценивают богатство рифмы и таким способом очень легко решают, какие стихи лучше, какие - хуже.
Это соблазнительно легкий подход к поэзии, но надежен ли он? Ведь при таких критериях Бальмонт наверняка окажется "поэтичнее" Пушкина, а Северянин, уж конечно, победит Лермонтова.
Нельзя возразить против верленовского требования ("Музыка - прежде всего!") {1}, но сама музыка бывает разная. Когда она заключается во внешнем богатстве аллитераций и созвучий - это музыка, вылезшая на поверхность. Так вылезают на поверхность образы в имажинизме - это засахаренное варенье, это продукты распада, разложения поэзии, это элементы декаданса.
У меня сейчас выходит книга лирических эпиграмм {2}, и в ней будет такое четверостишие - кстати, я его только что написал:
Не может жить без музыки Парнас,
Но музыка в твоем стихотворенье
Так вылезла наружу, напоказ,
Как сахар в разложившемся варенье.
Только те аллитерации радуют и поражают нас, которые как бы приоткрывают перед нами основной путь порта - и они всегда невольные, неподстроенные, незапрограммированные. В пушкинском стихотворении ((Вновь я посетил" - в одном из самых зрелых и совершенных его произведений - больше чем в восьмидесяти процентах строк (я подсчитал) вы услышите звук "п" и ударную гласную "о". Разумеется, нет никаких сомнений в том, что Пушкин не занимался специальным подбором слов на "п" и на "о"; смешно даже представить его за таким занятием. Но это не случайность: вникая в эти аллитерации, думаешь, что "п" пришло в эти стихи как тихий звук - все стихотворение очень тихое, что сочетание "п" и "о" из слова "покой". Ведь покоем пронизано все это стихотворение.
В стихах "Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем", начиная со строк "О, как милее ты, смиренница моя!" и до конца (то есть как раз в той части, где речь идет уже не о "вакханке молодой", а о любимой женщине), звучат десять "м" и больше десяти "л" - всего только в восьми строчках. Мне кажется (и я уже писал об этом), что звуки эти идут от слова "милый" - от слова, которое Пушкин так любил.
Эти "м" и "л" - музыкальная тема стихотворения. У настоящего поэта всегда рядом - и вместе - со смысловой темой есть и музыкальная. Когда мы следим за пушкинскими аллитерациями, мы словно идем по следу его пера, словно находим какие-то музыкальные подтверждения его чувства и мысли, подтверждения их истинности.
А щегольские, пустозвонные, именно подстроенные аллитерации в стихах эпигонов и эклектиков говорят как раз об обратном - о подстроенности самого чувства, о пустозвонстве самой мысли стихотворца.
Это уже не творчество, не мастерство. Это только некоторое умение "делать стих".
- Эти наблюдения подтверждаются и Вашей поэтической практикой?
- Да, иной раз я замечаю аллитерации в собственных стихах много времени спустя после того, как напишу стихотворение.
Например, когда я переводил 146-й сонет Шекспира о душе, в перевод проникло множество "д" - вероятно, связанных с самим словом "душа". Вот смотрите:
Моя _д_уша, я_д_ро земли греховной,
Мятежным силам от_д_аваясь в плен,
Ты изнываешь от нуж_д_ы _д_уховной
И тратишься на роспись внешних стен.
Не_д_олгий гость, зачем такие сре_д_ства
Расхо_д_уешь на свой наемный _д_ом,
Чтобы слепым червям отдать в насле_д_ство
Имущество, _д_обытое тру_д_ом?..
И так далее.
- Неужели Вы не заметили этих "д" сразу?
- Нет, может быть, только через год.
То же самое было, когда я переводил 116-й совет:
_Ме_шать соединенью двух сердец
Я не на_ме_рен. Может ли из_ме_на
Любви без_ме_рной положить конец?
Любовь не знает убыли и тлена.
Слышите, здесь уже повторяются два звука, "ме". И дальше:
...Не _ме_ркнущий во мраке и тумане...
Определяет _ме_сто в океане...
У вре_ме_ни, стирающего розы
На пла_ме_нных устах и на щеках...
Все это, конечно, получилось невольно, но теперь мне кажется, что этот тон стихам задало слово "измена", о которой и идет в сонете речь.
Повторяю: это все только догадки. Да и кто скажет вам точно, как рождается музыка стиха? Этого не исчислишь. Это все равно, что (как говорил Шелли) угадывать секрет запаха фиалки, бросая ее в тигель... {3}
Я мог бы привести еще много примеров. В моей детской книжке "Цирк" то и дело слышатся звуки "ц", "р", "рд". "Веселые сцены, дешевые цены, полные сборы, огромный успех"; "выход борца Ивана Огурца" - и тому подобное. Опять-таки, наверное, само слово "цирк" вошло в музыкальную тему стихов. Но я этого не программировал.
И уже написав стихотворение "Грянул гром нежданно, наобум", я сообразил, что слово, "наобум", завершающее строку, как бы подтверждает своим звучанием простое сообщение о том, что грянул гром. Оно даже подражает удару грома: "нао-бум-м!"
...То, что я говорил об аллитерациях, относится и к рифме. И здесь нет ничего хуже нарочитости.
Однажды я писал в статье "О хороших и плохих рифмах", о том, что не может быть абсолютной оценки рифмы вне ее значения для данной строчки. Теперь я хочу кое-что добавить к тому разговору.
Конечно, богатая рифма лучше бедной, новая и оригинальная лучше затрепанной, рифма, охватывающая несколько слогов, лучше "мелочишки суффиксов и флексий в пустующей кассе склонений и спряжений" {4}. Но оценки эти - вне строки, вне стиха - очень относительны. Какой полководец будет вешать солдатам медали перед боем?
У того плечи косая сажень - ему медаль. У того грудь широка - ему тоже медаль. А этот ростом не вышел - ему ничего. Конечно, и широкие плечи, и богатырская грудь - все это отлично, но еще не заслуживает награды. Кто из этих солдат настоящий воин, об этом мы узнаем только в бою. И может быть, самый неприметный из них окажется самым ловким и храбрым.
Рифма тоже; познается в общем строю, в деле.
Нередко бывает, что самая бедная глагольная рифма оказывается сильнее (потому что нужнее) богатой и причудливой:
Так весь день она рыдала,
Божий промысел кляла,
Руки белые ломала,
Черны волосы рвала... {5}
В этих строчках Катенина глагольная рифма не случайна. Глаголы эти и по смыслу должны быть в конце строчек; им как бы суждена участь рифмы уже потому, что все они выражают очень активное действие: "рыдала", "кляла", "ломала", "рвала". В результате - очень сильные стихи, искренне и взволнованно передающие отчаяние девушки.
У Пушкина острые, оригинальные, в первый раз найденные рифмы вы обнаружите главным образом в эпиграммах и сатирических стихотворениях:
Благочестивая жена
Душою богу предана,
А грешной плотию
Архимандриту Фотию.
А в "серьезных" стихах - например, в "Пророке" - ему порою просто необходимы самые простые глагольные рифмы:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился...
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул...
Чувствуете, как нужна здесь эта простота? И как помешала бы этой библейской величавости озорная или просто очень броская рифма?
Все дело в естественности.
Хороша и богата рифма у Маяковского. Настоящей находкой были его рифмы, начала которых, кажется, прямо-таки бесконечно удаляются от конца строки, так что рифмуется уже чуть ли не вся строчка:
Лет до ста
расти
нам
без старости.
Год от года
расти
нашей бодрости... {6}
Это прекрасно. Эти рифмы вылились легко и свободно - при всей своей сложности. Они врезаются в память, годятся в поговорки. Но третья пара рифм (в последующих строчках) кажется мне уже значительно менее удачной:
Славьте,
молот
и стих,
землю молодости {7}.
Эта рифма не менее богата и изобретательна, чем предыдущие, но уж не так естественна. Здесь чувствуется уже некоторое усилие, особенно заметное рядом с полной естественностью первых рифм, которые словно сами родились на свет, без подсказки поэта.
Значит, даже у Маяковского - великого мастера рифмы - малейшая "придуманность" сразу же дает себя знать. А что бывает, когда "ной поэт изо всех сил тужится, изобретает сверхъестественные рифмы и сам не знает, для чего они ему нужны!..
Если я не ошибаюсь, Гумилев рифмовал подобным образом:
Угар и чад. В огне ведро мадеры.
"Уга", - рычат во гневе драмодеры.
Но это он просто озорничал, а вот недавно мне попались стихи, где все это делается всерьез, без всякой нужды, но с претензией. Что-то вроде:
