Кора Брент
Обещай мне
Пролог
(Пустыня Мохаве вне Куартзсайт, Аризона)
/Прим.Моха́ве (исп. Moj ave, по названию индейского племени Мохаве) — пустыня на юго-западе Соединённых Штатов Америки, занимает значительную часть южной Калифорнии, юго-запад Юты, юг Невады и северо-запад Аризоны./
Грейсон.
Он выдул свою последнюю бутылку пива и наблюдал за девушкой. Она не понимала его. Никто в ее странном прошлом, не показывал ей, насколько она красива. Он все еще чувствовал сильное напряжение после зажигательного танца на липком полу бара «На дне реки». Грейсон неохотно отстранился, когда почувствовал, что возбуждается, но то, как она прижалась к нему с еще большей решимостью, сказало ему все, о чем он должен был знать.
Услышав окрики и свист его собратьев, он усмехнулся, отступив в тот момент, когда она посмотрела на него с недоумением в красивых зеленых глазах. Грейсон хотел объяснить ей причину.
Нет, детка, не так… грязный трах в задней комнате не для тебя.
Он просто развалился на кресле в задней части бара и попытался успокоить свой дикий стояк.
— Дай угадаю, у кого-то долбанные проблемы? — Сказал Каспер, вместо приветствия, опускаясь напротив.
Грейсон посмотрел на вице-президента Отступников (Defiant Motorcycle Club). У него была интересная история с этим человеком. Тюрьма Пикачо не зря была названа «школой гладиаторов» — сокамерники могли убить тебя или спасти твою жизнь, это было делом случая. С тех пор, как в девятнадцать лет, предательство стоило ему свободы, Грейсон рассматривал друзей, как обузу. Он видел характер Каспера Вайца, и начал верить, что, может быть, есть еще люди, которые уважают друг друга. Поэтому, когда небо разверзлось, и на него полилось все дерьмо, он пришел к Касперу, не жалея, что это стоило ему год в четырех стенах. Одиночная камера. Это была жертва, которую он принес за место здесь, в Отступниках, и он был рад.
Каспер выпустил дым и терпеливо ждал его ответа.
— Черт побери. — Вздохнул Грейсон, откинувшись в кресле. Он не должен был догадаться. Он обвинял себя в том, что не отшил Талию гораздо раньше. Но она запрыгнула на него, когда он был на свободе меньше двенадцати часов. Прошедшие шесть лет молодости — это очень долго для мужчины, обходящегося без женского тела. Грейсон никогда не был слишком сведущ в тайнах женского ума, и эта гадина, смогла обмануть его. Ненадолго.
Женушка Каспера, Рэйчел, спешила к ним, её лицо было встревоженным. — Кас. Мохаве снаружи. — Ее интонация дала понять, что визит не был дружеским.
Мохаве. Мародеры Мохаве. Рука Грейсона сжалась в кулак. Мохаве, в основном, были друзьями, ведь они были клубом из соседнего Паркера. Но Грейсон знал, что некоторые друзья продаются за копейки.
Орион Джексон подошел к двери первым. Он был главарем Отступников, и большим сукиным сыном, который никогда не боялся атаковать первым. Он даже не оглядывался на то, кто последует за ним.
Грейсон огляделся. Кроме него и Каспера была только морда Брэндона, который неуверенно встал на ноги, когда Каспер дернул его за руку. Он пошатнулся в сторону Грейсона, до того, как его затуманенные глаза попытались разобраться, что, черт возьми, происходит.
У Грейсона перехватило дыхание, когда он заметил девушку смотрящую прямо на него.
Испуганный взгляд на ее лице, когда она сжала руки, разбудил частичку его души, которая не просыпалась с того дня, когда она наткнулась на него, умоляя о помощи. Нет, он не подвергнет её опасности. Кем бы ни были Мохаве, он не хотел, чтобы это происходило на её глазах.
— Рэйчел, — сказал он хрипло, мотнув головой в сторону двери. Рэйчел поняла и вывела девушку через бар.
Когда он вышел в тихую пустынную ночь, первое, что он услышал, был зловещий голос Ориона посылающий кого-то помочиться дважды и вы*бать себя.
— Пусть сначала он ответит за это собственной проклятой задницей.
Грейсон узнал этот голос, прежде чем он увидел человека. Это был Анджело, правая рука главаря Мародеров. Он был тем человеком, на которого заменила его Талия в своей постели, поскольку Грейсон бросил ее.
Руки Ориона были скрещены, и он почти рычал. Никто не двигался со своего места, ни к чему не притрагивался и не нарушал приказа. Это могло плохо кончиться. Грейсон насчитал восемь других Мохаве за спиной Анджело. Некоторые устрашающе посмеивались, так как маячила перспектива драки, другие ерзали, предчувствуя войну.
Анджело заметил его и указал своим толстым пальцем. Он был достаточно пьян.
— Ты. — Прорычал он. — Ты думаешь, что ты можешь бл*ть дать мне деньги, а потом смеяться над этим?
Грейсон выругался про себя, чувствуя, что к этому приложила руку Талия. Скорее всего, она затрахала мозги Анджело и накормила его этой херней.
— Смотри, — сказал он, шагая мимо Ориона и обращаясь к Анджело, — я не знаю, что, черт возьми, она сказала тебе, но ничего этого не было. Подумай гребанную минуту и пойми, что тобой воспользовались.
Каспер стоял рядом с ним: — Лo,— он кивнул Аджело и твердо сказал, — с каких пор слова какой-то подстилки могут встать между мужчинами?
Анджело, возможно, был пьян и зол, но разум еще не полностью покинул его. Он сплюнул в песок. — Никогда, — проворчал он. Некоторые из его парней забормотали в знак согласия.
Орион уже устал от всего этого. — Так что мы будем делать с этим дерьмом? Ты и твои щенки заходите внутрь и располагайтесь в доме.
Анджело медленно поднял голову. Запал, возможно, вышел из него, но он все еще не двигался, сомневаясь.
Грейсон сделал шаг вперед, раскинув широко руки, завершая его сомнения. Анджело сорвал своих парней без причины. Не важно, что причины не существовало, он не мог просто смиренно отпустить это.
— Что будем делать? — Тихо спросил Грейсон.
Анджело мрачно улыбнулся. — Ты должен устоять от двух моих ударов кулаком.
Грейсон оглянулся на Ориона. Громила кивнул. Грейсон снял кожанку и выцветшую футболку под ней, бросая их Касперу для сохранности.
— Давай, — сказал он.
Первый удар был жестким апперкотом (Примеч.Апперко́т — классический удар из традиционного бокса; наносится кулаком по внутренней траектории наотмашь, при этом кулак повёрнут на себя; используется в ближнем бою.), который угодил под левый глаз. Анджело был на голову ниже, но перевешивал его на добрых пятьдесят фунтов, и он был боксером, прежде чем достиг своего уровня в Мохаве. Грейсону пришлось сделать шаг назад, чтобы остаться в вертикальном положении, он был в норме. Второй удар предназначался в ребра. У него были десятки побед в боях Пикачо, кишащей беспорядками, и он знал, что выдержит, несмотря на то, что тело начинало коченеть, а мышцы отказывать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
